Екатерина осторожно ступала по пыльному коридору. Скрипнувшая дверь впустила в дом сырую прохладу: осенний ветер пробирался внутрь, смешиваясь с запахом старых книг и краски, которой отец когда-то красил подоконники.
Екатерина (мысленно):
«Каждая половица хранит мамины шаги… Как можно всё это продать?»
Она провела рукой по полке, на которой стояли потрескавшиеся фотоальбомы, отдёрнула занавеску — открыв окно, увидела старый сад, заросший густой травой. Любимая папина яблоня склонила ветви. К горлу подступили слёзы: «Их нет, а дом остался. Но надолго ли?»
Родители умерли полгода назад, оставив этот дом Екатерине и её брату Алексею в равных долях. И сегодня должен приехать Алексей, который наотрез отказывается продавать наследство.
Вскоре подъехала машина. Алексей вышел из неё в строгой куртке, держа планшет и папку с документами. Он оглядел облупившийся фасад дома и нахмурился:
Алексей (мысленно):
«Столько лет не был здесь… помню, как отец учил меня строгать доски на веранде. Но… сейчас всё обветшало, ремонт стоит кучу денег. А я не могу тянуть этот груз…»
— Привет, Катя, — сухо сказал он, встретившись взглядом с сестрой на крыльце. — Зашёл посмотреть, чтобы понимать, как разговаривать с риелтором.
Екатерина напряглась, обнимая себя руками:
— Опять ты со своим риелтором. Зачем сразу продавать? Может, подождём? Я попробую взять кредит, выкупить твою долю…
Алексей отвёл взгляд, чувствуя внутренний укол вины:
— У тебя есть такие средства? Ипотека? Банк не даст много на старый дом… Да и у меня свои счета, семья, бизнес… Нужно выплачивать кредиты, а этот дом — лишняя нагрузка. Прости, но я не могу жить воспоминаниями.
Они прошли в комнаты, пыль висела в лучах солнца. На стенах — фотографии юности: мать с отцом на дачном празднике, маленький Алексей в обнимку со щенком, Катя возле яблони в саду.
Екатерина коснулась рамки, и сердце сжалось от боли:
— А помнишь, папа всегда на Новый год готовил горячий шоколад на плите… Мы расстилали матрас здесь, у камина, смеялись…
Алексей сжал губы, невольно пронизан воспоминаниями:
Алексей (мысленно):
«И я помню… помню, как эти стены радовали отца. Но вернём ли мы их к жизни? Это дорого, я не потяну. Лучше вынуть деньги сейчас…»
— Катя, мне тоже всё это дорого, — глухо сказал он, — но будь реалисткой. Восстанавливать дом — это сотни тысяч. У меня двое детей, жена… где взять столько денег?
Она хрипло вздохнула:
— Я не знаю как, но буду стараться. Не бросай меня, помоги найти решение, а не разрушать наш родной уголок…
Но Алексей лишь устало ответил:
— Я уже решил. Прости.
На выходных приехали родственники — тётя Ольга, дядя Сергей, несколько двоюродных сестёр. Хотели устроить «тихий помин» по родителям, заодно поговорить о доме. Но разговор быстро превратился в бурю взаимных обвинений.
- Тётя Ольга: «Родители хотели, чтобы дом оставался. Они всегда говорили: “Здесь наша история…”»
- Алексей, нахмурившись: «Годы идут. Родители ушли. Мне не по силам содержать ветхое строение!»
- Дядя Сергей: «Разве можно так оскорблять память? Деньги — это ещё не всё!»
Екатерина слушала, как родственники кричат, её самой хватило бы пары слов:
— Алексей, неужели ты так холоден? Это не просто «ветхое строение», здесь папа учил нас дружить, любить…
Алексей чувствовал, что в душе у него тоже что-то глухо ноет, но упрямство и жёсткая логика брали верх:
Алексей (мысленно):
«Они все давят на эмоции. Но ведь ремонт — это огромные расходы. Я должен думать о будущем своих детей, а не о прошлом».
Никто не договорился. В конце дядя швырнул чашку на стол: «Позор!» — и ушёл, а тётя со слезами выскользнула за дверь. Сестра уставилась на брата полным отчаяния взглядом: «Ты убиваешь меня этим…» Он отвёл глаза.
Через неделю Алексей привёл покупателя: предприниматель собирался снести дом и построить на его месте коттедж. Когда Екатерина увидела, как чужие люди ходят по комнатам, осматривая их, её сердце сжалось.
— Что за наглость! — вспылила она, подбегая к брату. — Я же говорила, что не согласна на продажу без меня!
Алексей с трудом скрывал неловкость, про себя коря себя же:
Алексей (мысленно):
«Я чувствую себя предателем… Но если не продать это сейчас, потом может быть хуже…»
— У меня 50% прав. Могу договариваться, — жёстко сказал он, повысив голос. — Если у тебя есть деньги — выкупай мою долю прямо сейчас. Иначе прости…
Екатерина заплакала:
— Где я возьму сразу всю сумму? Мне нужно время!
— А покупатель не будет ждать вечно, — отрезал Алексей и в этот момент краем глаза заметил, как Екатерина судорожно опустилась на стол, чуть не потеряв сознание от слёз. У него внутри всё сжалось, но он уже включил режим «надо быть твёрдым».
Покупатель тем временем сказал: «Дом в плачевном состоянии, конечно, всё под снос… Но место удачное, готов заплатить N сумму». Алексей кивнул, пытаясь игнорировать всхлипывания сестры.
Через пару месяцев все формальности были почти завершены. Екатерина отчаянно искала способы получить кредит, но банк не одобрил нужную сумму — дом был ветхим, залог не покрывал его стоимость. Алексей подписал предварительный договор с покупателем, осознавая, как судорожно бьётся в душе чувство: «Это родительское гнездо…» Но пути назад он не видел.
Наконец, деньги поступили, доли распределили, покупатель сразу же нанял бригаду для сноса. Алексей даже не решился приехать в тот день, когда трактор сломал крыльцо. Зато Екатерина приехала.
Она увидела развороченный двор: яблони, которые сажал отец, уже были срублены; часть стен лежала в строительном мусоре. Рабочие шутили, не замечая слёз женщины, застывшей у ворот.
Екатерина (внутренний монолог):
«Всё, навсегда… Столько воспоминаний и смеха — вонючий трактор за пару часов превратил всё в груду обломков. Брат… как ты мог?»
Не выдержав, она развернулась и бросилась прочь, давясь слезами.
Вечером Алексей, держа в руках увесистую сумку с деньгами (или документами о переводе), сидел в своей городской квартире, куда уже пришла новость о сносе. Он пытался сосредоточиться на своих финансовых делах, но всякий раз перед глазами вставали картины детства: отец красит забор, мать печёт пироги на кухне, Катя смеётся…
Алексей (внутренний монолог):
«Я всё понимаю… Мы не могли позволить себе ремонт. Но почему так тяжело на душе? Может, я мог уступить? Катя теперь меня ненавидит…»
На телефоне несколько пропущенных вызовов от тёти, она наверняка хотела его отругать. От сестры — ничего. Он понял, что потерял не просто ветхий дом, а последнюю связь с прошлым и, возможно, саму сестру.
Эпилог
Прошло несколько недель. Однажды Алексей случайно встретил сестру в городе: она прошла мимо, не подняв глаз. Он попытался окликнуть её: «Катя…», но она лишь ускорила шаг, скрывая слёзы и боль. Он понял: для неё он предатель, а для него её упрямые мечты оказались несбыточными. Родительский дом, разрушенный трактором, стал символом разрыва между ними, который теперь не склеить.
Алексей (мысленно, горькое признание):
«Деньги… а что с ними? Я выплатил пару долгов, и что дальше? Семейного очага нет, связи с сестрой нет…»
Снаружи шёл ледяной ноябрьский дождь, стуча по асфальту, словно усиливая ощущение холода и одиночества, охватившее каждого из них. Родительский дом, в котором когда-то звенел смех, превратился в груду воспоминаний — а брат и сестра, не найдя компромисса, разбились о твёрдую решётку «рациональности» и «ностальгии», оставшись с пустыми сердцами.
ПРИСОЕДИНЯЙСЯ НА НАШ ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛ.
Понравился вам рассказ? Тогда поставьте лайк и подпишитесь на наш канал, чтобы не пропустить новые интересные истории из жизни.