Темнота... Она бывает разной: мягкой и успокаивающей, желанной и ожидаемой. Но может быть и другой — пугающей, давящей, угрожающей. Какой была эта темнота? Невозможно сказать. Её просто не было. Ничего не было.
Свет... Вспышки пробивались сквозь густую пелену. Громкий звук, похожий на треск рвущейся ткани, разорвал тишину. Потом — хаос. Что-то тащило его вглубь пустоты, будто невидимая рука цеплялась за сознание. «Почему я всё ещё жив?» — вопрос возник как вспышка, растаял, но оставил за собой странное чувство.
Бредовые воспоминания... Море. Громада волн разбивается о скалы, распадаясь на бесчисленные брызги. Звуки чужие, неестественные. Сквозь шум воды прорывается нечто другое — скрежет металла, сухой треск, искажённые крики. Вдох. Горячий воздух обжигает лёгкие. Пахнет бензином, гарью. Словно кто-то впрыснул это ощущение прямо в кровь.
«Я здесь уже был?» Рой мыслей кружит, но слова рвутся в клочья: жить... шанс... время... Осколки, лишь осколки. Он видит себя сквозь дымку. Кто-то тащит его, кричит, но этот голос растворяется, как шум ветра. «Всё будет хорошо», — обещают губы, которые он не может рассмотреть. Всё размыто, как капли дождя на стекле.
И вдруг — свет, белый и невыносимо яркий. Вспышка... нет, не свет. Взрыв. Разлетаются искры, обжигая кожу, время замедляется, и он, будто сорвавшийся лист, несётся куда-то вниз, в бесконечность.
Почему я всё ещё жив? Этот вопрос эхом бьётся внутри. Где-то вдалеке сирена. Холодные руки касаются его лица, затем сдавливают грудную клетку. Воздух с трудом возвращается, но он не чувствует ничего, кроме пустоты.
Мелькание — лица, маски, но ни одного знакомого. Его тело чужое, боль растворяется в страхе. Перед глазами — кто-то рядом. Кто? Пальцы сжимают воздух. Ничего. Лишь пустота.
Где он? Куда пропало это море, этот шум? Вместо него — кровь, металл, крики.
И всё же… почему он всё ещё жив?
Резкий запах медикаментов разорвал этот рой. Свет, слишком яркий, пробил веки, как лезвие, оставив ощущение песка в глазах. Попытка открыть глаза обернулась мучительным усилием: веки, словно налитые свинцом, не поддавались.
Голоса... — Вы меня слышите? — звук, чужой, но обволакивающий, прорвался через пелену. Сознание на миг вернулось к реальности. Он смог различить тени — высокую фигуру, светлое пятно халата, слабое мерцание монитора. «Где я?» Этот вопрос не звучал в его голове. Словно всё его существо застыло в ожидании.
— Как вы себя чувствуете? — голос был всё ближе. Он попытался ответить, но звук застрял в горле, хриплый и глухой. Воздух будто обжигал лёгкие.
— Не торопитесь, — услышал он и ощутил лёгкое прикосновение к руке. — Вы пережили серьёзную аварию. Сейчас главное — восстановление.
Вопрос... «Почему я всё ещё жив?» — мысль вернулась, зацепившись за эту фразу. Вспышки памяти, рваные и неполные: дождь, яркий свет фар, громкий удар. Потом пустота. Что-то важное потерялось там, в этом мраке. Что-то, без чего его мир теперь казался неполным.
Темп замедляется... Когда он снова открыл глаза, сознание было яснее. Он заметил детали: белые стены палаты, пульсирующий свет экрана аппарата. Его взгляд упал на предмет на прикроватной тумбочке. Небольшая ракушка, её перламутровая поверхность поблёскивала в слабом свете. Он взял её, чувствуя холодный, гладкий материал.
«Это было в ваших вещах», — услышал он голос медсестры. — «Мы нашли её вместе с кошельком. Больше ничего не сохранилось».
Воспоминание... Море. Шум волн. Тёплый песок под ногами. Кто-то смеётся рядом. Он крепче сжал ракушку. Её гладкость будто оживила образ, наполнила его дыханием. «Я должен вернуться», — мелькнула мысль, но куда? Ответ был за горизонтом, который пока оставался скрыт от его взгляда.
Теперь он знал только одно: без прошлого невозможно двигаться дальше. И он должен найти своё.