Для бабушки декабрь сладко пах снегом и надеждой, с почти детским нетерпением ждала она Новый год, а вместе с ним — внуков да и дочу с зятем.
Чуть утро тридцатого — на базар. Хочется пучок душистой петрушки, свежей, без желтой обветшалости, огурчиков малосольных для сочности, сметанки и главное — яблочка. С тёртым фруктом оливье интереснее выходит. С рынка — в мясную лавку, за курочкой для холодца, потом — в рыбный, сельди кусочек урвать.
Наберёт, отберёт, — хорошее от негодного, — проверит, — не обсчитали? — сверит — всё по списку ль? — и заторопится домой, по дороге на лавку присядет и ногам отдохнуть даст, задумается.
А дома дел невпроворот. Мыть полы, резать на салаты овощи, варить курицу и ночью, вполуха слушая «Детектор лжи» и «Дом два», в свете настольной лампы заливать холодец, и надеяться, что он застынет к завтрашнему вечеру. «Не страшно, — улыбнётся себе старушка, вставая с лавки. — Будут внуки и дети, для них мне провозиться не жалко».
И заработается бабушка до полудня тридцать первого, приготовит на стуле жёлтую блузку с резным воротничком, серьги из серебра, приляжет в гостиной на диван. Тепло под шерстяным одеялом, пропахшим мятными мазями, уютно; в первые минуты тихо, спокойно, блаженно, три месяца будто не ложилась со всеми этими заботами. Разморила мягкая и удобная перина уставшую хозяйку, так бабушка заснула и проспала до позднего двенадцатого часа; о том известили её гром и свет разноцветных искр, взрывов и огней в небе.
«Как? Новый год уже? А где…»
Давай звонить внукам, доче, зятю…
«Ба, с Новым годом! Как ты?», — смутились внуки.
«Ма, да мы дома решили…», — отвертелась доча.
«Ой, забыли про вас, извините…», — ляпнул зять навеселе.
— Да ладно, что я. Празднуйте, с Новым годочком! С праздником…
А на глазах солёно. Бабушка положила трубку, и вот тихо, не спеша потекли по морщинистым щекам слёзы, и с ними точно назло заплясали отблески малиновых, огуречных и лимонных салютов. Весело свистели за окном петарды, и слышно было, как дети и взрослые с озорными криками вылетали на скрипучий снег, упаренные от курток и шапок, и смеялись, завороженно ойкая да ахая от калейдоскопа затейливых узоров.
А она — одна.
Бабушка вскочила, убрала синие сервизные тарелки и бокалы в сервант, отправила в платяной и мрачный шкаф жёлтую блузку с серьгами, тонкими шторами приглушила пёструю игру цвета и веселья, а блюдами, дожидавшихся гостей, накормила ледяное чрево холодильника; легла в спальне и заснула.
И снова разбудил её шум, в этот раз пошедший с кухни: осколки разбитого окна зазвенели на плиточном полу, отозвались шорохом под тяжестью чьих-то шагов…
«Показалось?» — сквозь сон подумала бабушка и теперь, увидев, как в спальню проникает огромная, словно чёрт, тёмная тень, да такая высокая, чуть люстру башкой не сбила, к тому же с монтировкой в руках, — бабушка вжалась в одеяла и задрожала.
— Так, отлично, нико-… — тень обернулась. — Стоять, лежать! Ой… Деньги где?
«Фух, — выдохнула бабушка, выглядывая невинными глазами из-под укрытия, — это всего лишь пугливый вор». — В зале, милок, под ковром.
— Врёшь, старая?
— Проверяй, мне то что.
Недовольный грабитель вернулся с помятой пятитысячной купюрой.
— Это всё? Мало.
— Всё. С накопленного только это осталось.
Невольно почесал домушник монтировкой колючую щетину на подбородке и осмотрелся. Свет уличных фонарей еле-еле освещал сквозь шторы и листья рассады скучное кресло в углу и приоткрытую дверцу шкафа, из которой на вора печально выглядывал рукав жёлтой блузки.
Пока гость оглядывал бедный интерьер, бабушка заприметила его массивный подбородок и добрые, хоть и уставшие от никчёмной жизни, глаза. Несмотря на широкие плечи и устрашающий вид, грабитель показался ей голодным и расстроенным. «Жалко, я ничего не могу ему предложить», — опечалилась она.
— Ну… — заметив это, решил он припугнуть старушку для галочки, — полицию вызовешь, я тебя… того… этого!
— Иди с богом, милок. Никого вызывать не стану.
— Тебе что, всё равно?
Бабушка задумчиво пожала плечами. Вор усмехнулся тому, что опять уходить ему без особой добычи, и нехотя поплелся в прихожую.
— Стой! — одумалась бабушка. — Ты ж голодный!
— Не понял…
— Погоди ты, — и старушка, прыгнув с постели, легко протиснулась мимо него в узеньком коридоре, включила свет, засеменила в кухню, из кухни — в зал. Грабитель за ней: — Не понял… Я не…!
Смягчился ли гость от вида праздничного стола, накрытого по щелчку заботливых пальцев в тепло освещенной комнате, или удивился от абсурдности всего произошедшего, да только из грубого громилы превратился он в смущенного мальчишку, и нельзя было заметить эту перемену без тёплой улыбки.
— Поешь на дорожку, милок, — сказала бабушка уже в новой блузке и серёжках, держась за спинку его стула, — компота, шампанского, чаю?
Вор попросил компота, отдал куртку вместе с монтировкой учтивой хозяйке, от которой пахло малиновыми духами, и неуверенно сел за стол. Настоявшиеся в холоде оливье, селёдка под шубой и куриный студень засверкали перед озорным взглядом гостя торжественным блеском. С молодых ногтей не познав ни ласки, ни доброты, ни заботы, ни у кого не побывав «милком», огромный взрослый мужичина хмыкнул, засопел, задрожал весь как ветка сосны на ветру и, краснея, разревелся, ну точно настоящий ребёнок, и выложил средь тарелок помятую купюру в пять тысяч.
Бабушка, подсев, спросила:
— Как звать?
— Паша я, Паша…
— Так вот, Пашечка, милок, не плачь, Новый год ведь. Пусть плохое останется в прошлом. Давай справлять.
И стали отмечать. Паша, утирая нос, уплетал за двоих, а пил за троих; давно не кушал он домашней еды, всё дошираки одни, сосиски… Бабуля к наготовленному не притрагивалась, только на Пашу поглядывала, оперев дряблую щеку на кулачок. А через время, когда поутихли чувства, Паша, не отрывая от тарелки глаз, пообещал завтра же вставить новое стекло и спросил, почему бабушка не праздновала сама. У всех светло, а у неё темно в квартире и с виду пусто.
— Сама я не праздную, — призналась бабушка.
— А салаты вы приготовили, — он с трудом маневрировал ложкой за добавкой между хрупких тарелок, мисочек и бакальцев.
— Для родных, — бабушка подложила ему оливье, и Паша кивнул в знак благодарности. — Всегда на Новый год приезжали, видимся по праздникам. Молодёжь, семья ведь, школа, репетиторы, забот полон рот… Не звонят. А я не в обиде, понимаю. Некогда с бабкой возиться. Но хочется поговорить, хоть с кем-нибудь, хоть минутку… А то одна да одна… — бабушка подняла на Пашу светлые глаза. — Хорошо ты, милок, заскочил.
Они помолчали.
— Может, — предложил Паша с улыбкой, — я ваших этих, того? Ну, посещу…
— Да не, не бери грех на душу. Ты кушай, кушай… С Новым годом, милок!
Автор: Александр Чумичёв
Источник: https://litclubbs.ru/articles/61941-s-novym-godom-milok.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Подписывайтесь на наш второй канал с детским творчеством - Слонёнок.
Откройте для себя удивительные истории, рисунки и поделки, созданные маленькими творцами!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также:
