Копирование текста и размещение на других ресурсах, запрещено автором.
Все серии читайте в нашей подборке:
Чем ближе подходил он к кладбищенской территории, тем сильнее сжимались мышцы его тела, а по спине ползли крупные мурашки. Тут и там раздавались какие-то странные, леденящие душу, звуки: ему казалось, что кто-то в кромешной тишине громко дышал рядом с ним, а вдалеке лилась мерная и заунывная музыка. Хотелось повернуть назад, добежать до дома, закрыть плотно за собой дверь и спрятаться с головой под толстое зимнее одеяло. Он развернул туловище вполоборота и занес уже ногу по направлению к дому, как его, независимо от его желания, будто кто-то развернул в том же самом направление, и ноги сами занесли на территорию кладбища.
«Нет-нет…энта ж куда я, дурак, поперся-то, а? Ну и на хрена мне сдалась энта Клавдия ночью? Она-то мне сейчас и днем не особо-то нужна…А так, дня, штоль, не хватило бы?! Ээ-х…» пронеслось у него в голове. «Энта ж надо бы с цветочками хоть припереться, а то, не дай, не приведи - обидится…а я, как энтат…му…чудак….Ээ-х...Да еще и ночью!» - его охватил животный страх и, закрыв ладонями глаза, вставил большие пальцы рук в уши, чтобы не только ничего не видеть, но и не слышать.
В какой-то момент сзади его будто кто-то подтолкнул и, Кузьмич, сделав шаг вперед, споткнулся, резко убрав руки от лица и упершись во что-то холодное. Отрыв глаза, волосы на его голове зашевелились: ладонями он упирался в ледяное надгробие своей покойной жены. Фотографии в рамке не было, памятник он узнал только по выбитой на нем фамилии - Воронцова Клавдия Митрофановна.
Открыв рот, он так и застыл на какое-то время, пока рядом, со скамьи, сделанной им собственноручно, не раздался такой до боли знакомый голос.
- Ну, что, любимый, явился-не запылился? А я тебя ждала…
Холодный озноб охватил его, тело сковало, глаза расширились, а волосы на макушке под шапкой встали дыбом.
Собрав всю свою волю в кулак, краем глаза покосился в сторону раздавшегося сбоку от себя голоса.
На скамье сидела Клавдия все в том же вызывающем наряде. К ее широкому, мертвенно-бледному лицу, добавилась ярко-красная, размазанная на губах, помада. Бессовестно расставив широко ноги, она то одной рукой с растопыренными пальцами, то другой, захватывала длинные волосы, которых отродясь у нее и в помине не было, и, подняв вверх, резко убирала ладонь. Пряди с каким-то скрежетом опускались на ее полные, оголенные плечи.
Иван Кузьмич отвел глаза и внимательно посмотрел на пустую рамку на памятнике, затем снова окинул взглядом Клавдию.
- Да здесь я, здесь…чего ты туда уставился, - как-то уже устало, без всякой игривости в голосе, произнесла она и ухмыльнулась, - Сказала же, сижу, жду тебя…уже три года как…
От такой заявленной наглости дыхание перехватило, он несколько раз открывал в возмущение рот, пытаясь высказать свое нежелание переезжать на новое место жительство, но его горло издавало только странный, шипящий свист.
В голове пронеслась целая плеяда мыслей: «Нет, ну какова Клавка-то стала наглая, а?! Совсем распустилась! А такая тихоня всю жизнь была! Вроде ж уже в преклонном возрасте, а че вытворяет?!», - тут он вспомнил, что в ее окружении находились только могилы мужчин разных возрастов, и ни одной женщины.
«Так теперь оно и понятно, стока внимания - поневоле распустишься!»
- Я все слышу, - вдруг с усмешкой в голосе произнесла Клавдия и протянула к нему ладонь, прикоснувшись к его руке.
У него потемнело в глазах, голова закружилась и, еле удержавшись на ногах, отдернул от нее ладонь.
- Ты никогда меня не любил, - как будто не замечая его страха, как ни в чем не бывало, продолжила она, - ты думаешь я не видела, как ты на соседку таращишься? – она горько ухмыльнулась. – Может другие не видели и не замечали, а я всем своим нутром это чувствовала, да только молчала. Думала, если ты после этой свой учетчицы еще раз из дома уйдешь – я не переживу этого позора.
- Так ты…энта…все знала? – одними глазами спросил ее Кузьмич, так как рот, ему казалось, намертво был запечатан.
- Все я знала, все я видела, Вань…да толку было мне говорить? – Клавдия развела руками. – Твои чувства, как говорится, к делу не пришьешь!
Иван Кузьмич удивленно вылупил на нее глаза.
«Энта ж где она нахваталась слов-то таких? Отродясь от Клавки ниче подобного не слышал!» - ему казалось, что он даже покачал головой.
- Да тут и не такое услышишь, - она кивнула головой куда-то в сторону и, закинув ногу на ногу, произнесла: - Вон там дядя Миша – наш участковый лежит, а рядом с ним Васька Рыжий, который лет десять назад с зоны откинулся.
«Твою ж налево…как Клавка свой словарный-то запас туточки пополнила. Можно сказать, разносторонне развивается», - хотел сплюнуть он в сторону, но не смог ни губами, ни языком пошевелить, - «Клеем, штоль мне тут рот залили?»
- Пополнила-пополнила…а как же? С кем поведешься, так тебе и надо! Это дядя Миша так тут говорит, - подтвердила его предположение покойная. - Так, Вань, ты слышал, что я тебе сказала, а? - голос Клавдии вдруг повысился на два тона, - Жду я тебя, тошно мне тут. Иди ко мне, любимый! – она вдруг резво вскочила со скамьи и только хотела заключить его в свои объятия, как обезумевший от такой перспективы своего будущего, Иван Кузьмич, с диким воплем, через слипшиеся между собой губы, двумя руками оттолкнул покойную от себя и, не разбирая дороги, рванул куда глаза глядят, слыша за собою Клавкины завывания и тяжелые шаги: «Ваняяяяя…..ну куда же ты?! Постой! Любимый мой! Жду-у-у-у-у тебя-я-я!»
Лицо исказилось от обуявшего его страха. Споткнувшись, Иван Кузьмич поскользнулся и больно ударился головой, с ужасом открыв глаза. Первым, что он перед собой увидел - был белый крашенный потолок с трещинами на нем и старая, в паутине, еще советская люстра, которую они покупали за какие-то несусветные деньги с покойной женой Клавдией.
Лежал он в своем доме на полу, упав и застряв головой между кроватью и деревянной ножкой от стола. Вращая обезумевшими глазищами в разные стороны, пытался понять, спит он или все-таки это происходит с ним наяву: сначала пощупал одной рукой макушку головы, затем проехался ладонью по лицу; оно было усеяно крупными каплями пота, прикрыв веки, боялся пошевелиться, в ожидании снова увидеть перед собою Клавдию Митрофановну.
В отчаянии он мысленно возопил: «Матерь Божия, Царица небесная! Верни ты меня на энту землю грешную – брошу пить! Ей Богу! Вот те крест!», - не открывая глаз, поднял руку и, сложив три перста правой руки, осенил себя крестным знамением.
Прошло несколько минут, прежде чем он решился приоткрыть сначала один, затем второй глаз.
Лунный свет озарял комнату, что ему на секунду показалось, он видит сквозь свет падающую на пол пыль.
Кряхтя и стеная, выбрался из зажавшего его голову узкого пространства, сел на кровать и, обняв двумя ладонями голову, задумался.
«Ниче не понимаю…», - события то ли сна, то ли яви, все еще будоражили его сознание, приводя в некое замешательство. Зевнув, зябко повел плечами. Невыносимо хотелось пить. Вытянув правую ногу, пошарил ею по полу, но, не обнаружив рядом с кроватью комнатных тапок, опершись двумя руками о кровать, тяжело вздохнул и приподнял с усилием враз отяжелевшее тело. Голова болела.
Он прошел на кухню и замер на пороге как вкопанный. Железная кружка, из которой он пил обычно воду, стояла не на своем месте, а рядом с раковиной. Вокруг нее на поверхности стола стояла небольшая лужица невысохшей воды.
Развернувшись, с замиранием сердца и нервной дрожью, крадучись, как будто не в своем доме, на цыпочках прошел в коридор и остановился, разинув от удивления рот.
Зимние ботинки, которые стояли в дальнем углу за вешалкой, валялись посреди коридора, вокруг них, так же, как и возле кружки, растеклась вода, местами кое-где уже высохшая и оставившая на полу грязные разводы. Куртка была повешена на крючок за нижнюю прорезь для пуговицы.
От нехорошего предчувствия его тело начала бить мелкая дрожь, руки затряслись, а лоб покрылся испариной.
- Да, ну…не…хрень какая-то…, - произнес он вслух дрожащим голосом, помотал головой, и наклонился. Подняв один ботинок с пола, приблизил его к глазам и внимательно осмотрел. Ботинок был грязный, на подошве кое-где виднелись прилипшие высохшие травинки, а из рифленой поверхности выкатилась на пол капля воды.
Забыв про то, что очень хотелось пить, Кузьмич сунул ноги в калоши, нахлобучил на голову шапку и, накинув куртку, выскочил из дома. На улице еще было темно, туманно и моросил мелкий противный дождь. Втянув голову в плечи и запахнув, не застегиваясь, куртку, рванул в сторону дома Морозовых, а остановившись возле калитки, дернул за ручку – дверь не поддалась.
Пошарив по карманам куртки и, не обнаружив ней мобильный телефон, заорал что есть мочи:
- Леха! Леха! Открывай калитку! Быстрей открывай! Леха-а-а! – в голосе его слышались нотки страха и негодования.
Ветер бешено трепал одежду на нем и относил его голос куда-то в сторону, словно издеваясь, так как Ивану Кузьмичу стало казаться, что он слышит собственное эхо.
Он поднял глаза вверх на одинокий желтый фонарь, который разрывал своим светом плотную туманную дымку. Он даже не представлял который сейчас час, так как впопыхах выскочил из дома, не удосужившись посмотреть на часы. Остатки сна все еще оставались в его сознании, приводя в состояние стресса и отчаяния.
Собравшись с последними силами и ударив ногой по калитке, снова прокричал:
- Леха! Леха! Открой! - вдали залаяли собаки, среди лая которых он услышал подвывание Шуберта. Он уже было собрался повернуть домой за мобильным телефоном, как со стороны дома Морозовых послышался недовольный голос:
- Ну и кого там принесло в такую рань?
Обрадовавшись, Иван Кузьмич завопил, сорвавшись на писк, не своим голосом:
- Леха! Леха! Я энта, я! Кузьмич!
- О, Господи! – охнул Алексей и рванул в майке и домашних штанах в сторону калитки, споткнувшись о кирпич, который забыл убрать с вечера, - Да чтоб ты! - в сердцах выругался он, чуть не растянувшись на бетонной дорожке.
Добежав до калитки, рванул щеколду в сторону, распахнул дверь. Внешний вид Воронцова вызвал у него протяжный стон: - Что-о-о? Что случилось, Кузьмич?
Тот стоял перед ним растерянный, со скрещенными на груди руками, бледный как полотно, зубами выбивая мелкую дробь.
Не задавая больше никаких вопросов, схватил его за руку и потащил в дом. Распахнув перед ним дверь, буквально втолкнул соседа в коридор и, не бросая его руку так и потянул одетым в кухню, плотно закрыв за собою дверь и буркнув: - Ольга еще спит.
Стянув с себя шапку, Кузьмич стоял возле стола и неуверенно мял ее в руках, совершенно растерявшись и не зная с чего начинать.
Алексей не сводил с него, ожидающего объяснения, взгляда, а не выдержав, рявкнул:
- Ну? Долго будем молчать? Что случилось?
Устало опустившись на стул и положив шапку на стол, безрадостно выдохнул:
- Клавка меня к себе зовет…Вот…
Алексей, ничего не понимая, вращал округленными глазами, вжав голову в плечи, недоуменно покачивая ею.
- Какая Клавка, куда звала?
Волна возмущения, накрывшая Ивана Кузьмича, начала приводить его в чувства. Сбросив себя куртку на пол и, схватив со стола пачку сигарет, нервно вытащил оттуда одну, и всунув себе ее в рот, стал шарить глазами в поисках зажигалки. Алексей молча достал из штанов коробок со спичками и положил на стол. Иван Кузьмич, прикурив и затянувшись, выдохнул дым, и, сделав пару шагов туда-сюда, раскипятился.
- Какая Клавка? Какая Клавка, спрашиваешь?! Как будто у меня энтих Клавок было просто завались!
Алексей прокашлял горло, но ни слова не произнес в ожидании дальнейшей тирады. Он знал, что Кузьмичу лучше сейчас не задавать лишних вопросов и не перебивать.
Видя, что друг совершенно не реагирует на его излияния, продолжил:
- Да она меня руками лапала, ты энта представляешь себе, Клавка энта!
Алексей, приподняв брови, обхватив левой рукой нос и почесав его, в изумлении смотрел на товарища, размышляя над сказанным и стараясь не думать о самом худшем.
- Ну и че ты уставился? Думаешь белка ко мне пришла, так энта…нет! Даже не думай!
Но произнеся фразу про белку, тут же подумал: «Так я энта…и сам уже стал сомневаться-то»
- Бежала за мной Митрофановна, понимаешь? Бежала! Ты помнишь энти фильмы ужасов про мертвецов-то?
Алексей машинально кивнул голой.
- Ну, во-о-т…И моя так энта за мною…топ…топ…топ… Да так тяжело дышала, шла и орала: «Я тебя жду-у-у-у…любимы-ы-й!» - Иван Кузьмич зябко передернул плечами вспоминая жуткое видение.
- Кузьмич, так это сон скорее всего тебе приснился. Успокойся ты!
- Ага, Леха, я тож так думал поначалу…, - присел на стул Иван Кузьмич, покачал головой и затянулся сигаретой.
Морозов молча встал, достал из холодильника бутылку самогонки, захватил с полки две небольшие рюмки и поставил на стол. Открыл бутылку, разлил по сосудам и пододвинул один из них соседу.
- Выпей! Тебе это сейчас поможет!
…………… продолжение следует…………………
Понравился рассказ - ставьте лайк!
Поделитесь в своих социальных сетях!
Пишите комментарии!
Подписывайтесь на наш канал!
Работа в стабильной компании: http://rabota-ohrannikom.ru/
Для заказа охранных услуг заходите на наш сайт https://www.bst77.ru/
- Дизайн - доступный каждому! Подбор цветовой гаммы вашей квартиры и расстановка с подбором мебели онлайн!