Кружева
Всякого рода ошибки и косяки со стороны мужиков вызывали презрительные насмешки или индифферентность, в то время как девчачьи чудачества вызывали умиление и трогательное участие (иногда). Продвижение прав женщин активно приветствовалось в советском обществе и отношение к женщине отличалось, не скажу кардинально, но существенно. Женщин и девушек превозносили, оберегали, поучали в нужных местах, или им воздавали должное.
Наташа, спортсменка-планерист, лет 20-ти, допущенная к самостоятельным полетам на парение и по маршруту, в некотором смятении, мысленно уговаривала стрелки вариометров подняться вверх. Стрелки болтались около нолика, при этом запаса высоты для продолжения полета почти не было. Солнце уже давно снижалось, и термические потоки заканчивали свое действие. Кучевая облачность распадалась. Пройдя первый поворотный пункт 100 километрового маршрута - городок Элея и не долетев до второго поворотного – Бауска около 10-ти километров, Наташа кружила в поисках восходящего потока или места для посадки. Планерный маршрут начинался над аэродромом Елгава, на высоте 1000 метров, проходил через два поворотных пункта и должен был закончиться там же. Получить второй разряд по планерному спорту очень хотелось, но пока не получалось. Справа проплывали геометрически совершенные сектора регулярного парка Рундальского дворца, цветники, клумбы и дорожки. Эта картина, могла бы увлечь своей живописностью, если бы не столь малые цифры на высотомере.
- 130-й посадка на площадку, 3 километра северо-западнее Рундалы. – Наташе пришлось признать очевидное и смириться с действительностью.
- 130-й, принято…
Наташа присмотрела хорошего размера, ровную, желтенькую полянку и начала строить заход. Нужно еще учесть запас расстояния для посадки и взлета буксировщика, это она не забыла. А что нам Галина Николаевна про цвет подстилающей поверхности говорила? Желтый это скошенная нива осенью, или высохший луг. А сейчас в июле…
- Ааа, это пшеничное поле!
- Ой мамочки!
Запоздалое прозрение пришло, но повлиять на выбор площадки уже ничто не могло. Наташу принимает в свои объятья пшеница. Хорошо, что колосья высотой меньше метра, все-таки нечерноземье. Планер зарывается в пшеницу с обреченным видом, быстро останавливается, поглощенный желтым морем. Он набирает налившихся зерном колосьев во все щели. Нужно было на зеленую площадку садиться, опять Олег ржать и прикалываться будет. Но делать нечего. Наташа, одолеваемая унылыми мыслями, пошла, по пояс в пшенице, осмотреть планер и проверить посадочную площадку.
Тем временем в группе руководства полетами нарастало напряжение. Хоть посадка на площадку вне аэродрома и была обычным явлением для планеристов, все равно требовало повышенного внимания. Связь с планером пропала. На запросы с бортов на маршруте она не отвечала.
- 130-й на связь.
- 130-й как слышите?
Наташа, наконец вернулась к планеру. Что там за шум в рации?
-130-й на площадке, 3 км северо-восточнее Рундалы, буксировщик принять могу. Только тут травка высокая.
УКВ связь напрямую до СКП Елгавы не пробивала, поэтому взаимодействие шло через экипажи в воздухе. Лётный день подходил к концу, но в воздухе еще было много планеров и буксировщиков.
- 35-й после отцепки пройди к Рундале, забери 130-го.
- 35-й принял.
Ритумс затянул очередной планер на 1200 метров, помахал крыльями и после отцепки пошел на юг. Буксировка планера с площадки не вызывала у Мариса положительных эмоций, особенно когда молодые спортсмены, зачастую, не адекватно оценивают условия для посадки. Добрался до места за 20 минут. Рундальский дворец - красивейшая достопримечательность Латвии, был построен знаменитым архитектором русского двора Растрелли для герцога Берона, фаворита российской императрицы Анны Иоанновны. А изначально это было курляндское поместье Гротгусов. Четкие линии садовых аллей большого парка были далеко видны с воздуха. Северо-западнее было множество квадратиков полей и лугов пригодных для посадки, но нигде не было планера. Обычно его хорошо видно издалека.
- 130-й я на месте, но тебя не вижу.
- Я вас тоже не вижу. Тут травка высокая.
- Какая травка?
- Ну такая желтая…
- Пшеница что ли?
- Ну наверное, а может овёс…
Выругавшись про себя нехорошими русскими словами, Марис Янович продолжил нарезать круги над желтыми полями.
- Что там со 130-м? – на аэродроме нервничали.
- Да пока не нашел, говорит села в пшеницу. Меня не видит.
- Я 32-го к тебе направил, вдвоем поищите.
День заканчивался. На Ковалева вместо облегчения от окончания смены и мыслей о весёлом беззаботном возвращении в Ригу с планами на завтрашние посиделки в Zem ozola, накатывались серой тучей рассуждения о нерешенной проблеме. А что делать, если до темна не найдем? А если площадка не позволит самолету забрать планер? Тогда нужно отправлять туда группу, разбирать планер, грузить в прицеп, вывозить машиной… Кажется, выходные накрываются медной посудиной.
- Игорь, пройди ближе к Лиелупе, я тут уже всё облетел. Я кружок еще сделаю и пойду домой, по топливу.
- Хорошо, Марис, понял.
- 130-й самолеты видишь? Какие ориентиры еще были?
- Нет, самолеты не вижу, но слышно кажется южнее…
Крайний на сегодня подъем планера выполнил Сидоренко, и тоже получил команду пройти к Рундале на поиски планеристки. Игорь Ипатов исходил все желтые поля севернее и северо-западнее указанного ориентира, стало очевидно, что Наташа неправильно определила своё место. Девушка-планерист чувствовала, но не признавала свою ошибку, и была на грани эмоционального срыва. Радиообмен поисковиков приобрели отрывистый и порой нелитературный оттенок. Девочку было жалко, поэтому срывались друг на друге.
- Олег, тут Марис уже кружева выписывал, пройди севернее…
- Игорь Александрович, я пройду, но позже…
- 32-й, 37-й дайте остатки топлива. Давайте, планируйте на базу…
- 32-й, остаток 60, иду на точку.
- 37-й, пройду еще на юг, остаток 100
- Олег, передай этой 130-й пусть идет, ищет аборигенов, уточняет своё место и ночует возле планера. С утра машину будем организовывать. Сам закругляйся.
- Сейчас, по югу пройду вокруг Рундалы…
- Нашел 130-ю, юго-восточнее Пилсрундале километра 4. Сидит в пшенице.
- Понял, чтоб #%&%^&*&^/! Будешь забирать?
- Да, попробую, там рядом зеленое поле, сяду туда, на месте определимся.
- Принято.
На площадках авиаторам приходилось и раньше выталкивать планера вручную на более удобное для старта место, иногда при этом помогали местные жители. Пришлось и в этом случае перетащить планер из пшеницы на соседнее поле с невысокой травой, спасибо нашлось двое местных товарищей, оказавших помощь. Что там Олег говорил в течение 20 минут, пока перетаскивали планер, по поводу Наташиных навигационных способностей или о политической обстановке в республике, нам уже не ведомо, но он не замолкал. В итоге взлетели, Олег Викторович злой и гордый, а Наташа красная с влажными глазами, но спокойная. Вскоре караван без приключений оказался над аэродром. Руководство, не дожидаясь завершения сворачивания старта, погрузилось в УАЗик и умчалось по домам. Отсутствие начальства на аэродроме всегда ведет к оздоровлению психологического климата. Это немного скрасило печальное состояние Наташи. Оставшиеся на аэродроме летчики, не стали подвергать остракизму девушку, ограничившись, как всегда, веселыми подколками и добрыми наставлениями. Опыт, он так и приобретается. Напомню также, что тогда, ещё не было ни навигаторов, ни телефонов с картами, ориентировку мы вели по компасу, указателю скорости, сличая вид за кабиной с бумажной картой, поэтому такие случаи бывали, хоть и не часто.
За секунду до пробуждения
В конце лётной смены планеристы, если была такая возможность, выполняли посадку с перелётом, ближе к стоянке техники, чтобы меньше тащить потом планера по земле. Эти вещи выполнялись с разрешения руководителя полетов (РП) с учетом опыта экипажа. Нам молодым и неопытным, редко, но выпадали эти интересные элементы посадки. Полеты подходили к концу, я с Олегом Викторовичем заканчивал задание в зоне и слышал по радиообмену, что планеристы запрашивают заход на посадку с перелетом. Обернулся к инструктору. Олег кимарил, приложив голову к фонарю кабины и даже похрапывал. Вот же нервы у человека, или не боится, с такими как мы первогодками, спать в полете, или умаялся за смену. Не будить его что ли? Но барометр в голове у Сидоренко сработал видимо на заданной высоте, и он бодрым голосом поинтересовался.
- Что тут у нас, посадка?
- Олег Викторович, запрошу с перелетом?
- А справишься? Там вон с перелетом на поле уже два планера растележились, давай сразу на стоянку зайдем. Запроси, я покажу…
Я запросил, предвкушая адреналиновый заход. На стоянке, с одной стороны находились самолеты Ан-2 и «Вилги», а напротив были места стоянки планеров, в конце этого коридора была огромная лужа, а после неё, перпендикулярно стоянке, проходила насыпь дороги.
- 12-й к четвертому, заход с перелетом, на стоянку.
- 12- выполняйте.
- Так Алексей, смотри, будем рассчитывать в коридор между самолетами и планерами, остановиться нужно постараться до лужи и уж точно не въехать в бруствер дороги. Поэтому бери левее, чтобы четвертый подальше выполнить, высоты многовато.
- 12-й примите правее, за вами буксировщик с планером взлетает.
РП видимо не до конца понял наш замысел.
- Ну куда этот пень старый нас сдвигает? Ладно, давай я поуправляю.
Олег не отличался тактичностью и сдержанностью, зато решительности было хоть отбавляй. Принимаем вправо. Створ коридора, в который мы рассчитываем попасть находиться справа от нас почти под 90 градусов, и сильно внизу, а у нас большой запас и высоты, и скорости. Закрылки на такой скорости не выпустить. Интерцепторы уже выпущены полностью, но скорость не падает.
Дальше, всё происходит как во сне, или в замедленном кино, где я лишь впечатлительный зритель со вспотевшими ладошками.
Перевод планера резко в набор, скорость падает, выпуск закрылков, правую педаль вперед, почти поворот на горке, нос опускается вниз, доворот в створ коридора. Высоты всё еще очень много. Добавляем скольжение, левую педаль полностью от себя. Я такого крутого снижения на планере никогда больше не видел. Планер видимо тоже, он выпустил все, что у него было - интерцепторы, закрылки и колесо, да ещё и скользил левым полукрылом вперед, стараясь максимально сбросить скорость и высоту, он тоже, как и мы, не хотел въехать в бруствер дороги. После широченных просторов лётного поля у меня появились опасения, что мы не впишемся в узенький участок между стоянками, да ещё и ограниченный в длину. Планер гудел и поскрипывал, видимо представляя себя, как и я, палубным истребителем. По комментариям Сидоренко мне трудно было понять, уверен ли он сам в успехе нашей посадки.
- Что-то скорость так и не погасили. Леха, как коснёмся, сразу тормози.
- Хорошо…
Выходим точно в створ стоянки и довольно далеко, но скорость большая. Олег выравнивает «Бланик» и мы несемся на высоте метр. Боковым зрением вижу, справа промелькнул Ан-2, «Вилга», вторая. Наконец касание, я тяну рычаг тормоза, планер упирается носом понимая, что ему грозит впереди, но твердый грунт быстро заканчивается и мы, проваливаясь сантиметров на 30, плюхаемся в здоровенную, не высыхающую всё лето, лужу. Тугая волна грязных брызг летит во все стороны, даже перехлестывает через кабину. Сзади раздается победный клич.
- Йяа-ххаа!!!
Планер, растеряв остатки кинетической энергии, застревает посреди лужи. В наступившей тишине вода журчит, сбегая с кабины и крыльев, капли искрят в лучах заходящего солнца. Открываю фонарь, шум самолетов и ветерок в лицо, всё такое реальное, как будто это не сон, навеянный полетом пчелы вокруг граната…
- Лёха, молодец, нормально сели. Я побежал в штаб, а ты планер обмой чистой водой. Ну и швартуйте его. Вот, почти на стоянку сели, дотолкать 10 метров осталось.
Олег невозмутимо сиганул с борта планера на сухое место, я последовал его примеру. Пришел в себя за пару минут, сходил за ведром с водой. Подошли друзья-товарищи.
- Лёха, что это, было? Мы тут, глядя на вас охренели!
Артём с Женькой хоть и изображали переживание, думаю, завидовали мне по белому.
- А я там внутри так охренел, что, наверное, на всю жизнь запомню эту посадку. Сейчас расскажу, как было…
- Ну Олег, конечно, виртуоз. Это Цурик дал разрешение на взлет «Вилге», которая подрезала вас на посадке. Он Олега вечно достаёт…
- Думаю однажды это плохо кончиться, … для Цурика.
Разулись, полезли в лужу. Затолкали планер на швартовочную стоянку. Я его закрепил и тогда уже помыл. Грязь к нему, как к ангелу из алюминия, не приставала и скоро он блестел как новенький.
Подтянули Газ-66-м остальные планера. Иду помогать друзьям швартовать уставших серебристых парителей. «Вилги», желтыми пчёлками сами заруливали на места стоянок, деловито жужжа напоследок, прокаливая свечи. Цурик возбужденно бегал между стоянками, искал Олега.
- Где Олег?
- Не знаю…
- Олега, кто видел?
- Гринько, что это вы вытворяете? Где Сидоренко?
- Посадка с перелетом… С разрешения РП… Туда к штабу пошел…
- Вот я вам покажу, я же не разрешал так, то есть разрешал с перелётом, но не внутрь стоянки… Опять он свой характер показывает.
Он что-то ещё говорил, непонятно кому, удаляясь к штабу. Мне показалось, что он найдет себе то, что ищет…
Предыдущая часть: