Немец приближался к Ленинграду, у кого было куда идти ушли, я с родителями осталась в деревне. Ночью отец увёл лошадь и корову в соседнее с нами село, там у него жила родня . «Так далеко врагу не пройти!» - сказал он, будучи полностью уверенным в победе Красной армии.
Немцы пришли ночью. Что тут началось! Облавы, обыски. Всех местных выгнали на улицу, искали раненых красноармейцев, комсомольцев, партийных, бывших военных, заодно грабили. Я позже узнала, что это были не простые солдаты, а специально обученные. Они должны были кровью залить нашу землю, чтобы сломить сопротивление советского народа, понимали значимость для нас города Ленина. Простояли мы на улице кто, в чём был, часов шесть, потом нас распустили по домам.
Едва войдя в дом, отец устроил семейный совет.
- Мне ничего не угрожает, что с инвалида взять! Матери тоже, а тебе, Маша, нужно уходить из деревни.
- И куда я пойду? – спросила я со страхом.
Дальше своей деревни я нигде не была, хоть к тому времени мне уже было шестнадцать лет.
- В село завтра собираюсь, спрошу у родни. Заодно скотину проведаю. Обратно отец не вернулся, я до сих пор не знаю, что с ним случилось.
Немцы заняли в деревне самые хорошие дома, выгнав из них хозяев. Они каждый день уезжали куда-то на грузовиках, возвращаясь, пьянствовали. Случился со мной такой случай. Пошла на колодец за водой, а тут немец подошёл. Пустым ведром по срубу колодезному стучит, показывает, мол, мне первому налей. Я налила, ему показалось, что оно недостаточно полное, он наотмашь ударил меня по лицу, я упала. Он поднял меня с земли за волосы, у меня была длинная коса, хотел ещё раз ударить, но его руку кто-то перехватил, я увидела офицера. Он так врезал этому солдату, что тот ещё долго выплёвывал свои зубы. Вот и пойми этих немцев!
Этот случай на колодце подтвердил слова отца. Мне нужно было уходить. Собрав узел, я попрощалась с мамой. Ходили слухи, что в старом каменном карьере находятся наши бойцы. Туда я и направилась.
Дорогу описывать не буду. Кроме того, что мне было страшно, так ещё и трудно. Мои ноги, да что там они, всё тело было синим, столько раз я падала, раз чуть не убилась насмерть, сорвавшись с небольшой высоты на камни. Пришла. Расспросили меня, кто я, откуда. Приняли в отряд, назначили санитаркой в лазарет, там тётя Тоня командовала.
Тётя Тоня была человеком, о котором стоит рассказать отдельно. До войны она работала врачом в роддоме, как она попала к партизанам мне неизвестно. Она была выдающимся человеком во всех смыслах этого слова. Лет ей было примерно сорок, молода ещё, но из-за сидячей работы, я так думаю, её сильно разнесло. Попа, грудь! Я же говорю – выдающийся человек! Бойцы шутили: «Тебе, тёть Тонь, за деревом лучше не прятаться! Отстрелят всё самое ценное!». Антонина была доброй женщиной, она знала, как отомстить. Бывало, доставят её обидчика раненым, раздеть его надо, чтобы помощь оказать, так вот она посмотрит на голого мужчину и говорит: «С тех пор как я тебя последний раз видела, ничего не изменилось!». Так и жили.
Через две недели моего пребывания в отряде, пришёл связной. Командир наш был легко ранен, я делала ему перевязку, поэтому доклад был при мне. Вот тут я и узнала, что немцы провели в деревне так называемую перепись населения. Выяснилось, что не хватает меня и трёх парней, я их всех знала. Взбешённые фрицы сожгли родителей недостающей молодёжи в нашем доме заживо. Так погибла моя мама.
Отряду предстояла операция, я напросилась на неё в качестве медика, хотя кроме перевязки ничего не умела. Командир отряда согласился. Не помощь раненым меня волновала, а месть!
После трёх часов ожидания, мы увидели два грузовика и два мотоцикла. Командир подал знак приготовиться. Один из партизан прижал меня к земле рукой. «Даже не думай вставать, пока бой не закончится!» - предупредил он. Плохо партизан знал Машу, я уже давно присмотрела толстый сук, который задумала использовать в качестве оружия.
Начался бой. Партизаны подорвали первый грузовик, остальную технику обстреляли. Я увидела офицера, он укрылся за бровкой дороги и даже не думал отстреливаться. Подхватив с земли своё оружие, с криком «Ура», так в кино показывали, я бросилась в атаку. Офицер оказался трусом. Увидев меня, он бросил автомат и попытался убежать. Поздно, я уже была рядом с ним. Я видела перед собой врага, может быть именно он, подносил спичку к моему дому?! Я била офицера так сильно, как только могла. Кто-то сбил меня с ног. «Маша, ты что делаешь?!» - крикнули мне в ухо. «Пусти! Зашибу!» - ответила я. В той схватке я могла ударить, кого угодно, может быть даже командира отряда. Думала ли я о том, что меня могут убить? Не помню. Ребята потом в отряде рассказывали друг другу, как девчонка с палкой в руках атаковала вооружённых фрицев. В их рассказах численность врага была сильно завышена. Подняв с земли автомат, я потянула затвор. «Смерть врагу!» - крикнула я, стреляя офицеру прямо в голову.
Уходить пришлось быстро. За поворотом слышался гул моторов. Когда мы подумали, что уже отошли на безопасное расстояние, нас обстреляли. Я получила три пули. Они сейчас у меня на полочке лежат, тётя Тоня их из меня достала. Вместе с другими ранеными меня отправили в Ленинград, ещё был коридор. Едва оправившись от ран, я узнала, что город полностью окружён врагом.
На момент снятия блокады, мой вес был 21 килограмм. Я ни разу не видела себя в зеркале в таком состоянии, я не могла к нему подойти.
После окончания войны, я закончила поварские курсы. Работала в столовых на стройках нашей великой страны. И знаете что? Мне почти не хотелось есть.