Моя мама всегда говорила: "Никогда не пускай гостей больше чем на три дня". Я не послушалась.
– Ирочка, ну что тебе стоит? Всего на пару недель, не больше! – голос Веры в телефоне звучал с привычной напористостью. – Это ведь всего одна комната!
Я смотрела в окно на хмурое январское утро. За стеклом кружились редкие снежинки, а в груди неприятно заворочалось предчувствие беды. Вера никогда не умела слышать других – она просто ставила перед фактом.
– Вера, но мы с Юрой...
– Ой, да брось! – она рассмеялась. – Я уже с твоим созвонилась, он не против. Борька как раз машину подгонит часам к семи вечера.
Я похолодела. Значит, Юра уже дал согласие. И, конечно, не предупредил меня. Снова решил всё сам, как в тот раз с его матерью, когда она прожила у нас четыре месяца после операции. Четыре месяца ада, о которых я до сих пор вспоминаю с содроганием.
– Вера, подожди...
– Всё, милая, побегу собираться! Целую!
Гудки в трубке звучали как приговор. Я медленно опустилась на стул, чувствуя, как внутри поднимается волна возмущения. Мой дом. Моё пространство. Моя свобода. И вот так, одним звонком...
Входная дверь щёлкнула – Юра вернулся с утренней пробежки. Раскрасневшийся, в спортивном костюме, он выглядел довольным и совершенно не готовым к серьёзному разговору.
– Юра, – мой голос дрожал. – Почему ты согласился, не спросив меня?
Он стянул шапку, недоуменно посмотрел:
– А что такого? Людям помочь надо. Ты же знаешь, у них ремонт, жить негде.
– Знаю. И знаю, что этот ремонт они затеяли спонтанно, не продумав, где будут жить. Как всегда.
– Ириш, ну две недели – это ж не срок! – он направился в ванную, всем видом показывая, что разговор окончен.
Я смотрела ему вслед и понимала – это будут не две недели. С Верой и Борисом всегда так – сначала две недели, потом месяц, потом... "Ой, ну что тебе жалко?"
В памяти внезапно всплыл прошлогодний случай. Вера попросила у меня любимую брошь – "на один вечер, для важной встречи". Брошь вернулась через три месяца, с отломанной застёжкой. "Ну что ты так расстраиваешься? Подумаешь, железка!"
Я встала, подошла к окну. Снег повалил сильнее, укрывая город белым покрывалом. Словно саваном. В голове крутилась мысль – если я сейчас не скажу "нет", это будет началом конца. Конца моего личного пространства, моего комфорта, моей...
– Юр, – я постучала в дверь ванной. – Нам надо серьёзно поговорить.
– Да ладно тебе, – донеслось сквозь шум воды. – Что ты драматизируешь? Это ведь всего одна комната!
Эта фраза словно выбила землю из-под ног. Они уже всё решили. За меня. Без меня. Опять.
***
День пролетел. В семь вечера, минута в минуту, под окнами затарахтела машина Бориса. Я смотрела из окна, как они выгружают чемоданы. Один, второй, третий... Для двух недель многовато.
– Ириночка! – Вера ворвалась в квартиру вихрем из шуб, пакетов и громкого смеха. – А у вас всё по-старому! Обои те же, да? И занавески... Боже, как давно пора сменить эти занавески!
Я молча приняла её шубу. Борис, пыхтя, затащил чемоданы и сразу направился к нашему бару:
– А виски-то остался? Помнишь, Юрка, в прошлый раз какой был?
Через час моя кухня превратилась в место импровизированного застолья. Вера, уже переодевшаяся в домашнее, хозяйничала у плиты:
– Ириш, у тебя сковородка какая-то неудобная. И почему ты до сих пор не купила мультиварку? Я тебе сто раз говорила...
Я сидела в углу, наблюдая, как она передвигает мои банки, критикует расположение кухонной утвари, даёт советы по организации пространства. Юра с Борисом уже открыли вторую бутылку, увлечённо обсуждая какой-то футбольный матч.
– А спать мы будем в той комнате? – Вера указала на мой кабинет, где стоял компьютер и хранились все рабочие документы. – Только надо будет стол передвинуть, он место занимает...
– Нет! – вырвалось у меня слишком резко. – В гостевой. Там диван раскладывается.
– Но в гостевой телевизор так шумит! Борька не заснёт. И окно там на северную сторону...
Я почувствовала, как начинает пульсировать висок:
– Вера, мне нужен кабинет для работы.
– Подумаешь, две недели поработаешь на кухне! – она махнула рукой и повернулась к плите. – Ой, а почему у тебя конфорка так слабо греет? Надо мастера вызвать...
Ночью я не могла уснуть. Из гостевой доносился звук телевизора – Борис включил его "для фона". Юра мирно посапывал рядом. А я лежала, глядя в потолок, и думала о том, что уже завтра Вера наверняка начнёт переставлять мебель "для удобства".
В шесть утра, когда я вышла на кухню сварить кофе, там уже хозяйничала Вера в новом шёлковом халате:
– Я тут немного порядок навела. Всё равно так рано только ты встаёшь. Кстати, эти старые кружки я убрала подальше, они уже не модные. Будем пить из моих, я специально привезла...
Я смотрела на свою любимую кружку, задвинутую в дальний угол шкафа, и чувствовала, как внутри поднимается что-то тёмное, удушливое. Это был только первый день. Первый из четырнадцати. Или больше?
– А ещё, Ириш, я тут подумала... – Вера придвинулась ближе, понизив голос. – Может, ты всё-таки освободишь кабинет?
Борька такой нервный после всей этой истории с ремонтом, ему нужно нормально высыпаться...
***
К концу первой недели я начала замечать, как меняются мои привычки. Теперь я вставала в пять утра – только чтобы успеть выпить кофе в тишине, пока Вера не появилась на кухне со своими бесконечными советами. На работе задерживалась допоздна – лишь бы не возвращаться домой, где больше не было уединения.
– А ты стала какая-то нервная, – заявила Вера за ужином, помешивая борщ в моей кастрюле своим половником. – Может, тебе к психологу сходить? Я знаю отличного специалиста...
Юра хмыкнул, не отрываясь от телефона. Борис многозначительно переглянулся с женой:
– Точно, Ирин. Ты какая-то дёрганая последнее время.
Я молча встала из-за стола и ушла в спальню. Закрыла дверь. Села на край кровати. В голове крутились непрошеные воспоминания – как вчера Вера перебирала мой гардероб, цокая языком: "Надо же, ты до сих пор хранишь эти старые вещи?" Как Борис в очередной раз допоздна смотрел телевизор на полной громкости...
– Ирин, – Юра заглянул в комнату. – Ты чего убежала? Неудобно получилось.
– Неудобно? – я почувствовала, как дрожит голос. – А тебе не кажется неудобным то, что происходит в нашем доме?
– Да ладно тебе! Вера просто хочет как лучше. Она же от души...
– От души? – я встала. – А ты заметил, что я уже неделю не могу нормально поработать? Что все мои вещи переложены, перевешаны, переставлены? Что я...
За дверью послышались шаги, и я замолчала. Вера, конечно же, не могла пройти мимо:
– Юрочка, я тут подумала... Может, вы с Борей съездите в строительный? Нам для ремонта ещё обои присмотреть надо. А заодно и вам что-нибудь подберём, а то квартира прямо просит обновления!
Юра просиял:
– Отличная идея! Ирин, может и правда...
– Нет! – я почувствовала, как что-то внутри меня начинает закипать. – Никаких обоев. Никаких ремонтов. Это наш дом, и решения о нём будем принимать мы.
Повисла тишина. Такая густая, что казалось – её можно потрогать руками.
– Ой, ну что ты как маленькая, – Вера покачала головой. – Я же хочу помочь! У меня есть прекрасные идеи...
– Вера, – я сделала глубокий вдох. – Сколько ещё продлится ваш ремонт?
Она замялась:
– Ну... Там немного задержка вышла. Рабочие говорят, недели три-четыре ещё...
Я посмотрела на Юру. Он старательно отводил глаза. В этот момент из гостиной донёсся голос Бориса:
– Вер, иди сюда! Тут в новостях такое показывают!
Она упорхнула, оставив после себя шлейф духов и тяжёлое молчание.
– Юра, – я понизила голос до шёпота. – Ты же понимаешь, что это уже не две недели? Что дальше будет только хуже?
Он пожал плечами:
– Ну а что мы можем сделать? Не выгонять же людей на улицу...
***
Всё случилось в воскресенье. Я проснулась от звона разбитого стекла и женского охающего причитания. Сердце ёкнуло – этот звук я узнала бы из тысячи. Материнская ваза...
На кухне Вера суетливо подметала осколки:
– Ой, Ириш, ты не расстраивайся! Я тут решила протереть шкафы, а она так неудачно стояла... Но ничего, я тебе новую подарю! Даже лучше, современную...
Я смотрела на голубые осколки на полу. Последнее, что осталось от мамы. Та самая ваза, которую я берегла двадцать лет. В которой каждое воскресенье стояли свежие цветы – мамина традиция...
– Убирайтесь.
– Что? – Вера замерла с веником в руках.
– Убирайтесь. Сегодня же.
– Ирина, ты что? – она нервно рассмеялась. – Из-за какой-то вазы? Я же сказала – куплю новую...
– Новую? – я почувствовала, как голос становится чужим, звенящим. – Ты думаешь, дело в вазе? В том, что можно купить новую? А мою жизнь ты тоже можешь купить новую?
На кухню заглянул встревоженный Борис:
– Что за крики?
– Вы захватили мой дом. Мою кухню. Мои шкафы. Переставили мебель. Перевесили картины. Раскритиковали каждый сантиметр того, что мне дорого. И теперь... – я задохнулась от накатившей волны эмоций. – Теперь ты разбила последнее, что у меня осталось от мамы.
– Да что ты драматизируешь! – возмутилась Вера. – Подумаешь, ваза! Мы же друзья! Мы столько лет...
– Друзья? – я горько усмехнулась. – Друзья спрашивают разрешения. Друзья уважают границы. Друзья...
– Какие границы? Что за глупости? – перебила она. – Это ведь всего одна комната!
– Нет, Вера. Это мой дом. Моя жизнь. Мои правила. И вы их растоптали.
В дверях появился заспанный Юра:
– Что происходит?
– Происходит то, – я повернулась к нему, – что наши "друзья" сегодня же собирают вещи и уезжают.
– Но куда мы поедем? – взвизгнула Вера. – У нас ремонт! Юра, скажи ей!
Я посмотрела на мужа. Он переводил растерянный взгляд с меня на Веру и обратно. И вдруг... выпрямился:
– Знаешь, Вера, Ирина права. Мы достаточно вам помогли.
Повисла оглушительная тишина. Только в раковину мерно капала вода – кап, кап, кап...
– Значит так, – процедила Вера. – Значит, вот как вы с друзьями... Борь, собирай вещи!
Она вылетела из кухни, громко хлопнув дверью. Борис виновато развёл руками:
– Ну вы это... извините, если что...
***
Голубые осколки вазы я собирала бережно, каждый заворачивала в бумагу. Не для того, чтобы склеить – просто не могла выбросить. Юра молча помогал, иногда касаясь моей руки своей – осторожно, словно спрашивая разрешения.
Вера с Борисом уехали два часа назад. Их отъезд напоминал военные действия – грохот чемоданов по лестнице, приглушённые проклятия Бориса, пытавшегося затолкать вещи в машину, звонкие обвинения Веры:
– Мы тоже не нищие! Подумаешь, не пустили пожить! У нас и получше друзья найдутся!
Теперь в квартире стояла непривычная тишина. Я ходила по комнатам, возвращая вещи на свои места, и с каждым движением чувствовала, как возвращается мой дом. Мой мир. Моё пространство.
– Знаешь, – Юра появился в дверях с двумя чашками кофе, – я только сейчас понял, какую глупость совершил, согласившись их принять.
Я приняла чашку – мою любимую, которую Вера задвинула в дальний угол. Синяя, с трещинкой на ручке. Несовременная, немодная. Моя.
– Почему ты молчала так долго? – спросил он, присаживаясь рядом.
– А ты бы услышал?
Он помолчал, грея руки о чашку:
– Наверное, нет. Знаешь, есть такая странная штука – иногда легче согласиться с неудобным человеком, чем отстоять свою позицию. Кажется, что так проще...
– Но это иллюзия, – я отпила кофе. – Каждый раз, уступая, ты теряешь частичку себя. И однажды просто не узнаешь человека в зеркале.
Зазвонил телефон – высветился номер нашей дочери. Я не спешила отвечать, наслаждаясь моментом. Теперь можно. Теперь никто не ворвётся в разговор с советами и нравоучениями.
– Будешь отвечать? – спросил Юра.
– Обязательно. Но сначала хочу сказать тебе кое-что важное.
Он выжидающе посмотрел на меня.
– Спасибо, что поддержал меня сегодня. Я знаю, как тебе это было непросто.
Юра улыбнулся – впервые за эти две недели как-то по-настоящему:
– Знаешь, а ведь ты очень изменилась за последний год. Стала... увереннее, что ли.
– Просто поняла одну простую вещь – если не научишься говорить "нет", однажды придётся кричать.
Телефон снова зазвонил. Я взяла трубку, чувствуя необычайную лёгкость. Голос дочери звучал взволнованно:
– Мам, ты представляешь? Мне тут Вера звонила, рассказала такую историю...
– Давай я сама расскажу, – перебила я. – Свою версию. За чашкой кофе. Приезжай.
– Правда? А можно прямо сейчас?
– Конечно. Это же твой дом.
Положив трубку, я подошла к окну. Снег всё так же кружился за стеклом, но теперь он казался не саваном, а чистым листом. Новым началом.
Говорят, любая потеря – это приобретение. Я потеряла друзей, но приобрела себя.
И знаете что? Это была честная сделка.
***
У вас были такие "друзья", которые считали ваш дом своим? Поделитесь.
Как вы справлялись с непрошеными гостями?
Хотите знать как найти в себе силы изменить жизнь к лучшему, даже если для этого придется разбить пару ваз? - Подпишитесь!
***