В тот вечер что-то было не так. Юлия и сама не могла объяснить это предчувствие – оно появилось внезапно, как первая капля дождя перед грозой. Может быть, всему виной был непривычно тихий дом – дети уехали к бабушке на выходные, а Дмитрий задерживался на работе. Снова.
"В последнее время он всё чаще задерживается", – промелькнула мысль, когда она проходила мимо брошенной в прихожей сумки мужа. Сумка стояла как-то криво, того и гляди упадёт. Юлия потянулась поправить её, но пальцы дрогнули, и тяжёлая кожаная сумка съехала на бок, рассыпав содержимое по полу.
– Ох, только этого не хватало... – вздохнула она, опускаясь на колени собирать разлетевшиеся бумаги.
Документы, квитанции, старый конверт... Конверт? Жёлтый, потрёпанный по краям, он выглядел чужеродно среди глянцевых офисных папок. Юлия взяла его в руки, и сердце вдруг пропустило удар – из конверта выскользнуло несколько фотографий.
Первый снимок она узнала сразу – их свадьба, такие молодые, счастливые. Второй – корпоратив три года назад. А вот третий... Юлия замерла, чувствуя, как холодеют пальцы. На фотографии Дмитрий, её Дмитрий, стоял в незнакомой праздничной комнате. Рядом с ним – красивая темноволосая женщина, а между ними... мальчик лет двенадцати. Дмитрий держал его за плечи таким собственническим, таким отцовским жестом.
На заднем плане виднелась растяжка "С днём рождения!", воздушные шары, праздничный торт со свечами. Семейный праздник. Только не её семьи.
Юлия перевернула снимок. На обороте выцветшими чернилами было написано: "Саше 12 лет. С любовью, Анна". И дата – пятнадцать лет назад.
Воздух в прихожей стал вдруг густым, тяжёлым. Юлия прислонилась к стене, чувствуя, как подгибаются колени. В висках стучало: "Пятнадцать лет... пятнадцать лет... А мы женаты двадцать три года..."
Память, как назло, начала подбрасывать детали последних месяцев. Странные звонки, на которые он выходил в другую комнату. Командировки, после которых не было отчётов. Вечерние "задержки на работе", участившиеся в последнее время...
– Господи, как же я была слепа, – прошептала Юлия, прижимая к груди злополучную фотографию.
За окном мигнули фары подъезжающей машины – вернулся Дмитрий. Юлия вздрогнула, торопливо запихивая фотографии обратно в конверт. Руки дрожали, но она заставила себя методично собрать рассыпанные бумаги, поставить сумку на место. Только фотографию с мальчиком оставила себе, спрятав в карман домашнего халата.
Внизу хлопнула дверь подъезда. Четыре пролёта – столько у неё есть времени, чтобы решить, как себя вести. Улыбаться? Кричать? Плакать? А может...
Юлия расправила плечи и посмотрела на своё отражение в зеркале прихожей. Из зеркала на неё смотрела незнакомка – бледная, с расширенными от шока глазами, но... странно спокойная. Потому что теперь она знала: эти бесконечные вечера в одиночестве, эта пустота в их некогда таком уютном доме – всё это было не игрой её воображения.
В замке повернулся ключ.
– Юленька, я дома! – раздался голос мужа, такой привычный, родной... и такой чужой одновременно.
Юлия глубоко вдохнула. Сейчас она встретит его как обычно – с улыбкой, с вопросами о прошедшем дне. А ночью... ночью она откроет его телефон (пароль она знала – день их свадьбы) и найдёт все подтверждения своим догадкам. Потому что теперь она точно знала: это фото – не случайность, не старая история. Это – ключ к разгадке тайны, которую её муж хранил пятнадцать лет.
– Привет, дорогой, – отозвалась она, и собственный голос показался ей удивительно твёрдым. – Ужин на плите. Разогреть?
Ночь тянулась бесконечно. Дмитрий уснул быстро – намотался за день, как он сказал. А Юлия лежала, вслушиваясь в его ровное дыхание и ждала. Часы на прикроватной тумбочке показывали три часа ночи, когда она наконец решилась.
Телефон мужа лежал там же, где всегда – на зарядке в гостиной. Пальцы дрожали, когда она вводила пароль: 2305 – день их свадьбы. Совесть кольнула где-то глубоко внутри – за двадцать три года брака она никогда не позволяла себе рыться в его вещах. Но фотография, спрятанная в кармане халата, жгла кожу сквозь ткань.
"Входящие сообщения". Юлия медленно пролистывала список контактов. Рабочая группа, мама, сестра, "Автосервис"... "Анна". Просто "Анна", без фамилии. Сердце пропустило удар.
Последнее сообщение было отправлено три дня назад: "Встреча в школе в четверг в 16:00. Сашка волнуется, подготовь его, пожалуйста".
Ответ Дмитрия: "Конечно. Я приеду пораньше, поговорим".
Юлия опустилась в кресло, чувствуя, как немеют ноги. Четверг... Именно в четверг он сказал, что задержится на важном совещании. А школа... Значит, мальчик с фотографии, Саша – он до сих пор часть жизни Дмитрия?
Дрожащими пальцами она открыла историю переписки. Сообщения были короткими, деловыми: обсуждение встреч, какие-то денежные переводы, вопросы об успеваемости. "Папа приедет", "папа будет", "папа обещал"... От каждого такого "папы" к горлу подкатывала тошнота.
В галерее телефона Юлия нашла ещё несколько фотографий – те же лица, только более свежие. Мальчик подрос, стал настоящим подростком. И как она раньше не замечала? У него же нос Дмитрия, его характерный прищур глаз...
Из спальни донёсся шорох. Юлия замерла, прислушиваясь. Нет, показалось – Дмитрий всё так же ровно дышал во сне. Она поспешно вернула телефон на место, но прежде сделала несколько скриншотов и отправила себе на почту. Почему-то казалось важным иметь доказательства, хотя кому и что она собиралась доказывать?
Вернувшись в постель, Юлия долго смотрела в потолок. Рядом спал человек, с которым она прожила половину жизни. Человек, которого, как оказалось, она совсем не знала. За что он так с ней? Почему молчал все эти годы? И главное – что ей теперь делать с этим знанием?
Утро застало её врасплох – она даже не заметила, как задремала. Дмитрий уже встал и гремел чем-то на кухне. Готовит завтрак – как всегда по субботам.
– Юль, вставай! – крикнул он из кухни. – Я блинчики делаю, твои любимые!
Его голос звучал как обычно – тепло, заботливо. Всё как обычно... Вот только теперь она знала, что через пять дней, в четверг, он снова солжёт ей и поедет в какую-то школу, к другой женщине и мальчику, который называет его папой.
Юлия встала и подошла к зеркалу. Помятое лицо, круги под глазами – бессонная ночь не прошла бесследно. Но во взгляде появилось что-то новое – решимость. Она расправила плечи и начала собирать волосы в пучок.
– Иду! – отозвалась она, и её голос прозвучал неожиданно звонко. – Только умоюсь!
Сегодня она будет улыбаться и есть его блинчики. А в четверг... В четверг она тоже поедет на эту встречу в школу. Потому что хватит жить во лжи. Хватит притворяться, что ничего не происходит.
Пора взглянуть правде в глаза.
В четверг небо затянуло тучами. Юлия сидела в машине напротив школы №156 и смотрела на часы: 15:45. Дмитрий должен появиться с минуты на минуту – он никогда не опаздывал на важные встречи. Интересно, эти встречи для него действительно были важнее рабочих совещаний, на которые он якобы задерживался?
Серебристая Хонда мужа притормозила у школьных ворот ровно в 15:50. Юлия смотрела, как он выходит из машины – подтянутый, в рабочем костюме, такой уверенный, будто имеет полное право здесь находиться. Она дождалась, пока он скроется в здании школы, и только потом вышла из своей машины.
В холле было пусто – занятия давно закончились. Женский голос доносился из приоткрытой двери учительской:
– успеваемость заметно улучшилась. Видно, что вы с папой много занимаетесь с Сашей.
– Да, мы стараемся, – этот голос Юлия узнала бы из тысячи. Дмитрий. – Правда, времени не всегда хватает...
– Ничего, папа, – раздался молодой мальчишеский голос, – зато когда занимаемся, всё понятно становится.
Юлия почувствовала, как к горлу подступает ком. "Папа". Такое простое слово, такое родное... Она толкнула дверь.
В учительской повисла мёртвая тишина. Дмитрий побледнел, будто увидел призрака. Рядом с ним застыл подросток – вылитый отец в молодости, даже родинка над бровью такая же. А чуть поодаль стояла она – Анна с фотографии, всё такая же красивая, только в глазах появилась усталость.
– Юля... – выдохнул Дмитрий. – Ты... как ты здесь...
– Нашла твои фотографии, – её голос звучал удивительно спокойно. – И переписку тоже. Думаю, нам есть о чём поговорить, Дима. Всем нам.
Учительница, молодая женщина с растерянным лицом, тактично встала:
– Я, пожалуй, оставлю вас...
– Саша, – тихо позвала Анна, – пойдём, подождём в коридоре.
Мальчик переводил недоумённый взгляд с отца на незнакомую женщину, но послушно вышел вслед за матерью. Дверь за ними закрылась.
– Пятнадцать лет, Дима, – Юлия опустилась на ближайший стул. – Пятнадцать лет ты живёшь двойной жизнью. Почему?
– Это не то, что ты думаешь... – начал он, но она перебила:
– А что я должна думать? Что мой муж завёл вторую семью и растит сына, о котором я ничего не знала? Что каждый раз, когда ты говорил о задержках на работе, ты был здесь? С ними?
– Юля, послушай...
– Нет, это ты послушай! – её голос наконец дрогнул. – Я ведь всё гадала – почему ты не хочешь второго ребёнка? "Нам хорошо вдвоём с Машенькой", – передразнила она. – А оказывается, у тебя уже был второй ребёнок!
Дмитрий тяжело опустился на стул напротив:
– Это случилось давно... Командировка в Нижний Новгород. Анна работала в местном филиале. Короткий роман, ничего серьёзного... А потом она позвонила и сказала, что беременна.
– И ты решил промолчать?
– Я запаниковал! – он провёл рукой по лицу. – Маше было пять, мы только-только купили квартиру в ипотеку... Я не мог всё разрушить. Не мог потерять тебя.
– Поэтому решил жить во лжи? – горько усмехнулась Юлия. – И меня заставил жить во лжи, сам того не зная.
– Я помогал им деньгами, – словно оправдываясь, продолжал Дмитрий. – Навещал Сашку, старался быть хорошим отцом...
– Хорошим отцом? – Юлия встала, её трясло. – Хороший отец не скрывает своего ребёнка! Не лжёт пятнадцать лет! А знаешь, что самое страшное? Я ведь всегда чувствовала – что-то не так. Но верила тебе. Каждому твоему слову верила.
Она направилась к двери, но у порога обернулась:
– Мне нужно время, Дима. Не приезжай домой сегодня.
– Юля, прошу... – он рванулся следом.
– Не приезжай, – повторила она твёрдо. – А завтра... завтра решим, как жить дальше. Потому что так, как раньше, уже не получится. Никогда.
Она вышла из учительской, еле сдерживая слёзы. В коридоре замерли Анна и Саша – наверняка слышали каждое слово. Мальчик смотрел исподлобья – совсем как Дмитрий в минуты смущения. У Юлии защемило сердце: ведь он ни в чём не виноват, этот ребёнок. Просто стал заложником чужой лжи и трусости.
– Простите... – тихо сказала Анна.
Юлия покачала головой:
– Не нужно. Просто... присмотрите за ним сегодня, хорошо?
И не дожидаясь ответа быстро пошла к выходу. Только в машине она позволила себе заплакать – беззвучно, закусив костяшки пальцев. Небо наконец прорвало, и дождь забарабанил по крыше, словно оплакивая её рухнувший мир.
Кафе "Акварель" пряталось в тихом переулке старого центра – достаточно далеко от дома, чтобы не столкнуться со знакомыми. Юлия выбрала столик в углу, откуда хорошо просматривался весь зал. Она пришла раньше назначенного времени – хотела собраться с мыслями, но мысли разбегались, как испуганные мыши.
Три дня прошло с того разговора в школе. Три дня она жила у сестры, не отвечая на звонки мужа. Три дня думала, пыталась понять – как жить дальше? А вчера вечером решилась и отправила сообщение Анне: "Нам нужно поговорить".
Анна появилась точно в назначенное время – высокая, стройная, в строгом офисном костюме. Она несла себя с каким-то особым достоинством – так ходят женщины, привыкшие справляться со всем в одиночку.
– Здравствуйте, – негромко сказала она, присаживаясь напротив. – Спасибо, что согласились встретиться.
Юлия молча кивнула, разглядывая собеседницу. Красивая – даже сейчас, в свои сорок с лишним, Анна излучала какое-то внутреннее сияние. Интересно, такой она была и пятнадцать лет назад, когда...
– Я не претендую на его внимание, – вдруг сказала Анна, словно прочитав её мысли. – Никогда не претендовала. Всё, что мне было нужно – чтобы у Саши был отец.
– Но он был. Тайно. Украдкой, – Юлия почувствовала, как дрожит голос. – Почему вы позволили? Почему не потребовали большего?
Анна грустно улыбнулась:
– Когда я узнала о беременности, Дмитрий сразу сказал, что у него есть семья. Жена, маленькая дочь... Я не хотела разрушать чужое счастье. Да и своё тоже – быть любовницей, разлучницей... это не по мне.
– Но ребёнок...
– Да, я решила оставить ребёнка. Своё решение, своя ответственность. Дмитрий предлагал помощь – финансовую, не более. Я согласилась, но только ради Саши.
Официантка принесла кофе, который они машинально заказали. Обе не притронулись к чашкам.
– Знаете, что самое сложное? – продолжала Анна. – Видеть, как сын каждый раз ждёт отца. Как радуется встречам. Как пытается быть лучше, чтобы папа гордился... – её голос дрогнул. – А потом смотреть, как он уходит. Снова и снова.
Юлия почувствовала, как к горлу подступает комок. Перед глазами встало лицо мальчика – такое похожее на Димино, с той же россыпью веснушек на переносице.
– Саша знает? О семье отца?
– Догадывается, наверное. Он умный мальчик, – Анна провела пальцем по краю чашки. – Но мы никогда не говорили об этом. Как-то... берегли друг друга, что ли.
– А вы? Вы были одни все эти годы?
– Были отношения, – Анна пожала плечами. – Но как-то не сложилось. Знаете, сложно впустить в свою жизнь мужчину, когда там уже есть другой. Пусть и формально.
Они помолчали. За окном проехала поливальная машина, оставляя за собой влажный след на асфальте.
– Я не хочу быть той, кто разрушит вашу семью, – наконец сказала Анна. – Если вы решите простить Дмитрия... я пойму. Мы с Сашей справимся.
– Дело не в прощении, – медленно произнесла Юлия. – Дело в доверии. Как доверять человеку, который пятнадцать лет жил двойной жизнью? Как смотреть в глаза мужу, зная, что где-то есть другой ребёнок, которого он... любит?
– Он любит и вашу дочь.
– Знаю. Но теперь это знание отравлено ложью.
Юлия впервые за встречу поднесла чашку к губам. Кофе был уже холодным.
– Забавно, – горько усмехнулась она. – Мы с вами такие разные, а по сути – обе жертвы его трусости. Вы – вечно в тени, я – в неведении...
– Мне жаль, – тихо сказала Анна.
– Мне тоже, – ответила Юлия и вдруг поняла, что действительно жалеет. Не себя – их всех. Дмитрия, который запутался в собственной лжи. Анну, которая приняла роль вечно второй. Сашу, который никогда не знал настоящей полной семьи. И даже свою дочь Машу, у которой где-то есть брат, о существовании которого она даже не подозревает.
– Что вы теперь будете делать? – спросила Анна.
Юлия встала, доставая из сумочки деньги за кофе:
– Не знаю. Правда, не знаю. Но точно знаю, что не смогу вернуться к прежней жизни. Потому что той жизни больше нет.
Она направилась к выходу, но у двери обернулась:
– Берегите Сашу. Он хороший мальчик. И... это не ваша вина. Ни в чём.
Выйдя на улицу, Юлия глубоко вдохнула. Впервые за эти дни она почувствовала что-то похожее на облегчение. Словно туман в голове начал рассеиваться, уступая место ясности. Она достала телефон и набрала номер дочери:
– Маша? Привет, родная. Нам нужно поговорить. Да, это важно. Очень важно.
"Мам, ты уверена?" – Машин голос в телефоне звучал встревоженно.
Юлия посмотрела на своё отражение в витрине художественного салона. Собранные в небрежный пучок волосы, новая блузка цвета топлёного молока, в руках – папка с документами на курсы живописи. Когда-то, ещё до замужества, она мечтала стать художницей...
– Да, милая. Абсолютно уверена.
Прошёл месяц с того разговора в кафе с Анной. Месяц, перевернувший всю её жизнь. Теперь она жила в съёмной квартире недалеко от центра – маленькой, но удивительно уютной. На стенах уже появились первые акварельные наброски – она начала рисовать, впервые за двадцать лет.
– Но папа... он ведь правда раскаивается, – в голосе дочери слышалась надежда.
Юлия грустно улыбнулась. После того разговора, когда она рассказала Маше правду о сводном брате, дочь переживала целую бурю эмоций – от гнева до растерянности. А потом... потом они с Сашей встретились. Случайно-намеренно – Маша просто пришла к его школе после уроков. Теперь они переписывались в соцсетях, осторожно узнавая друг друга.
– Знаешь, родная, дело не в раскаянии. Дело во мне самой.
Она толкнула дверь салона. Внутри пахло красками и деревом, а на стенах висели чужие мечты, воплощённые в картины. Когда-то и её мечты были такими же яркими...
– Я не могу вернуться, – продолжила она, присаживаясь в удобное кресло в углу галереи. – Не потому, что не простила папу. А потому что простила себя.
– Себя?
– За то, что позволила себе исчезнуть. Раствориться в роли жены, матери, хранительницы очага. Знаешь, я ведь даже не заметила, как перестала мечтать. А сейчас... – она провела рукой по глянцевому буклету с расписанием занятий, – сейчас я будто просыпаюсь.
В галерею вошла молодая пара – держась за руки, они разглядывали картины. Такими же были они с Димой когда-то. Молодые, влюблённые, полные надежд...
– Мам, но ведь можно начать всё заново? С папой?
– Нельзя войти в одну реку дважды, солнышко. Я изменилась. И дело даже не в той истории с Сашей... Хотя нет, именно в ней. Она как будто встряхнула меня, заставила проснуться. Понимаешь?
В трубке повисло молчание. Потом Маша тихо спросила:
– А как же любовь?
Юлия прикрыла глаза. Перед внутренним взором пронеслись картины их жизни с Дмитрием – счастливые и не очень, яркие и будничные...
– Любовь не умирает, родная. Она просто меняется. Я всегда буду любить твоего отца – как часть своей жизни, как отца моего ребёнка. Но я больше не люблю его как мужчину, которому можно доверить своё будущее.
– И... что теперь?
– Теперь я учусь быть счастливой. Сама по себе, а не как отражение чьего-то счастья.
К ней подошла консультант – молодая девушка с добрыми глазами:
– Извините, вы записывались на курс акварели?
– Да, – Юлия улыбнулась. – Давно мечтала научиться...
– Мам, – вдруг сказала Маша, – я тебя люблю. И... я горжусь тобой.
У Юлии защипало в глазах:
– И я тебя люблю, доченька. Знаешь что? Заезжай вечером – я приготовлю твой любимый пирог с яблоками.
– С корицей?
– С корицей. И... может быть, позовём Сашу? Если ты не против...
Пауза. Потом – тихое:
– Я не против, мам. Совсем не против.
Юлия попрощалась с дочерью и начала заполнять анкету на курсы. Рука чуть дрожала, выводя буквы, но глаза светились спокойной решимостью. В сумке завибрировал телефон – сообщение от Дмитрия. Она знала, что там – очередная просьба о встрече, о разговоре, о возвращении...
Юлия не стала открывать сообщение. Вместо этого она достала из сумки старую фотографию – ту самую, с праздника. Посмотрела на счастливые лица Дмитрия, Анны и маленького Саши. Потом решительно разорвала снимок.
Не из злости или обиды – просто пришло время отпустить прошлое. У неё теперь была новая жизнь. Новые краски. Новые горизонты.
Первый раз за долгие годы она чувствовала себя по-настоящему свободной. И это чувство пьянило сильнее, чем любая любовь.
"Как вас записать?" – спросила консультант.
Юлия улыбнулась:
– Просто Юлия. Юлия Сергеевна Волкова. Я сама по себе.
Если вы прочувствовали эту историю, не забудьте поставить лайк и подписаться, чтобы не пропустить новые сюжеты о силе, выборе и вдохновении!