– Мам, я замуж выхожу. В пятницу идем смотреть платье, будешь со мной? – Галя замерла у двери кухни, ожидая привычного ответа.
– Я тебе три года говорю: Витька твой – балбес! Пора тебе глаза открыть. Но если хочется замуж за циркового пуделя – милости прошу! – Валентина Павловна швырнула скалку на стол, как пистолет в ковбойском фильме.
– Спасибо за поддержку… мамуль. Значит, ждём тебя к десяти утра у салона.
Она ушла, оставив за собой звонкий стук каблуков и запах весенних духов.
Галина, 30 лет, редактор региональной газеты, была женщиной с характером: упорной, умной и немного романтичной. Она привыкла жить по своим правилам. С детства ей вбивали в голову: «Трудись, думай головой и никому не позволяй садиться на шею». Эти слова Галя слышала от матери, Валентины Павловны, каждый день, пока та с утра до вечера разгружала вагоны в местном депо и воспитывала дочь одна.
Всё у Галины шло по плану: стабильная работа, уютная однушка в центре и личная свобода. Но планы сбились на курорте, где ей в руки попался микрофон, а рядом – Виктор. Три дня он осаждал её караоке, исполняя баллады 90-х, от которых у половины зала глаза увлажнялись, а у Галины тикал глаз. Но всё изменилось, когда он, как в боевике, починил её сломанный чемодан буквально на лету. Тогда она поняла: «Не певец, но с руками откуда надо. Почему бы и нет?»
Валентина Павловна на это только фыркнула. Её взгляды на мужскую состоятельность не менялись с советских времён. «Петь можно в душе, а в семье пусть деньги считают. Мужик без денег — как лампочка без патрона: светить не будет, только место займёт!» – так она говорила, когда Галя взахлёб рассказывала о «чудесном» Витеньке.
Но свадьба всё же состоялась. Галя была счастлива, а Валентина Павловна молча терпела. «Ну, хоть не пьёт и руки из плеч растут», – утешала она себя, с трудом удерживаясь от комментариев о его «ремонтных шедеврах» и слишком лёгком подходе к жизни.
Вот только настоящие испытания начались не с замужества, а с появления Нины Николаевны – свекрови с особенным подходом к семейной дипломатии. Это была женщина с лёгким нравом – таким лёгким, что она легко звонила в восемь утра с идеями, как правильно Гале вести хозяйство. На семейных ужинах она могла беззлобно подкинуть фразочку: «Ну, конечно, в редакции сидеть легко, попробуй-ка ты всю жизнь готовить на троих».
Но главной звездой семейных баталий стала Оля – младшая сестра Виктора. Оля обожала говорить про свободу, но почему-то всегда нуждалась в деньгах на эту свободу. «Срочно нужно пять тысяч, иначе я пропущу своё счастье!» – такими словами она звонила Виктору в любое время суток, словно старший брат был не только родственником, но и круглосуточным банкоматом.
Галя искренне пыталась вжиться в эту семейную идиллию. Но чем больше она старалась, тем яснее понимала: её никто не воспринимает всерьёз. Это осознание пришло поздно вечером, когда в их крохотную квартиру вломились Нина Николаевна и Оля с двумя чемоданами и котом.
Через три недели после переезда Галя с Виктором только начинали привыкать к новому жилью. Квартира была небольшой, но уютной. Светлая кухня, крохотная спальня с кроватью, которую Галя выбирала неделю, и зал, где стоял диван цвета морской волны — подарок на новоселье от подруг. Всё вокруг будто говорило: «Здесь будет ваше счастливое семейное гнёздышко!»
Но мирная идиллия рухнула в пятницу вечером, когда в дверь позвонили. Галя, замотанная после рабочего дня, открыла, ожидая курьера с продуктами. Но вместо этого увидела свекровь с двумя огромными чемоданами и Олю, которая держала в руках переноску с котом.
– О, Галина! Привет, дорогая! Мы решили пожить у вас немного. У нас там ремонт. Плитка в ванной никак не высохнет, да и на даче совсем холодно, – весело сообщила Нина Николаевна, пронося чемоданы через порог, как будто это было само собой разумеющееся.
Галя ошарашенно моргнула:
– А мы… вроде… не обсуждали, что вы собираетесь…
– Ну так это же временно! Ты не переживай. Мы с Олечкой будем в зале, постелем на диване. Вам-то хорошо, у вас спальня есть, – Нина Николаевна уже обживалась, осматривая кухню. – Оля, поставь кота куда-нибудь. Он у нас тихий, только иногда по ночам воет.
– Постойте, Нина Николаевна… – попыталась возразить Галя, но тут в коридоре появился Виктор.
– Мам? Вы что здесь делаете? – Мужчина растерянно посмотрел на чемоданы.
– Ну, сынок, раз ты спрашиваешь, значит, не против! Вот видишь, какой у тебя большой зал? Нам с Олей хватит. Мы тут всего пару месяцев, не больше. Ну, раздевайся, Оля, пошли ужинать!
Галя стояла, прижавшись к стене, чувствуя, как внутри закипает злость. Но сдержалась, отступив в спальню, где закрыла дверь и глубоко вдохнула.
В следующие дни сюрпризы только множились.
Во-первых, Нина Николаевна сразу взяла на себя роль хозяйки. На кухне вдруг появились трёхлитровые банки борща, кастрюли с супом и противень с загадочной запеканкой.
– Это чтобы вас разгрузить, Галочка. Я же вижу, что ты устаёшь.
Каждый раз Галя благодарила, но к вечеру, приходя с работы, обнаруживала новую гору немытой посуды, оставленную для неё, потому что «ты же лучше знаешь, как тут посудомойка работает».
Во-вторых, Оля, обустроившись в зале, тут же устроила свою фотостудию. Светильники, камера, глянцевые журналы – всё это как-то уместилось рядом с диваном. «Я хочу стать моделью! Вот увидите, ещё буду на обложках», – заявила она однажды утром, мешая Гале заправлять диван.
Но кульминацией стал случай с котом. В одну из ночей Галя проснулась от звука, похожего на визг пилы. Оказалось, что кот решил выть прямо под их дверью, выражая протест против закрытых помещений.
На утро она подошла к Виктору:
– Слушай, а когда твоя мама планирует переезжать обратно? Они же говорили, что ремонт на пару месяцев.
– Ну, пока плитка не высохнет, – ответил муж, не поднимая глаз от телефона.
– Плитка сушится два месяца?! – саркастично переспросила Галя.
– Ну, там ещё линолеум… и, кажется, шкафы заказали.
Галя вздохнула, понимая, что временное проживание свекрови уже стало «почти постоянным».
Но предел наступил, когда однажды вечером Галя увидела, как Оля снимает ТикТок, стоя на её новом диване. В руках у девушки была кружка с вишнёвым соком, а лицо свекрови выражало полное одобрение:
– Ну-ка, наклонись ещё. Вот так! Отлично!
– Что вы делаете? – Галя вбежала в зал.
– Ну, это же для контента. Ты не понимаешь, в наше время так зарабатывают деньги! – отмахнулась Оля.
– А вы не думали, что диван залить – это плохая идея?
– Да что с ним будет? Мы плёнку постелили! – улыбнулась свекровь.
Галя окинула взглядом диван, обтянутый какой-то упаковочной бумагой, и почувствовала, как у неё пульсирует в висках.
В ту ночь она составила план.
Квартира давно перестала быть домом. Она больше напоминала вокзал, где всегда шумно, людно и невозможно найти уединение. Галина уже перестала замечать, как кот Оли каждое утро потрошит её любимые комнатные растения. Она молча мыла гору посуды после «борща на неделю», который никто, кроме Нины Николаевны, не хотел есть. Даже Виктор старательно избегал супов, под предлогом, что «наелся в обед».
Но в тот вечер Галя едва не потеряла самообладание.
Она вернулась домой позже обычного – собрание затянулось, и вместо восьми она вошла в квартиру ближе к десяти. Войдя в зал, она остановилась как вкопанная: её диван, её прекрасный диван цвета морской волны, был обклеен сверху донизу прозрачной плёнкой. Рядом валялся пустой стакан с ярко-красными каплями, а Оля, сидя на диване в странной позе, смахивала с телефона что-то с виноватым видом.
– Что это ещё за художественная композиция? – тихо, но с явной угрозой спросила Галя.
Из кухни тут же выглянула Нина Николаевна, как всегда с улыбкой до ушей:
– Олечка снимала ролик для своих подписчиков. Ну, вишнёвый сок пролился чуть-чуть. Но ничего страшного! Мы сразу обтянули диван плёнкой. Смотри, даже пятна не осталось!
– Плёнка… – процедила Галя, медленно переводя взгляд с матери на дочь. – Вы вообще понимаете, что это новый диван? Мне его только месяц назад привезли!
– Ну, Галя, ну что ты такая нервная? Зато девочка как контент сняла! Это же деньги в будущем, перспективы!
Галя едва сдерживалась, чтобы не закричать, но от очередной фразы Нины Николаевны у неё буквально зашумело в ушах.
– Ты, главное, не переживай. Это временно. Скоро плитка в ванной высохнет, и мы съедем. Там же дорогая плитка, Галя, ну ты же понимаешь!
– О, я прекрасно понимаю! – наконец-то взорвалась Галина. – Вы здесь живёте уже полтора месяца! У вас ремонт или строительство пирамид?! Или вы решили осесть тут насовсем?
– Ну, не говори глупости, милая… Мы семья. Родные должны помогать друг другу! – с показной обидой ответила свекровь. – Виктор, ты слышишь, что твоя жена говорит?
Виктор, как всегда, делал вид, что его всё это не касается. Он сидел за столом, уткнувшись в телефон. Но, поймав взгляд Галины, сжалился:
– Мам, может, вы с Олей… ну, скоро домой вернётесь?
– Что? Ты это серьёзно? Ты же знаешь, что там ещё потолки не доделаны! И вообще, как ты можешь так говорить?! – Нина Николаевна тут же обернулась к Гале: – Видишь, что ты натворила? Ты сталкиваешь нас лбами! Ты же знаешь, Виктор – золотой сын, всегда поддерживал семью. А теперь…
– А теперь он живёт со мной. Мы – его семья. И, кстати, моя квартира – это не вокзал и не съёмное жильё. Так что… – Галя встала с места, не давая свекрови продолжить. – Я даю вам неделю. Семь дней. Не восемь, не девять. Собирайте ваши чемоданы, кота и свою плитку. Иначе я вызову грузчиков. Или полицию.
Оля с котом замерла на диване, выронив телефон. Нина Николаевна покраснела, потом побледнела, потом схватила стакан и громко заявила:
– Виктор, ты это слышал? Твоя жена! Она угрожает мне полицией! Я не для того рожала детей, чтобы выгоняли меня с чемоданами!
Галя повернулась к мужу, который выглядел растерянным, но не сделал ни одного движения, чтобы возразить.
– Так, Виктор. Ты собираешься что-то сказать? Или мне уже собирать чемоданы самой?
Он наконец встал:
– Мам, может, и правда стоит… пока домой. Ну, временно. А плитку потом доделаете. Мы ведь можем и вам чем-нибудь помочь, только не сейчас…
– А, ясно! Всё ясно! Ты за неё! А я тебе всё детство испортила, да? Ради этого растила! Ну, ничего. Посмотрим, кто в этом доме продержится дольше!
И с этими словами она гордо ушла в спальню, оставив Виктора и Галю в гнетущей тишине.
На следующий день Галя решила, что пора действовать решительно. Она взяла выходной, чтобы, как она выразилась сама себе, «очистить дом от бардака и всех, кто его приносит».
На кухне за чашкой кофе начался тот самый разговор, который Виктор избегал почти два месяца.
– Виктор, давай проясним. Ты обещал, что твоя мама и Оля у нас не задержатся надолго. Где они сейчас? – Галя сделала глоток кофе, не отрывая взгляда от мужа.
– Ну… В зале. Ты же знаешь, они семья, – Виктор старательно не смотрел в глаза жене.
– Семья – это ты и я, Витя. Пора уже это понять. Помнишь, что ты говорил на свадьбе? Что будешь на моей стороне. Что я – главное в твоей жизни.
– Галь, ну ты драматизируешь. Это просто временные трудности…
– Слушай внимательно. Или ты их вывозишь, или я собираю чемодан. Всё просто. И да, кстати, у нас ведь есть ещё бабушка. Кажется, ей давно скучно. Не пора ли Оле отправиться к ней? Пусть повзрослеет, научится варить борщ, без помощи кота и ТикТока.
Виктор растерянно посмотрел на Галю. Её спокойный, но непреклонный тон говорил о том, что спорить бесполезно. Он попытался вставить:
– Ты… серьёзно?
– Абсолютно. У тебя два дня, Витя.
К вечеру того же дня Виктор, собравшись с духом, сел за телефон. Звонить бабушке Лидии Степановне было страшнее, чем слушать от Галиной мамы Валентины Павловны лекции про кошельки и патроны.
– Бабуля, привет. Это я, Витя. Как ты там?
– Да нормально я. Ты зачем звонишь? Нечего делать? Или опять твою сестру пристраивать? – в голосе бабушки звучал привычный сарказм.
– Эм… Ну, в общем, да. Оле нужна… как бы это сказать… помощь. Ты ведь всегда говорила, что тебе скучно одной в деревне.
– Так. Подожди. Это что, предложение? Ты хочешь, чтобы твоя сестра пожила у меня?
– Ну… да. Но это ненадолго. Она привыкнет, станет самостоятельной…
– А я ей что, наставник или школа жизни? Ладно, не мяучь. Пусть приезжает. Только сразу предупреждаю: бездельничать не дам.
– Спасибо, бабуль! Ты лучшая!
– Не льсти. Лучше скажи, когда привезёте её. И привозите сразу с вещами, чтобы не шаталась туда-сюда.
На следующее утро Виктор передал новость Оле. Та устроила истерику, утверждая, что деревня – это каторга, а бабушка – это ещё хуже, чем строгий воспитатель в детском саду.
Но у Виктора и Гали был чёткий план. Они аккуратно собрали вещи Оли, включая кота, и через два дня отвезли её в деревню. Лидия Степановна, встретив внучку, тут же скомандовала:
– Так, чемоданы в угол. Ты, Ольга, за дрова. Потом будем ужин варить.
С мамой Виктору пришлось поговорить ещё сложнее. Нина Николаевна была возмущена:
– Ты хочешь сказать, что выгнал сестру к старухе? Как ты мог?!
– Мам, Оля взрослая. Она должна научиться справляться сама. А ты… ты тоже не можешь у нас жить вечно.
– Ах вот как! Значит, я вам мешаю? Мой сын, мой родной сын меня выгоняет!
– Мама, ты знала, что это временно. И теперь это временное закончилось.
Галя стояла рядом, не вмешиваясь, но кивала, когда Виктор бросал на неё мимолётные взгляды. Это был его бой, и он справился. Через неделю Нина Николаевна вернулась в свою квартиру, где внезапно всё оказалось почти готовым – плитка была уложена, потолки натянуты, а ремонт неожиданно ускорился.
Теперь в доме стало тихо. Виктор и Галя впервые за долгое время по-настоящему расслабились.
– Как думаешь, что сейчас делает Оля? – спросил Виктор за вечерним чаем.
– Видимо, пилит дрова или учится чистить картошку. А ты? Что чувствуешь?
– Гордость… и облегчение.
Галя рассмеялась и положила руку на его плечо:
– Ну вот. Это называется взрослая жизнь. Добро пожаловать.
Год спустя Оля, загорелая и неожиданно собранная, приехала в город с новостями:
– Представляете, я устроилась администратором в кафе! Бабушка отправила меня на собеседование. Сказала, что я «тоже человек, хоть и избалованный». Меня взяли! Я теперь деньги зарабатываю сама!
Нина Николаевна при встрече вздохнула:
– Вот не зря Лидия Степановна тогда подключилась. И молодым помогла, и из Ольки человека сделала. Жаль, что на меня никто не повлиял…
Но в гости к Виктору и Гале она больше приезжала только с пирогами – без чемоданов.