На дурака не нужен нож,
Ему с три короба наврешь
И делай с ним, что хошь
(Песенка лисы Алисы и кота Базилио)
Перверсная структура личности является, возможно, самой богатой на новые открытия областью психоанализа. Ричард Тач в статье “Убийство психики: тираническая власть и другие точки на спектре перверсий” делает емкое суммирование взглядов различных психоаналитиков на перверсных пациентов. Перверсия одновременно обретает и размывает границы нозологии, порой выходя за пределы своего определения.
Тонкая вуаль теоретической паутины простирается от простого фетиша до тирании и дегуманизации объекта, приближаясь к психотическому краю настолько, что он становится почти иллюзорным. Говорить о перверсии можно только так: метафорично, немного странно, поэтично. Это связано с тем, что для иначе организованных людей немыслимо понять перверта. К перверсии можно только приблизиться, чтобы диффузными границами попытаться очертить ее рамки.
Французский психоаналитик Джойс МакДугалл говорит о том, что перверсия – это защита от психоза. Я бы сказала, что перверсия – своего рода плата за жизнь умерщвлением всего живого и человеческого. Перверт “лишает свой опыт жизни и интернализует его в виде безжизненных воспоминаний”.
Перверсные отношения характеризуются отсутствием какого-либо контракта, любой объект становится “пешкой на шахматной доске перверта”. Тиран желает властвовать и господствовать, избегая близости, он заставляет другого постоянно оказываться обманутым, лишает его возможности дышать, двигаться, думать, желать. В этом упоении властью тиран страдает, поскольку чувство победы ему недоступно. Ему не с кем это чувство разделить, так как он обособлен в самоорганизованной психической тюрьме даже от самого себя. Он испытывает чуть ли не эсхатологический ужас, когда понимает, что новая победа не ощущается как таковая.
Перверсные субъекты чаще отлично социально приспособлены, они водят окружающих и социальную систему за нос, делая вид, что принимают правила игры. При этом играют они только на своем поле, постоянно меняя правила, поэтому обыграть их невозможно. Как правило своими враждебными действиями они мстят суррогатам своей матери за прошлое плохое обращение. Гипотетически родители первертов соревновались с ними и всегда хотели побеждать путем осуществления какого-либо вида насилия над ребенком.
Ричард Тач использует емкую характеристику перверсных людей – у них “нечестные отношения с реальностью”. Если такие пациенты все же попадают в терапию, они продолжают дурачить аналитика, разыгрывая с ним свои любимые сценарии. Приведенные Р. Тачем клинические случаи рассказывают, например, об относительно успешном анализе, который длился 15 лет. Такой анализ кажется бесконечным, своего рода формой власти пациента над аналитиком. Успешен он потому, что удалось сделать отношения пациента с реальностью более честными.