После окончания школы Степан поступил в известное театральное училище в Москве. С ним в столицу ездил Силантий, который организовал подготовку племянника. Со Степаном занимались актёры театра. Они открыли пареньку много удивительных сторон профессии и поделились секретами мастерства. В последний школьный год Стёпа даже играл в двух спектаклях. Роли, правда, были маленькие. Только это было Роли! Первые и самые запоминающиеся. Вместе с этим был первый успех, похвалы режиссёра и собратьев по сцене. Такое дорого стоит и не забывается. Они помогли ему глубже вникнуть в процесс постановки, почувствовать себя и своё место на сцене, получить опыт работы в коллективе.
У Силантия были свои виды на такое воспитание. Он жил мечтой мщения, поэтому родного племянника считал правой рукой в этом деле. Дядя постоянно развивал эту идею перед взрослевшим родственником. Степан был вхож в семьи своих одноклассников. Многие их родители занимали большие посты в городе и регионе. Парень был внимателен даже к мелочам, которые проскакивали в разговорах с родителями, а также к рассказам о них, их работе, которыми делились одноклассники. Он подробно обо всём докладывал дяде, который вёл свою картотеку. В неё и вливались сведения, полученные племянником.
В 17 лет Стёпа узнал, что в городе есть антисоветская организация. В неё входят те, о ком говорили: из бывших. Они, конечно, не афишировали своё происхождение и дореволюционное положение. Во главе её стоял его дядя – штабс - капитан контрразведки. Дядя рассказал племяннику о том, чем они занимаются. Для Степана этого выглядело, как правое дело, священная месть за утраченное и потерянное. Тем более, что и он терял.
Через день после того разговора дядя взял племянника на встречу, которая проходила на даче одного из участников – заместителя дяди - Захара Прогорова. Приехали заранее. Силантий наказал Степану быть в потайной комнате, наблюдать за встречей, запомнив её участников.
На даче, как он понял, собрались главные троек – семь человек. Вёл собрание хозяин дачи – Захар. Дядя сидел в тёмном углу, где его лицо нельзя было разглядеть. Старшие отчитались о работе. Для Степана приоткрылась тайна нескольких последних событий, произошедших в городе и за его пределами в округе. Услышав про убийство уполномоченного милиции, немного сжался, но тут же память подбросила воспоминание о дне раскулачивания, выстрел в спину. Жалости не стало. Собравшиеся обсудили несколько предстоящих дел. Некоторым Захар выдал разные суммы денег.
Затем заговорил Силантий. Степан даже удивился, как изменился его голос. Удивление росло, когда услышал о том, что в соседних областях есть такие же организации. Дядя кратко рассказал о том, что они сделали за последнее время для вреда Советам. Информация впечатляла. Ещё он понял, что у организации есть связь с заграницей.
- Запомни в лицо, по именам и местам проживания всех, кого сегодня увидишь, - говорил Силантий парню дома накануне собрания, перед тем, как описал, охарактеризовал каждого руководителя тройки и назвал пароли.
Стёпа повторил всё, что ему сказал дядя, а тот поправил пару неточностей. На собрании он, уже подготовленный, рассматривал и запоминал людей.
В марте, когда Стёпа направлялся после занятий на квартиру в Столешниковом переулке, его окликнули. Он обернулся. К нему с улыбкой подходил незнакомый парень. Поздоровались, и тот тихо сказал, что его ждёт родственник и назвал адрес.
- Здравствуй, здравствуй, мой дорогой, - приветствовал его Силантий, - Возмужал ты, братец. Всё больше на отца похожим становишься. Рассказывай, что нового.
Выслушав ответы племянника, дядя отпил чаю и сказал: Скоро, Степан, начнётся война. В конце весны, или начале лета немцы придут с большевиков ответ получить. Для тебя главное - не попасть в армию. Дам тебе адрес доктора – Петра Архиповича, он сделает тебе фиктивный перелом руки, наложит гипс, справкой обеспечит. В общем, с таким точно не возьмут. Главное – вовремя это сделать. Поэтому, когда тебе передаст привет от тёти Глаши твой знакомый Петя, с которым ты сегодня встречался, сразу поедешь к Петру Архиповичу. Надень что-нибудь сверху, чтобы не было видно, что тебе там поставят гипс. После этого постарайся вернуться домой, ты мне там будешь нужен.
Стёпа вернулся в свою съёмную комнату в коммуналке, лёг и задумался над новостью, которую ему сообщил дядя. Он не любил Советскую власть, дядя постоянно рассказывал ему о том, что это временно. При этом Степан жил в этом обществе, его окружали люди, он общался с ними, они симпатизировали ему, порой восхищались им, ценили его «дружбу». Кому-то симпатизировал он сам. Поэтому у него возникло чувство успокоения, освоения новых высот, стабильности, которая заглаживала перенесённое горе. Только теперь к этому примешалось ещё какое-то раздвоение, перепутье, выбор перед суровым испытанием. Так и забылся тогда парень в тревожном сне.
Занятия на следующий день пролетели, как в тумане. Он был рассеян. После окончания лекций Степан присел на скамейку в сквере и попытался упорядочить мысли и события. Расставив для себя все точки, он пошёл на квартиру. Выбор сделан.
В мае Степан получил условный знак и отправился к доктору. На следующий день он не пошёл на занятия, а забежавшему вечером приятелю рассказал историю о неудачном падении и открытом переломе, который красноречиво подтверждал массивный гипс.
22 июня фашистская Германия вероломно напала на Советский Союз. Степан на следующий день передал через приятеля записку в училище, что уходит на фронт, а вечером уже был в поезде. Дядя приучил его чётко исполнять приказы и просьбы.
- Как же ты с гипсом и на фронт? - спрашивал удивлённо однокурсник.
- Как заживёт, сразу и призовут, - отвечал Степан.
Шито, конечно, белыми нитками. Но юношеский порыв и на большее способен, а благие поступки не осуждаются.
По приезду скрытно пробрался домой, благо, что был вечер.
- Свершилось, Степан, свершилось, - ликовал сияющий дядя, - Всё, конец большевичкам. Немцы всю Европу взяли, теперь и нас освободят.
Затем дядя объяснил, что они будут продолжать свою работу и, по мере приближения немцев, активизировать её. Степану светиться не стоит до самого прихода фашистов. Поэтому дядя поручил ему идеологическую сторону. Он писал и печатал листовки. Сводки, которые передавали ежедневно с фронтов, были не утешительными. Степан брал их за основу, преуменьшал потери гитлеровцев, приумножал урон советских войск, дописывал количество сдавшихся в плен. Добавлял в текст, что немцев в таком-то городе радостно встретили. Всё, готово! Затем тройки распространяли листовки по городу. Удар был сильным, потому что текст был очень похож на сообщения Совинформбюро. Наряду с этим Силантий активизировал диверсионную работу. Взрыв на механическом заводе, выполнявшем оборонный заказ, сход состава с техникой на перегоне, пожар на хлебозаводе оптимизма населению не прибавлял. Люди понимали, что рядом с ними кто-то ждёт немцев. Чекисты видели, что орудуют враги и усиливали контрмеры. Вскоре появились результаты. Были ликвидированы четыре тройки. Видно, кто-то из них остался в живых и начал говорить, потому что вечером в конце августа чекисты пришли к Захару. У поручика Прогорова был старый счёт к большевикам, который он им предъявил ещё в Гражданскую войну. Не простил он им спалённого поместья и повешенного батьки своего, поэтому на службе в белогвардейской контрразведке не жалел никого, кто был причастен к Красной Армии. Захар увидел чекистов уже на пороге своей спальни. Терять ему было нечего, и он сжал зубами воротник своего френча. Ампула треснула, и бывший белогвардейский офицер отправился на Высший суд. Силантий после этого решил затаиться. Пусть думают, что разгромили подполье.
Через две недели он, скрепя сердце, отправил племянника по оставшимся адресам руководителей троек. Риск попробовали свести к минимуму. Степана одели попроще, и загримировали под пьяницу-забулдыгу. Он останавливал приглянувшегося мужика, по которому также было видно, что он поклонник Зелёного змия, и просил дружка закадычного вызвать, а то его баба – мегера гонит.
- Ты скажи ему, что жду его за керосиновой лавкой, - увещевал он очередного посыльного.
Отказывать в таком деле вроде как не принято, поэтому шли мужики по адресам и просили выйти к приятелю. Степан же, выбрав с дядей место, ждал «дружка» там. Силантий контролировал подходы. Вначале вид ханыги заставлял уйти, но пароль подтверждал его полномочия. Тройки получали новые задания, места тайников и сроки выполнения поручений. Немцы были уже близко, и Силантий решил нанести удары в канун их прихода. При этом не хотелось ему терять тех, с кем он работал много лет. Они пригодятся ему при новой власти. Тем более, что работали они постоянно и результат был оценен Центром не раз.
В то ясное октябрьское утро бой за город был скоротечным. Он с рассветом яростно вспыхнул на западной окраине, которая встретила гитлеровцев линией траншей, противотанковыми рвами и ежами. Среди крайних пустых домов замаскировались артиллеристы. Взрывы и выстрелы гремели часа два. Только вскоре планы изменились. Немецкие войска прорвали оборону фронта севернее, угрожая окружением оборонявшим город частям. Поэтому наши быстро отошли по опустевшим улицам города. Он провожал их тысячами глаз их заклеенных крест на крест бумагой окон, словно ставя крест на своей многовековой истории.
Часа через три в полуденную тишину ворвался звук мотоциклов, которые колоннами стали осторожно вливаться в улицы, постепенно растекаясь в стороны. Затем пошли бронетранспортёры, и грузовики. Основные наступающие части вермахта обошли город по северной стороне и двинулись преследовать отступавших красноармейцев. В городе стали размещаться немцы.
- Пришло наше время, - сказал, улыбаясь, Силантий, - Утром пойду в комендатуру. Готовься, Степан.
Продолжение следует …
Ссылка 4 часть Матёрый заметает следы https://dzen.ru/a/Z4CF0oAfXyit7EUM
Ссылка 6 часть Матёрый заметает следы https://dzen.ru/a/Z4XM45P46He6K2hv