В нашем доме стояло старое пианино "Беларусь". Чёрное, с пожелтевшими клавишами и чуть потёртыми педалями. Каждый вечер мама садилась за него и играла – классику, джаз, или просто импровизировала. Её музыка наполняла дом жизнью, словно связывала нас всех невидимыми нитями.
Мама преподавала в музыкальной школе. Её ученики обожали её – она умела найти подход к каждому ребёнку, раскрыть в нём талант. "Музыка – это не просто ноты", – говорила она. – "Это язык души. И у каждого он свой".
В тот день она возвращалась с работы поздно – готовила с учениками концерт к юбилею школы. На пешеходном переходе её сбила машина. Водитель был пьян...
Пианино замолчало. Я не могла заставить себя даже открыть крышку. Казалось, любой звук будет кощунством после того, как затихла мамина музыка. Папа осунулся, постарел за несколько дней. А я... я просто перестала чувствовать музыку. Совсем. Даже птичьи трели за окном казались пустым шумом.
Прошёл месяц. Я собирала мамины вещи, чтобы отдать в детский дом, и нашла конверт. Внутри – ноты, исписанные её аккуратным почерком. Сверху надпись: "Моей доченьке. Играй, когда станет совсем тяжело".
Дрожащими руками я открыла крышку пианино. Пыль взметнулась в луче солнца. Первая нота далась с трудом – пальцы не слушались. Вторая – легче. А потом... потом я узнала мелодию. Это была колыбельная, которую она пела мне в детстве.
Простая мелодия лилась из-под пальцев, и впервые за месяц я почувствовала, как что-то оттаивает внутри. Каждая нота была словно мамино прикосновение, каждый аккорд – её улыбка. Я играла и плакала, плакала и играла.
На последней странице нот было написано: "Помни, родная, музыка никогда не умирает. Она просто ждёт, когда ты будешь готова снова её услышать".
На следующий день я пошла в музыкальную школу, где работала мама. Директор встретила меня со слезами на глазах: "А мы как раз о тебе говорили. У нас после... после твоей мамы остался класс. Дети скучают. Может быть, ты..."
Я согласилась не раздумывая. Села за школьное пианино – точно такое же старенькое, как наше домашнее. И начала играть мамину колыбельную.
Теперь я преподаю в той же школе. У меня свой класс, свои ученики. Многие из них – дети тех, кого когда-то учила мама. И каждый раз, когда маленькие пальчики неуверенно нажимают клавиши, я вспоминаю её слова о музыке души.
А дома всё так же стоит старое пианино. Теперь оно звучит каждый день. Иногда я играю мамины ноты, иногда – что-то своё. И знаете, в такие моменты мне кажется, что она сидит рядом, тихонько подпевая.
На стене в моём классе висит фотография мамы за этим пианино. Ученики часто спрашивают о ней, и я рассказываю, как она учила слышать музыку сердцем. А недавно одна девочка сказала: "Знаете, когда вы играете, кажется, будто рядом кто-то ещё играет... Такая лёгкая, светлая мелодия..."
Я улыбнулась и кивнула. Потому что теперь я знаю – музыка действительно не умирает. Она живёт в нотах, в воспоминаниях, в прикосновениях к клавишам. И пока мы помним тех, кто научил нас слышать её, – она звучит. Даже в самой глубокой тишине.