День выдался на удивление солнечным для хмурого октября. Я как раз заваривала свой любимый чай с чабрецом, когда раздался телефонный звонок. На экране высветился незнакомый номер и я, поколебавшись секунду, все же ответила.
— Марина Викторовна? Доброе утро! Это Светлана из агентства недвижимости "Новый дом". Хотела уточнить детали по вашей трехкомнатной квартире... — голос в трубке звучал бодро и по-деловому.
Чашка в моей руке замерла на полпути ко рту. Какая еще квартира?
— Простите, о чем вы говорите? — мой голос дрогнул, предчувствуя что-то неладное.
— Ну как же, ваш сын Дмитрий подал заявку на продажу квартиры. Вы ведь доверенность оформили? Нам нужно согласовать время просмотра для потенциальных покупателей...
Комната словно поплыла перед глазами. Я медленно опустилась на стул, пытаясь осознать услышанное. Какая доверенность? Какие покупатели? Я никогда и мысли не допускала о продаже квартиры, в которой прожила больше тридцати лет, где каждый уголок хранит воспоминания о муже, где выросли мои дети...
— Извините, но я никакой доверенности не оформляла, — твердо произнесла я, хотя внутри все дрожало. — Должно быть, какая-то ошибка.
После короткого разговора со Светланой я сидела в оцепенении, глядя на остывающий чай. В голове крутились обрывки мыслей: как Дима мог? Почему? Неужели все настолько плохо с деньгами, что он решился на такой шаг?
Я встала и направилась к секретеру, где хранились все важные документы. Дима заходил на прошлой неделе, что-то искал здесь... Сердце болезненно сжалось, когда среди бумаг я нашла сложенный вчетверо лист. Развернула — и земля ушла из-под ног. Доверенность. С моей подписью. Только... это была не моя подпись.
Руки задрожали, к горлу подступил ком. Тридцать лет я воспитывала сына одна, после того как не стало мужа. Недоедала, но покупала ему новые кроссовки. Брала дополнительные смены в больнице, чтобы оплатить институт. И вот так он отплатил за все?
В памяти всплыл наш последний разговор. Дима был какой-то дерганый, все время теребил рукав рубашки — верный признак, что что-то не так. Говорил о каких-то перспективных вложениях, о том, как было бы здорово перебраться в новый район... А я, как всегда, пропустила тревожные звоночки мимо ушей.
Я смотрела на осеннее солнце за окном и внутри разрасталась пустота. Предательство близкого человека — это как удар под дых: кажется, что уже никогда не сможешь вдохнуть полной грудью. Но нет, нельзя раскисать. Нужно что-то делать и делать быстро.
Взгляд упал на окно соседнего дома. Ольга... Она же юрист! Трясущимися пальцами я набрала ее номер. Пожалуйста, пусть будет дома...
Ольга примчалась через десять минут, даже не допив свой утренний кофе. Она всегда была такой — готовой бросить все дела ради друзей. Высокая, подтянутая, с решительным взглядом карих глаз, она внушала уверенность одним своим присутствием.
— Мариночка, золотце, давай по порядку, — Ольга устроилась за кухонным столом, достала очки в строгой оправе и разложила перед собой бумаги. — Так, это копия доверенности... Двадцать пятое сентября... — она хмурилась, вчитываясь в каждую строчку.
Я молча смотрела на подругу, теребя край скатерти. В горле стоял предательский ком, а в голове крутилась одна и та же мысль: "Как же так, Димочка? Как же так?"
— Марина, — голос Ольги стал острым как скальпель. — Это грубая подделка. Во-первых, подпись даже близко не похожа на твою. Во-вторых, посмотри на печать нотариуса — она смазана. В-третьих... — она достала из сумки лупу. — Видишь эти точки на бумаге? Это следы струйного принтера. Оригинал доверенности должен быть отпечатан на лазерном.
Я судорожно вздохнула:
— И что теперь делать?
— Действовать и действовать быстро — Ольга уже доставала телефон. — Сейчас же звоним в твою нотариальную контору, проверить, числится ли такая доверенность в реестре. Потом пишем заявление в полицию о попытке мошенничества. И обязательно уведомляем риелторское агентство — они должны знать, что имеют дело с поддельным документом.
— В полицию? — у меня перехватило дыхание. — Но это же Дима... мой сын...
Ольга отложила бумаги и взяла меня за руки. Ее ладони были теплыми и надежными.
— Послушай меня внимательно, дорогая. Я знаю, как тебе больно. Знаю лучше, чем ты думаешь... — она помолчала, словно собираясь с мыслями. — Пятнадцать лет назад моя родная сестра провернула похожую аферу с квартирой нашей мамы. Я тогда промолчала, не захотела выносить сор из избы. Знаешь, чем все закончилось? Мама осталась без крыши над головой, а сестра спустила все деньги за два месяца.
Она говорила, а я вспоминала, как Дима менялся в последнее время. Новая машина в кредит, дорогие рестораны, какие-то сомнительные знакомые... А ведь его зарплаты менеджера едва хватало на выплаты по ипотеке.
— Если сейчас не остановить его, — продолжала Ольга, — будет только хуже. Поверь моему опыту — люди, которые идут на такой обман, не остановятся сами. Им нужна встряска, чтобы понять, что они натворили.
Я смотрела в окно на качающиеся от ветра березы. Когда-то мы с мужем посадили их, когда только въехали в эту квартиру. Дима тогда был совсем крохой, путался под ногами, помогая поливать саженцы...
— Хорошо, — решительно кивнула я. — Что нужно делать?
Следующие два часа прошли как в тумане. Мы звонили, писали заявления, делали копии документов. Ольга была неутомима — она словно превратилась в профессионального детектива, расследующего преступление. А я... я просто старалась держаться, хотя внутри все обрывалось при мысли о предстоящем разговоре с сыном.
— Знаешь что, — сказала Ольга, когда все необходимые бумаги были готовы, — давай-ка я заварю нам чаю. С чабрецом, как ты любишь. А потом составим план разговора с Димой. Он должен понять серьезность ситуации, но при этом увидеть, что ты готова помочь ему выпутаться из этой истории. Правильно?
Я благодарно сжала ее руку. Как же хорошо, что у меня есть такая подруга...
Вечер опустился на город, окутав дома синеватой дымкой. Я сидела в кресле, перебирая старые фотографии — вот Дима делает первые шаги, вот идет в первый класс с огромным букетом астр, вот его выпускной... Сердце щемило от нежности и боли. Как мы дошли до этого?
Звонок в дверь прозвучал резко, заставив меня вздрогнуть. За дверью стоял Дима — такой знакомый и одновременно чужой. Осунувшийся, небритый, в помятой рубашке. Совсем не похож на того успешного менеджера, каким хотел казаться в последнее время.
— Мам, ты звонила? Что-то случилось? — в его голосе слышалось напряжение, глаза избегали моего взгляда.
— Проходи, сынок, — я постаралась, чтобы голос звучал спокойно. — Нам нужно поговорить.
Он прошел на кухню, привычно плюхнулся на свой любимый стул у окна. Сколько раз мы сидели здесь, говорили обо всем на свете... Я поставила перед ним чашку чая — как в детстве, с двумя ложками сахара.
— Дим, сегодня мне звонили из агентства недвижимости, — начала я, доставая из папки копию доверенности. — Не хочешь объяснить, что это?
Он дернулся, словно от удара током. Побледнел, схватил чашку — руки заметно дрожали.
— Мам, ты не понимаешь... Я все объясню...
— Да, объясни, пожалуйста. Объясни, почему мой родной сын решил продать квартиру за моей спиной? Почему подделал документы? Почему не пришел ко мне, не поговорил?
Чашка в его руках звякнула о блюдце. По лицу пробежала судорога.
— Я... я запутался, мам. Эти кредиты, долги... Я думал, справлюсь, думал, вложу деньги и быстро верну, а потом все пошло наперекосяк... — слова полились потоком. — Помнишь Игоря? Ну, я рассказывал, мы с ним в инвестиции вкладывались... Он обещал утроить сумму за месяц, у него была какая-то схема...
— Схема? — я горько усмехнулась. — Сынок, ты же умный мальчик. Неужели не понял, что тебя просто развели?
Дима сгорбился, обхватил голову руками:
— Понял... теперь понял. Но было уже поздно. Игорь исчез, телефон не отвечает. А мне звонят каждый день, требуют вернуть долг... Угрожают... — его голос сорвался. — Я не знал, что делать! Думал, продам квартиру, часть тебе отдам на новое жилье, а остальным закрою долги...
— И сколько? — тихо спросила я. — Сколько ты должен?
Он назвал сумму, от которой у меня потемнело в глазах. Почти стоимость этой квартиры...
— Господи, Димочка... — я встала, подошла к нему. Такой большой, а все равно как маленький — растерянный, испуганный. — Почему ты молчал? Почему не пришел ко мне сразу?
— Стыдно было... — он поднял на меня покрасневшие глаза. — Ты всегда в меня верила, гордилась мной... А я... я все провалил.
Я обняла его за плечи, прижала к себе его голову — совсем как в детстве, когда он прибегал ко мне с разбитыми коленками.
— Дим, но ведь то, что ты сделал... это преступление. Понимаешь? Я уже написала заявление в полицию.
Он отшатнулся:
— Что?! Мам, ты... ты заявила на меня?!
— А что мне оставалось делать? — я достала заявление. — Пока оно у меня. Но если ты не одумаешься, не начнешь исправлять ситуацию — я его отправлю. И знаешь что? Может, это будет лучшим выходом. Потому что я не для того тебя растила, чтобы ты стал мошенником.
Повисла тяжелая тишина. За окном мигнул и погас фонарь. В этой темноте я вдруг так ясно увидела: мой мальчик на распутье. И от того, что я сейчас сделаю, зависит, по какой дороге он пойдет дальше.
— Вот что мы сделаем, — я положила руку на плечо сына. — Утром едем к нотариусу. Я помогу тебе с долгами...
— Мам, нет! — Дима дернулся. — Ты и так всю жизнь на меня горбатилась...
— Дослушай, — мой голос стал жестче. — Я помогу, но на моих условиях. Во-первых, ты устраиваешься на вторую работу. Хоть курьером, хоть грузчиком — мне все равно. Во-вторых, каждый месяц отдаешь мне половину зарплаты, пока не вернешь всю сумму. В-третьих, мы вместе идем к юристу и составляем договор займа. Официальный, с графиком платежей.
Дима молчал, глядя в пол. В тишине было слышно, как тикают старые часы на стене — подарок его отца на нашу свадьбу.
— И еще, — я достала из серванта толстую тетрадь. — Каждую неделю будешь записывать сюда все свои расходы. До копейки. Чтобы понять, куда утекают деньги.
— Как в детстве? — впервые за вечер он слабо улыбнулся. — Помнишь, ты заставляла меня вести дневник расходов, когда я просил повысить карманные?
— Помню. И что в итоге? Выяснилось, что половину денег ты тратил на компьютерные игры, — я тоже улыбнулась, но тут же посерьезнела. — Дим, послушай... То, что ты сделал — это предательство. Ты не просто хотел продать квартиру. Ты растоптал мое доверие.
Он сжался, словно от удара.
— Знаешь, что самое страшное? — продолжала я. — Не поддельная доверенность. Не долги. А то, что ты не пришел ко мне, когда тебе было плохо. Решил, что проще обмануть, чем признаться в проблемах.
— Я... я просто не хотел тебя расстраивать, — его голос дрогнул. — Ты всегда так гордилась мной...
— А сейчас я должна гордиться? — я подошла к окну. Сквозь стекло виднелись наши старые березы, серебрившиеся в свете луны. — Завтра я иду в банк. Закладываю квартиру, чтобы помочь тебе расплатиться с долгами. Но запомни: это последний раз, когда я спасаю тебя. Дальше справляйся сам.
На следующей неделе мы с Ольгой оформили все документы. Я получила новое свидетельство о собственности с особой отметкой — теперь никто не мог продать квартиру без моего личного присутствия. Дима устроился по вечерам в службу доставки еды. А еще записался к психологу — сам, я не просила.
Недавно он принес мне первую выплату по долгу. Протянул конверт и сказал:
— Спасибо, что не отправила тогда заявление в полицию.
— Я и сейчас могу это сделать, — ответила я спокойно. — Все зависит от тебя.
Он кивнул и ушел в ночь — развозить заказы. А я долго смотрела ему вслед, прижимая к груди конверт с деньгами. Знаете, что я поняла? Иногда любить — значит не спасать от последствий, а позволить их пережить. Даже если это больно. Особенно если это больно.
И еще одно я поняла: доверие — как китайский фарфор. Разбить легко, а склеить... Но мы попробуем. Медленно, день за днем, поступок за поступком. Без громких обещаний и пылких клятв. Просто делая то, что должны.
Если вам понравилась эта история, поддержите ее лайком и подпишитесь! Ваш отклик вдохновляет на создание новых рассказов.