Посвящаю 82-й годовщине снятия блокады
«— Эх, Ритка, мне хоть было с чем попрощаться, а у тебя молодость даже и не наступала. Что ты видела? Голод, холод, бомбежку, артобстрел! А как мы гуляли, когда молодые были! Песни пели, танцевали, маевки устраивали. Эх, горе горькое. Твоя молодость — это вечное «что поесть». А за мной еще и мужчины ухаживали, даже когда я стала вдовой. Помню был один… эх… ладно! Не вернуть уж.
Это была чистая правда. Денег платили совсем мало, их едва хватало, чтобы не умереть с голоду.
Бабушка Марта все время говорила:
— А ты вспоминай, как было в войну. Иной раз и неделю ничего в рот не попадало, а сейчас хлеб каждый день едим. Счастье!»
Часть 1
После окончания блокады, а потом и войны, еще очень долго было голодно, и болезненно худая Рита не могла думать ни о чем другом, кроме еды. Ей было абсолютно все равно, как она одета, да и во что одеваться?
У девушки остался один порванный растянутый свитер, длинная мамина шерстяная юбка почти до пят и бабушкино серое пальто «прощай, молодость», а обуви так и вовсе не было — Рита ходила в чьих-то тапках, которые нашла в коммуналке, где они жили с бабушкой. Пальто «прощай молодость» было куплено за год до войны, и бабушка тогда сказала:
— Вот теперь, Риточка, моя молодость точно кончилась, раз я себе старушечье пальто купила. Эх, прощай, молодость, — с грустью проговорила тогда бабушка.
А за серым пальто так и закрепилось это название — «прощай, молодость»!
А вообще, Ритина бабушка Марта Александровна была модницей хоть куда, и купить тогда она себе хотела совсем другое пальто — желтого цвета, приталенное, с английским воротником и с перламутровыми пуговицами в два ряда. Но денег хватило только на серое «прощай, молодость». А была бабушка еще совсем не старая женщина, всего-то пятьдесят пять лет.
Так получилось, что ее муж, Ритин дедушка, погиб на стройке, он был прорабом. Что-то там сорвалось, слетело — и дедушки не стало. А буквально через несколько дней от сердечного приступа умер и Ритин папа. Женщины остались одни. Денег стало катастрофически не хватать, и, конечно, пришлось забыть о новых шляпках, сумочках и туфельках. Нужно было думать о том, как прокормиться на мизерные зарплаты архивариусов. И мама, и бабушка работали в Русском музее.
В блокаду умерла мама Риты, а Марта Александровна выжила, но была очень слаба, болела, из квартиры не выходила, почти все время лежала на бог знает как уцелевшем диване. Еще в комнате был большой ящик, его Рита притащила уже после блокады, он служил столом, и два ящика поменьше использовали в качестве стульев.
Рита спала на полу на матрасе. Тоже непонятно, как он уцелел, ведь все сожгли.
Рите так же было наплевать и на свой внешний вид, как и на то, что ее вообще никто не замечал, хотя девушка была довольно привлекательна и даже красива, особенно если приложить руку к этой красоте и поухаживать за ней.
Она работала в Русском музее, взяли ее, помятуя заслуги мамы и бабушки, только техничкой, до архивариуса не удалось доучиться — война…
Бабушка, поднявшись на локте, иногда разговаривала с Ритой вечерами, и каждая такая беседа заканчивалась словами:
— Эх, Ритка, мне хоть было с чем попрощаться, а у тебя молодость даже и не наступала. Что ты видела? Голод, холод, бомбежку, артобстрел! А как мы гуляли, когда молодые были! Песни пели, танцевали, маевки устраивали. Эх, горе горькое. Твоя молодость — это вечное «что поесть». А за мной еще и мужчины ухаживали, даже когда я стала вдовой. Помню был один… эх… ладно! Не вернуть уж.
Это была чистая правда. Денег платили совсем мало, их едва хватало, чтобы не умереть с голоду.
Бабушка Марта все время говорила:
— А ты вспоминай, как было в войну. Иной раз и неделю ничего в рот не попадало, а сейчас хлеб каждый день едим. Счастье!
Но молодой Ритин организм требовал не только хлеба: хотелось наваристого супа, макарон, сочной котлеты, сахара, шоколада. Да где же такие богатства взять?!
Путь на работу пролегал мимо магазинчиков, в которые заходили и выходили из них хорошо, красиво одетые дамы. Рита всегда задавалась вопросом: «Как же так? У меня растянутый свитер и тужурка «прощай молодость», а у других красивые кашемировые пальто, лаковые ботинки и кожаные сумки». Но даже не это заботило Риту. Она, вечно голодная, все время думала, как же они покупают эти невиданные продукты, которые продавались в магазине?
— Как, Ритка?! Вот так! Это мы с тобой немощные, заработать не можем, а люди, слава Богу, в себя приходят. Работают, покупают. Хорошо это! Война кончилась, мирная жизнь должна быль красивой и сытой, — так говорила бабушка.
— Бабуля, а нам? Нам будет когда-нибудь красиво и сытно?
— Конечно, будет! Обязательно будет.
Сказав так, Марта Александровна переводила разговор на какую-то другую тему, потому что сама очень хорошо понимала — красоте и сытости взяться в их жизни неоткуда: зарплата у Ритки мизерная, пенсия у самой еще меньше, а продукты дорогие. А вещи? А на кой они? Проку от них? Но время от времени Марта Александровна вспоминала то желтое пальто с перламутровыми пуговицами. Почему оно ей так запало в душу? Видимо, потому что действительно произошло прощание с молодостью. Навечно…
…Однажды Рита уже закончила работу и спешила домой: бабушка совсем не спала ночью и все повторяла:
— Хоть бы до пенсии не умереть, не дадут тебе, если помру! Так ты не говори, что померла я. Почтальонка придет, ты ей скажи, сплю я, а сама получи. Ну а потом уж не знаю, как ты будешь, Рита… совсем одна…
— Бабушка, прошу тебя! — плакала и умоляла Рита. — Не надо так говорить. Все будет хорошо. Тебе завтра лучше станет. Вот увидишь!
Окончание завтра в 10.00 мск
Татьяна Алимова
Рекомендую прочитать ⬇️⬇️⬇️
И еще один рассказ о блокадном Ленинграде ⬇️⬇️⬇️
И короткая повесть о блокадном Ленинграде ⬇️⬇️⬇️