– Ты серьёзно?! – Елена громко выдохнула, хватая кофемашину за ручку. Её пальцы побелели от напряжения. – Тебе важнее эта штука, чем наша собака?!
Андрей, сидящий напротив с недовольным выражением лица, приподнял бровь. Он не отрывал глаз от её руки, словно боялся, что Елена сейчас выдернет кофемашину из розетки и швырнёт её в окно.
– Лена, я всегда варил на ней кофе! Это часть моего утра, понимаешь? – Голос Андрея сорвался, но он тут же поправился. – Собаки – это вообще твоя идея.
Елена выдохнула, перевела взгляд на лабрадора, свернувшегося на коврике у двери. Лаки, словно чувствуя, что его обсуждают, поднял голову, сонно щёлкнул челюстью и уронил морду на лапы, наблюдая за перепалкой хозяев.
– Лаки – член семьи, а не «идея»! – Елена махнула рукой в сторону собаки, едва не задевая лампу на столе. – А кофемашина – это просто кусок пластика!
– Зато твоя «идея» жрёт обувь, оставляет шерсть на диване и требует три прогулки в день, – выпалил Андрей, нервно постукивая пальцами по столу. – Кофемашина ничего не требует, кроме капсул.
Елена фыркнула и повернулась к нему всем корпусом.
– Да? А ещё она не вытрет тебе слёзы, когда ты сломал ногу, не встретит у двери с радостью и не станет скакать вокруг, даже если ты ей ничего не принес!
– Лена, мы сейчас говорим о вещах, а не об эмоциях, – проговорил Андрей с показным спокойствием, хотя его тонкие губы сжались в линию. – У нас развод, и нужно решить, кто что забирает.
Слово "развод" повисло в воздухе, как мокрое полотенце, которое внезапно хочется снять, но нельзя – оно слишком плотно прилипло к коже.
Елена вздохнула и, казалось, собиралась ответить что-то едкое, но тут их перебил низкий голос из-за стола.
– Мам, пап, вы это… всё уже делите, а как насчёт меня?
Максим сидел за своим ноутбуком, слегка наклонив голову. Из-под густой челки его глаза выглядели особенно серьёзными. Ему всего десять, но интонации в голосе были такие, что Андрей и Елена мгновенно почувствовали себя школьниками перед директором.
– Ты-то при чём? – спросила Елена, теребя ручку кофемашины так, будто та была её спасательным кругом.
– Ну как, – Максим поджал губы и пожал плечами. – Если вы разведётесь, вы тоже меня «поделите»? Как кофемашину?
Андрей приподнял бровь, а Елена растерянно отступила назад, отпустив кофемашину.
– Максим, ну что ты такое говоришь... – попыталась ответить она, но голос звучал неуверенно.
– Просто интересно, – продолжил мальчик с каменным выражением лица. – Если папа забирает машину, а ты Лаки, то я... куда?
На мгновение в комнате стало так тихо, что было слышно, как Лаки потянулся и громко чихнул.
Развод был неизбежен. Елена и Андрей понимали это давно, но вслух говорить не хотели – как будто магическое молчание могло исправить всё само собой. Но последние полгода их ссоры стали привычной частью повседневной жизни, как новостные выпуски на радио: одинаково предсказуемые и одинаково раздражающие.
Сначала всё начиналось с серьёзных тем: работа, деньги, воспитание Максима. Потом серьёзность стала дробиться на мелочи, и теперь спорить они могли о чем угодно. Кто последний включил бойлер? Почему опять закончилось молоко? Кто выгуливал Лаки на прошлой неделе?
– Это твоя обязанность, – сказал однажды Андрей, даже не отрываясь от экрана телефона.
– Моя? А ничего, что ты – его хозяин?! – Елена стояла у двери, уже обутая для вечерней прогулки, с поводком в руках.
– Мы все – его хозяева, – невозмутимо парировал Андрей.
Таких мелких перепалок было миллион. И каждый раз казалось, что они просто ищут повод для новых.
Решение разъехаться пришло неожиданно. В тот вечер не было ни громких скандалов, ни слез. Просто Елена собирала вещи, перебирая кухонные принадлежности, а Андрей молча укладывал в коробки книги.
– А твоё? – уточнил он, показывая на толстый роман, который она подарила ему в первые месяцы их брака.
– Можешь забрать. Всё равно ты его так и не прочитал, – отозвалась Елена, пытаясь вложить в голос как можно меньше эмоций.
– Как скажешь.
Так и решили. Ни криков, ни драм. Разводу дали тихое, будничное начало, будто это не крах семьи, а просто переезд.
Но три вещи оставались нерешёнными: машина, кофемашина и Лаки. Эти трое были как три слона, на которых покоился их семейный хаос.
– Машина – моя, я её заработал, – настаивал Андрей, укладывая очередной том в коробку.
– А я её мыла и заправляла! – парировала Елена, постукивая ногтями по кухонному столу.
– Это не считается.
– Всё у тебя не считается, кроме твоих достижений!
Лаки, лежавший на коврике, медленно поднял голову и потянулся, будто стараясь растянуть неприятный момент.
– Кофемашина тоже моя, – продолжал Андрей. – Я её купил.
– А я готовила на ней кофе каждый день! – возразила Елена, переходя из обороны в атаку.
В этот момент Максим, сидевший за столом с ноутбуком, снял наушники и посмотрел на родителей широко открытыми глазами.
– Мам, пап, а мне интересно: кто из вас собирается забрать меня?
Елена вздрогнула, а Андрей застыл, держа в руках коробку с книгами.
– Макс, ты что? – выдавила Елена.
– Ничего. Просто думаю, если вы делите вещи, то, может, и я в очереди?
Максим посмотрел на них с таким серьёзным лицом, что Елена на миг растерялась.
– Мы тебя ни с кем не делим! – поспешно ответила она.
– Вот и хорошо, – кивнул Максим, снова надев наушники, словно ничего и не произошло.
Но, судя по напряжённой тишине в комнате, эти слова задели обоих родителей куда сильнее, чем они могли признаться.
Весь следующий день Максим ходил по квартире с сосредоточенным видом. Его глаза задумчиво скользили по стенам, мебели, даже по Лаки, который терпеливо лежал у батареи, лишь изредка помахивая хвостом. Родители были слишком заняты спорами, чтобы заметить перемену в настроении сына.
Вечером, когда Андрей сидел на диване с планшетом, а Елена что-то резала на кухне, Максим подошёл к отцу.
– Пап, можно ноутбук на вечер?
Андрей слегка нахмурился.
– Уроки закончил?
– Ага, – кивнул Максим с таким серьёзным видом, что Андрей решил не задавать больше вопросов.
– Хорошо. Но смотри, не засидись.
– Не засидимся, – тихо ответил Максим и, подхватив ноутбук, ушёл в свою комнату.
"Мы?" – мелькнуло в голове у Андрея, но он не придал этому значения.
На следующее утро, когда Андрей наливал себе кофе (уже без лишних комментариев), его телефон тихо вибрировал на столе. Он увидел уведомление из семейного чата WhatsApp: «Моя семья и её ценности».
– Ты что-то отправила? – спросил он у Елены.
– Нет, – отозвалась она, держа в руках стакан сока.
Она первой открыла ссылку. На экране вспыхнул заголовок, а затем знакомая картинка их кухни, где стояла та самая злополучная кофемашина. В углу кадра виднелся Лаки, сладко спящий у батареи.
– Ты видел это? – Елена передала телефон Андрею.
Максим сделал видеопрезентацию. На первом кадре была их квартира: уютная гостиная, холодильник, облепленный магнитами из поездок, и тёплый свет над обеденным столом. Голос сына звучал чётко и уверенно, словно он был телеведущим.
– Мы – семья, – начал Максим. – Но сейчас моя семья хочет разделиться. Вот так.
Картинка распалась на три части: Андрей с кофемашиной, Елена с Лаки, а сам Максим оказался где-то посередине, словно в подвешенном состоянии.
– Папа хочет забрать кофемашину, мама – собаку, а я… что мне делать? Остаться без кофе и Лаки?
Елена ахнула, а Андрей вскинул брови, но пока молчал.
Видеоролик продолжался. На экране появились старые фотографии. Максим вставил кадры, где они всей семьёй катались на санках прошлой зимой, строили будку для Лаки, ездили за город на пикник. Под каждой фотографией шли комментарии Максима:
– Папа несёт Лаки домой, промокнув до нитки, – раздался его голос, когда на экране появился Андрей с собакой на руках под проливным дождём.
– Мама печёт печенье на Рождество. Мы тогда все ели его прямо с противня, – продолжил он, когда всплыла фотография, где Елена стоит с противнем, а Максим с Андреем тянутся за горячими кусочками.
И наконец, кульминация. Максим добавил рисунок, который он сделал сам: он нарисовал их всех вместе – Елену, Андрея, себя и Лаки.
– Кофемашина варит кофе, но не обнимает, – заключил он. – А Лаки грызёт тапки, но он всегда рад нас видеть. Может, оставим всё как есть?
Презентация закончилась. На экране появился финальный слайд: "Давайте останемся семьёй".
Елена молча сидела, держа телефон, её лицо выражало смесь удивления и вины. Андрей откинулся на спинку стула и посмотрел в окно.
– Ты видел это? – переспросила Елена.
– Видел, – тихо ответил Андрей.
На какое-то мгновение они оба замолчали, а затем их взгляд упал на Лаки, который мирно спал на своём коврике.
– Что это было? – Андрей прочистил горло, словно пытаясь вернуть себе привычную уверенность.
Он смотрел на экран телефона, где застыли последние слова Максима: "Давайте останемся семьёй". Неровный детский почерк, обрамлённый яркими карандашными цветами, казалось, светился в полумраке кухни.
– Это наш сын пытается нас вразумить, – тихо ответила Елена, опуская телефон на стол. Её голос дрогнул, но она быстро взяла себя в руки. – И, знаешь... у него получилось.
Андрей открыл рот, чтобы ответить, но вместо слов лишь шумно выдохнул. Елена посмотрела на Лаки, который лениво зевнул, свернувшись клубком на коврике.
– Он прав, – добавила она, уже спокойнее. – Это мы с тобой стали больше думать о вещах, чем друг о друге. О том, кто что сделает, кто что купит... а не о том, что мы вообще-то вместе.
Андрей хмыкнул и потер лицо руками.
– Лена, давай честно: когда мы в последний раз просто... сидели и разговаривали? Не спорили, а именно разговаривали?
Елена нахмурилась, будто пытаясь вспомнить.
– Наверное, тогда, когда мы выбирали породу собаки, – произнесла она наконец.
Андрей поднял глаза.
– Это было пять лет назад, – сказал он с горькой усмешкой. – И всё это время я винил тебя за то, что Лаки грызёт мои ботинки.
– А я винила тебя за то, что ты никогда их не убирал, – ответила Елена.
Они оба засмеялись – сначала тихо, а потом громче. Смех вышел неловким, но он разрядил воздух, наполнив его чем-то близким к облегчению.
– Лена, – Андрей вдруг замялся, затем выдохнул и заговорил с удивительной мягкостью. – Может, мы поторопились с этим разводом? Ну, я имею в виду... Разве стоит всё рушить из-за... кофемашины и старых ботинок?
Елена внимательно посмотрела на него.
– Ты действительно так думаешь? – спросила она, пытаясь уловить в его взгляде искренность.
– Думаю, – пробормотал он, опустив глаза. – Я не хочу, чтобы наш сын делал такие презентации... ради того, чтобы мы просто перестали быть упрямыми.
Она молчала, разглядывая Лаки, который теперь перевернулся на бок и тихо храпел.
– Попробуем ещё раз? – продолжил Андрей, его голос звучал почти умоляюще.
Елена кивнула. Не резко, не восторженно, но всё же кивнула.
– Попробуем, – повторила она.
И вдруг её взгляд стал серьёзнее.
– Но, Андрей, если мы это делаем, то мы должны... начать по-настоящему. Без этих мелочных споров.
Он кивнул в ответ.
– Согласен.
В этот момент Максим заглянул в кухню, сонно потирая глаза.
– Вы уже всё решили? – спросил он, подавляя зевок.
Елена и Андрей обменялись взглядами.
– Решили, – сказала она, обнимая сына за плечи.
– Теперь мы семья, которая остаётся вместе, – добавил Андрей и улыбнулся, чувствуя, как исчезает давящая тяжесть последних месяцев.
Утро было обычным, но в то же время странно спокойным. Кухня, освещённая мягким зимним светом, снова наполнилась привычными запахами: свежемолотый кофе из кофемашины, аромат поджаренного хлеба и шерсти Лаки, который крутился у стола в ожидании чего-нибудь вкусного.
Максим сидел за своим обычным местом, болтая ногами. На лице у него играла глуповатая, но искренняя улыбка, словно он с гордостью наблюдал за результатом своего ночного труда.
– Вы серьёзно? Вы миритесь? – наконец спросил он, хитро прищурившись, словно заранее знал ответ.
Елена взглянула на Андрея, а затем снова на Максима.
– Пока не уверена, – честно ответила она, протягивая руку за кружкой с кофе. – Но знаешь что? Кофемашину мы всё-таки оставляем.
Андрей усмехнулся, потирая затылок, как всегда делал, когда чувствовал себя неловко.
– И Лаки, – добавил он, бросив взгляд на собаку, которая тут же вильнула хвостом, будто поняла, что её судьба теперь решена.
– Лаки всегда с нами, – твёрдо ответила Елена и улыбнулась, протягивая руку, чтобы потрепать пса по голове. Лаки обрадованно лизнул её пальцы, а затем ткнулся носом в ноги Андрея, словно приглашая к согласию.
Максим смотрел на родителей, широко улыбаясь.
– Ну наконец-то, – протянул он, притворно закатывая глаза. – А я уже думал, что придётся делать ещё одну презентацию.
Андрей засмеялся, глядя на сына.
– Нет уж, Макс. Думаю, ты своё дело сделал.
– И сделал на отлично, – добавила Елена, взглянув на сына так тепло, как давно не смотрела.
Максим, довольный похвалой, схватил свой стакан с молоком и сделал большой глоток.
– Ну, я же гений, – сказал он, притворно важным тоном. – Мог бы и карьеру начать, если бы у меня ещё был ноутбук.
Андрей и Елена переглянулись и рассмеялись.
– Ладно, гений, – сказал Андрей, ставя перед сыном бутерброд. – Без этого в школу не пойдёшь.
Лаки потянулся всем телом, а потом снова лёг у батареи, довольный мирным утром. Впервые за много месяцев кухня была не просто местом для привычных ссор или молчания – в ней витала атмосфера, похожая на дом.
Так их жизнь пошла дальше. Не сразу, конечно. Привычка спорить – как старый свитер: удобная, но изношенная. От неё сложно избавиться, особенно если она долгое время была частью каждого утра, вечера и даже выходных.
Но теперь, каждый раз, когда ссора начинала закипать, кто-то из них – Андрей или Елена – будто вспоминал рисунок Максима. Это смешное, слегка неловкое изображение их семьи с кофемашиной и Лаки на заднем плане, которое стало невидимым напоминанием: они семья, а не поле битвы.
Кофемашина продолжала варить кофе. Андрей больше не цеплялся за неё, как за символ своих "прав". Теперь это была просто кофемашина, которая радовала их обоих по утрам. Иногда он даже спрашивал:
– Хочешь, я тебе сделаю?
Елена смеялась, но редко отказывалась.
Лаки всё так же ел тапки. Это уже стало традицией, которую они не обсуждали. Просто оставляли старую пару в прихожей, чтобы лабрадор мог вдоволь погрызть, не подвергая риску новые ботинки.
Максим снова занялся своими детскими делами. Он вернулся к обычным шалостям и урокам, чувствуя себя более уверенно. Ему больше не пришлось делать новых презентаций, потому что их семья постепенно училась справляться сама.
Иногда он всё же напоминал родителям:
– Вы там это, не забывайте, что я могу ещё и слайд-шоу сделать!
Они смеялись и уверяли его, что больше не дадут повода.
Зимой, тёплой и снежной, как они любили, они снова строили с Максом снежные крепости и катались на санках. Лаки, радостно зарываясь носом в снег, гонялся за ними, словно это было его главное предназначение.
Однажды вечером, уже ближе к весне, Елена спросила Андрея:
– Знаешь, я думаю, мы слишком часто пытались быть правыми... и забыли, зачем мы вообще вместе.
– Верно, – кивнул он. – Но теперь, кажется, начинаем вспоминать.
Она улыбнулась.
Максим выглянул из своей комнаты, с умным видом подперев подбородок:
– Так, что, мир у вас? Или кофемашину пакуем?
Елена махнула рукой:
– Не волнуйся. Она остаётся на месте, как и все мы.
И хотя в их доме ещё было далеко не всё идеально, это уже не имело значения. Главное – они решили остаться семьёй. И с этого момента всё снова стало возможным.