Пошла цыганка в деревню гадать. В одной деревне ничего не набрала. Пришлось идти дальше, а в следующей деревне – та же история.
Что делать цыганке? Приходится идти еще дальше. Далеко ушла, бедная, от своего табора. Насобирала, напросила цыганка и обратно возвращается. Идет она лесом, и здесь ее ночь настигает. Куда деваться? Где ночевать?
Вдруг видит цыганка: стоит посередине леса избушка, вроде охотничьей сторожки.
Зашла цыганка в избушку и от усталости повалилась на лавку. Глаза у нее слипаются. Сил нет. Вдруг сквозь сон слышит она: по крыше кто-то стучит.
– Господи, да кто же это? – испугалась цыганка. Перекрестилась она, прислушалась, вроде бы прекратилось. Опять заснула цыганка и снова слышит стук по крыше.
– Спаси меня, господь, от нечистой силы! – взмолилась цыганка.
Прислушалась – стук прекратился. Только глаза закрыла – чувствует, что толкает ее кто-то в бок. А у нее сил даже встать нету. Приоткрыла глаза цыганка и чуть со страху с лавки не свалилась. Стоит перед ней старый солдат, толкает ее в бок и тихо так просит:
– Милая, похорони ты мои кости.
Сказал старик и пропал.
И так несколько раз повторялось: заснет цыганка, и тут же ее этот старый солдат будит и все причитает тихо:
– Похорони меня, милая, похорони, дай ты душе моей покой.
Вдруг сквозь сон слышит цыганка, словно рухнуло что-то. Вскакивает она с лавки: что такое? Видит – упала перегородка, а рядом в комнате солдаты сидят у стола, перед каждым книжечка лежит, свечечка стоит. Сидят они и эти книжечки читают. Закричала от страха цыганка, а солдаты даже и не пошевелились. Хочет цыганка выбежать из сторожки этой заколдованной, а ноги не идут.
Неизвестно, чем бы это все кончилось, если бы в этот момент не пропели третьи петухи. А как пропели, так солдаты сразу и исчезли. Стала на место перегородка, и свет в окошке заблестел.
Проснулась цыганка ни жива ни мертва. Вышла из сторожки, глядит: а вокруг солдаты убитые лежат. Как ночью шла цыганка – не заметила этих солдат.
Поняла цыганка, что это чудилось ей, что это нечистая сила вселилась в убитых. И побежала цыганка поскорей от проклятого места. Больше она одна в деревню не ходила.