В поисках художников, которые участвовали в создании целого потока немецких серийных и "ходячих" нотгельдов, исследователь сталкивается не только с второстепенными лицами, но и с респектабельным кругом выдающихся современников. Либо его привлекала тема "мелкого искусства", либо он оказалась в ситуации, когда ему пришлось принять всё, поскольку, как выразился в то время другой художник-график, "… моя мастерская была бедной, фондовый рынок очень слабым, голод был довольно сильным".
Что ж, для многих художников — это утверждение могло быть верным. Для Олафа Гулбранссона, конечно, нет, потому что в то время он пользовался большим уважением и на самом деле имел достаточно заказов, чтобы жить достойно.
Олаф Гулбранссон (Olaf Gulbransson) родился 26 мая 1873 года недалеко от Осло. Он получил образование в Норвегии, где мюнхенский издатель Альберт Ланген, имевший родственные связи в Норвегии, обнаружил его и пригласил к себе в Германию. Сначала он отправил его изучать язык в Берлин, но в 1902 году он привёз его в Мюнхен и сделал своим сотрудником в "Иллюстрированном еженедельнике Симплициссимус". Он стал одним из самых трудолюбивых и гениальных рисовальщиков этого критического по времени сатирического журнала. Его биографы приписывают ему "гольбейновскую метку", способность выражать внутреннюю красоту во внешнем карикатурном искажении и, таким образом, примирять даже карикатуристов. В своих портретах, выполненных экономными, тонкими линиями, он исправлял искажённые, размытые или смешанные черты физиономий и восстанавливал внутреннюю форму и телосложение.
В 1916 году он стал членом Прусской академии художеств, в 1924 году почётным членом и профессором Мюнхенской академии, с 1929 года он был профессором рисования и живописи в Мюнхене.
Он умер в Тегернзее 18 сентября 1958 года. Здесь находится музей Олафа Гулбранссона, который был основан в пятую годовщину его смерти "Ассоциацией благотворителей для музея Олафа Гулбранссона" под эгидой Теодора Хойса и Людвига Эрхарда.
Небольшой тюрингский городок Кала известен, даже печально известен из-за того, что в нём произошёл чрезвычайный денежный потоп. Чрезвычайные деньги, которые больше не были ничем иным, как предметом спекуляций для пополнения городской казны.
Арнольд Келлер ещё в 1922 году выражал крайнее недовольство махинациями городской администрации:
Кала - этот маленький городок, управляющий чрезвычайными денежными средствами которого, хотя и считает себя обладающим особыми знаниями, но который, накапливая спекулятивные расходы (в том числе шахматные деньги! спортивные деньги!) доказывает обратное, выпуская почти одновременно три новых вида для мира коллекционеров и тем самым прилагая искренние усилия, чтобы истощить запас наличных и лишить коллекционеров удовольствия от них. Несмотря на то, что новые виды спроектированы мастерски, действия города по этому поводу не следует оценивать мягче. Ещё можно порадоваться, если каждый квартал выходит новый выпуск, но по одному в неделю (по 12 купюр), это уже грубое оскорбление. Мы обратили внимание правительства Тюрингии на суету в городе Кала и попросили его запретить любое переиздание. — Были заявлены: "статистическая серия" из 12 купюр с экономическими данными о сокращении Германии в результате Версальского мира; "рождественская серия" (6 банкнот, разработанных Ф. П. Глассом, баварским художником по почтовым маркам) и "серия Сильвестра", выполненная Олафом Гулбранссоном. Надеюсь, это настоящая серия Сильвестра! (журнал "Das Notgeld", 4-й выпуск за 1922 год)
Серия "Сильвестра" от Олафа Гулбранссона
Все шесть банкнот этой серии имеют на лицевой стороне, рядом с указанием стоимости 75 пфеннигов, подписи мэра доктора Мельхорна младшего и члена городского совета, и срок действия с 1 по 31 декабря 1921 года, а посередине толстый ствол дерева, с которого падает поток банкнот на случай чрезвычайной ситуации.
Шесть оборотных сторон отличаются друг от друга и имеют чувствительные ко времени мотивы: изображения 1 — 4 представляют связанную тему, в то время как две другие купюры имеют каждый свой собственный мотив.
1. Дикая группа из восьми человек, которые нападают друг на друга с любым оружием (шпага, вилы, зонтик, колотушка для мяса). Ниже написано: ЕДИНСТВО ДЕЛАЕТ СИЛЬНЫМ.
2. Одни и те же люди стоят, тесно прижавшись друг к другу, и каждый держит по кружке пива. Под ним надпись: КРЕПКОЕ ПИВО СПОСОБСТВУЕТ ЕДИНЕНИЮ.
По одежде и атрибутам мужчин, как пишет Альберт фон Борзиг, можно идентифицировать как "бушоа" (= буржуа), товарищ, милитарист, монархист, католический социалист, террорист и баварский "буа" (= бурш, т.е. парень). Все согласны на соответствующее количество крепкого пива.
3. Немецкий Меркурий (олицетворение "торговли") стоит, привязанный к пню, в правой части изображения. В него стреляет из лука очень толстый француз, стоящий слева, и несколько стрел уже застряли у него в груди. Между ними стоит конторский стол, обращённый к немецкому Меркурию. Он вытаскивает стрелу из груди правой рукой, а левой прижимает телефонную трубку к левому уху. Под ним надпись: НЕМЕЦКИЙ МЕРКУРИЙ.
4. Та же схема, но: француз прекратил стрелять, вытирает салфеткой капли пота с лица. Немецкий Меркурий пишет на стоячем столе стрелой, извлечённой из его груди, телефонная трубка по-прежнему находится у его уха. Под ним надпись: НЕМЕЦКИЙ МЕРКУРИЙ.
Немецкий "Меркурий", несмотря на сильный обстрел со стороны французов, продолжает заниматься своими делами, писать заказы и разговаривать по телефону с торговыми партнерами.
5. Немецкий Мишель в остроконечной шляпе, деревянных панталонах и с растрёпанными волосами собирает мусор, при этом у него есть сборник гимнов и несколько листков с надписями:
ЛЮБИ БЛИЖНЕГО СВОЕГО, КАК САМОГО СЕБЯ, БУДЬ ЕДИНОМЫШЛЕННИКОМ, ПОСТУПАЙ ПРАВИЛЬНО И НИКОГО НЕ СТЕСНЯЙСЯ, ЧЕСТНОСТЬ ДЛИТСЯ ДОЛЬШЕ ВСЕГО, НЕ КРАДИ, ВСЕГДА СОХРАНЯЙ ВЕРНОСТЬ И ПОРЯДОЧНОСТЬ, НЕ ПРЕЛЮБОДЕЙСТВУЙ, НЕ УБИВАЙ. Утверждение ясно: все ценности выбрасываются за борт.
6. Афишная тумба в центре Парижа (видна Эйфелева башня), перед которой стоит немец Мишель в виде скелета, но одетый в остроконечную шляпу и потёртые брюки. В левой руке он держит ведро с клейстером, правой придерживает только что наклеенный плакат, на котором можно прочитать слова MENE TEKEL UFARSIN.
Внизу надпись: НОЧЬ СИЛЬВЕСТРА 1921-1922 ГГ. НЕМЕЦКОЕ ПРИВИДЕНИЕ В ПАРИЖЕ.
Это утверждение также легко понять: остерегайся француз немцев, даже если они в настоящее время являются лишь частью самих себя!
Всё это темы, которые волновали немецкое население в годы после Первой мировой войны: отношения с исконным врагом Францией, которая, несмотря на самые жестокие притеснения, не сможет сломить Германию, общее падение ценностей, дезориентация после краха славной империи.
Норвежец метко оценивает немецкую ситуацию двадцатых годов.