Осенний дождь барабанил по окнам уютной кофейни "Старый город", размывая силуэты спешащих прохожих. Я сидела за своим любимым столиком у окна, машинально водя пальцем по ободку давно остывшей чашки капучино. На часах было почти одиннадцать утра, но посетителей было немного – только пара студентов с ноутбуками да пожилая пара в дальнем углу.
В кармане снова завибрировал телефон – наверное, уже пятый звонок от мамы за утро. Я не отвечала. Не могла. Еще не была готова к этому разговору, хотя понимала – рано или поздно он состоится.
– Ты как будто на собственных похоронах, – Ольга, моя лучшая подруга со школьных времен, придвинула ко мне вазочку с печеньем. – Съешь что-нибудь, а то со вчерашнего дня крошки во рту не было.
– Я сделала это, Оль, – выдохнула я, чувствуя, как от этих слов становится одновременно легче и тяжелее на душе. – Наконец-то.
Звон чашек, приглушенные разговоры и мягкая джазовая музыка создавали привычный кофейный фон, но сегодня все казалось каким-то особенным, словно весь мир замер в ожидании.
– Ты про свое решение? – Ольга придвинулась ближе, понизив голос. – Ты уже сказала семье?
Я горько усмехнулась, вспоминая, как сегодня битый час простояла перед родительским домом, но так и не смогла заставить себя войти. Как бродила по мокрым улицам, пока ноги сами не принесли меня в эту кофейню. Как набирала мамин номер раз десять, но каждый раз сбрасывала, не дождавшись гудков.
– Нет... пока не смогла, – я достала из сумочки конверт и положила его на стол. – Вот, посмотри.
Ольга осторожно извлекла содержимое – билет на поезд до Нижнего Новгорода и письмо о приеме на работу в крупную дизайнерскую компанию. Ее глаза расширились:
– Так ты все-таки решилась! Когда?
– Вчера вечером получила подтверждение. Представляешь, они были в восторге от моего портфолио! – я почувствовала, как губы сами растягиваются в улыбку впервые за день. – Сказали, что давно искали именно такого специалиста. У них есть проект по оформлению нового культурного центра, и...
Я осеклась, заметив, как дрожат руки. Восторг сменился привычной тревогой.
– Мне страшно, Оль. Тридцать два года, а чувствую себя нашкодившей первоклассницей. Знаешь, что самое ужасное? Я уже слышу каждое мамино слово. "Как ты можешь так с нами поступать? Мы все для тебя делали! А ты..."
Телефон снова завибрировал. На экране высветилось мамино фото – она улыбается, держа в руках букет роз. Это я подарила ей на прошлый день рождения.
– Может, они поймут? – осторожно предположила Ольга. – Все-таки ты не просто так уезжаешь. У тебя отличная работа, перспективы...
– Ты же их знаешь, – я покачала головой. – Для них любая работа в другом городе – не повод бросать семью. Помнишь, что было, когда Сережа хотел после института в Москву переехать?
Ольга кивнула. Еще бы не помнить – мой старший брат тогда впервые в жизни пошел против родителей. Собрал вещи, купил билет... А потом мама слегла с сердечным приступом и Сережа остался. Устроился в местную компани͏ю, женился на Наташе, завел детей. Иногда я ловлю его взгляд, когда он смотрит на проезжающие мимо поезда, и мне кажется, что в глубине души он до сих пор жалеет о том неуда͏вшемся͏ переезде.
– Знаешь, что самое забавное? – я отхлебнула остывший кофе. – Когда я была маленькой, мама сама учила меня быть независ͏имой. "Ты должна уметь принимать решения, доченька," – говорила она. А теперь любое мое решение, которое не совпадает с ее мнением – это предательство.
Я замолчала, вспоминая все те разы, когда поступалась своими желаниями ради родительского одобрения. Художественная школа, которую пришлось бросить, потому что "это несерьезно". Экономический факультет вместо творческого – "так надежнее, доченька". Работа в банке, от которой воротит, но она "стабильная и престижная".
– А ты помнишь, – вдруг сказала Ольга, – как мы в детстве мечтали открыть свою галерею? Ты рисовала эскизы, придумывала название...
– "Акварельные сны", – улыбнулась я. – У меня до сих пор где-то лежит тетрадка с набросками.
– Вот именно! А теперь у тебя есть шанс... – Ольга вдруг замолчала, глядя куда-то мне за спину.
Я обернулась. За окном стояла мама. Она смотрела прямо на меня и в ее взгляде читалось что-то такое, от чего у меня внутри все похолодело. Она знала. Каким-то необъяснимым материнским чутьем она уже все знала.
– Ань, – Ольга сжала мою руку. – Ты же понимаешь, что она не отступит? Что будет слезы, упреки, манипуляции... Ты готова к этому?
Я глубоко вздохнула, глядя, как мама медленно идет к входу в кофейню:
– Нет. Но я больше не готова жить не своей жизнью. Каждый день просыпаться и делать то, что должна, а не то, что хочу. Быть удобной дочерью, которая всегда поступает правильно...
Звякнул колокольчик над входной дверью. Мамины каблуки четко отстукивали по деревянному полу. Я почувствовала знакомый запах ее духов – "Шанель №5", ее неизменный аромат с тех пор, как я себя помню.
– Анечка, – ее голос был обманчиво спокоен. – Я звонила тебе все утро. Что происходит?
Ольга молча встала:
– Я, пожалуй, пойду. Позвони мне потом, хорошо?
Я кивнула, не в силах оторвать взгляд от маминого лица. Она села напротив, аккуратно положив сумочку на стол. Ее взгляд упал на конверт с билетом.
– Нам нужно поговорить, мама, – тихо сказала я.
– Да, – она медленно кивнула. – Думаю, нам действительно нужно поговорить. И я не позволю тебе совершить самую большую ошибку в твоей жизни.
А что бы вы сделали на ее месте? Смогли бы пойти против семьи? Напишите в комментариях!