Тоня мелкими шагами упрямо шла по дороге со снежными заносами. Тяжёлая не по размеру обувь мешала её ходьбе. То, что было обуто на её ногах можно было назвать остатками от обуви, которая держалась только благодаря ремням и верёвкам. Сзади шли брат и сестра. Их одеяние было ничем не лучше чем у Тони. Они были намного старше Антонины. Но и им тоже не хотелось чтобы мать уходила надолго.
Александра ещё вчера собиралась идти в соседнее село к родственникам за несколько километров. Нужно было обменять что-нибудь на картошку или муку. Но только что? Что можно обменять когда ничего не осталось? Менять нечего, и детей кормить нечем... Гречневая шелуха уже давно была съедена. Из неё Александра пекла лепешки. А можно ли то, что получалось назвать едой? Это не крупа, и не гречневая сечка. Это грубая и колкая шелуха от крупы, которая плохо усваивалась детским организмом. Она царапала кишечник до крови. Дети испытывали боль. Казалось, что совсем недавно было несколько мешков с мукой грубого помола. Из неё Александра варила соломать. Так называлось в деревне это блюдо. Муку заваривали кипятком. Получался непонятный вязкий клейстер. И в данный момент о таком лакомстве оставалось только мечтать. Запасов не осталось совсем.
Александра взяла единственные в доме валенки, прижала их к груди и горько заплакала. Поменять на еду можно было только их. Дети ходили в рваной одежде и обуви, и сама Александра была одета не лучше. Но валенки берегла. Вот и доберегла. Больше менять было нечего.
Дети видели как мать открыла сундук. Видели, как она долго сидела, покачиваясь, прижимая валенки к груди. Словно убаюкивала дитя. Лицо её было угрюмым и худым. Кисти рук костлявые, как у старухи.
Ночь казалась долгой. Метель не унималась. Александра принесла дров и затопила печь. Нужно было прогреть дом, чтобы дети смогли отсидеться на печи до её прихода.
Маленькие глазки наблюдали пристально за матерью. Коля и Лида спали. А Тоня притворялась. Она боялась ухода матери. До жути боялась остаться без неё. Вдруг не вернётся? Буквально на днях приходила тётя Нюся и рассказывала матери, что волки загрызли учительницу. Её долго искали. Опознали лишь по изодранной одежде и большим пуговицам на её пальто. Это было жутко слушать. Даже то, что соседская собака была загрызена волчьей стаей, казалось не таким страшным событием.
Александра ещё вчера строго наказала детям чтобы они ничего не боялись. Она сходит по делам и обязательно вернётся. Принесёт еды. Ей самой было страшно идти. А ещё страшнее - оставлять детей одних.
- "Коля, надо наносить дров и воды!" - говорила мать.
Он был самый старший. На него можно было возложить какие-то обязанности. За последнее время дети сильно исхудали. У Тони раздулся живот и стали опухать ноги. Лида больше всех молчала. Она не просила еды и не плакала...
Закрыв за собой тихонько дверь, Александра двинулась в путь. По дороге зашла к Нюсе. Попросила заглянуть к детям. Послушала её наставления, как можно выгоднее обменять валенки на еду. Тётка всегда помогала, как могла. У неё не было своих детей, но зато куча голодных племянников. Было трудно всем. Все нуждались в чём-то.
В думках Александра вышла далеко за пределы деревни. И вдруг громкий крик поразил её, словно стрелой.
- "Мама!"
Александра обернулась. Дети шли за ней. Первой ковыляла Тоня. Её лицо было красным. Слёзы текли хрустальными бусинами по её щекам. Позади сестры стояли Коля и Лида.
- "Идите домой!" - крикнула мать. В груди больно резануло. Нельзя быть слабой сейчас. С детьми она не дойдёт. Александра сломила тонкую ветку и угрожающе замахнулась.
- "А ну быстро домой! Замёрзнете! Я скоро приду. Слышите?!"
Дети сделали несколько шагов назад и остановились.
- "Колька, забери Тоньку! Лидка! Чего стоите?!"
Старшие взяли сестру за руки. Мать стояла на месте пока дети не скрылись из виду. Они вернулись вернулись в деревню.
Александра окаменела в отчаянии и страхе за детей. Сердце громко стучало.
- "Надо идти! Надо идти..." - проговорила Александра.
Маленькая женская фигурка уходила вдаль...