Эта статья открывает небольшой цикл, посвященный теме нарциссизма. В течение месяца хочется рассмотреть его с самых разных сторон, избавиться от некоторых предубеждений и изучить природу социального явления, становящегося таким популярным последние несколько лет.
Оригинальный миф о Нарциссе впервые появился в тексте Овидия "Метаморфозы", а перевод Луизы Винж изложен в книге юнгианского терапевта Натана Шварц-Саланта "Нарциссизм и трансформация личности". Избегая большого количества подробностей, перескажу историю кратко. Рожденный от нимфы Лириопы и речного бога Кефисса, мальчик Нарцисс был любим своей матерью. Но не просто "любим".
В ответ на вопрос, сколько будет жить Нарцисс, Тиресий говорит, что его жизнь будет долгой, «если он никогда не увидит своего лица». Но увидеть свое лицо, то есть узнать себя, значит отличить себя от других - отделиться от материнского мира. Не проявляется ли таким образом в озабоченности Лириопы судьбой своего сына страх перед тем, что он отделится от нее?
Этот аспект, указанный выше, понадобится нам чуть позже, чтобы понять причины, по которым нарцисс стал именно таким, каким он описывается далее:
Много юношей и девушек добивались его любви, но, гордый своим стройным телом, Нарцисс был так холоден, что ни один влюбленный в него юноша и ни одна влюбленная девушка не тронули его сердце.
Далее в повествовании появляется нимфа Эхо, и в противовес природе Нарцисса, описывается объятой пламенем. Которое приближается к холоду, как будто угрожая его незыблемому состоянию.
И вот теперь, увидев Нарцисса, бродившего по лесной чаще, она воспламенилась любовью и украдкой последовала за ним. Чем больше она к нему приближалась, тем сильнее в ней разгоралось пламя любви, подобно тому, как горит на конце факела липкая сера, которая вспыхивает сразу, как только ее подносят к огню. Но над ней тяготел запрет Юноны, к тому же она не могла обратиться к нему первой. Но Эхо была готова ждать, пока заговорит Нарцисс, и вернуть ему все, что он ей скажет.
И далее мы видим красивую метафору о том, как как пламя, приближаясь, отпугивает его. Нарцисс отвергает и тепло и близость другого человека. Он хочет оставаться холодным. Немного абсурдно представлять, что красота, которую так бережет Нарцисс, разрушится от соприкосновения с чувствами, будто лед теряет свои очертания и структуру от горячего солнца. В этой связи интересно понять, что именно есть та метафорическая "красота", которую он спасает.
Наконец юноша увидел, что отстал от своих спутников, и тогда он закричал: «Есть кто-нибудь здесь?» - «Здесь!» - ответила Эхо. Изумленный, он оглянулся вокруг и закричал громким голосом: «Приди!» - «Приди!» - отозвалась ему Эхо. Обманутый неизвестным голосом, он остановился и крикнул: «Пойдем со мной!». Эхо радостно закричала: «Пойдем со мной!» - и выскочила из своего укрытия, чтобы обвить руками шею Нарцисса и крепко сжать его в объятиях. Но, увидев, как приближается Эхо, он побежал прочь от нее со словами: «Руки прочь! Не нужны мне твои объятия! Я скорее умру, чем лягу с тобой!» - «Лягу с тобой!» - повторила она, и на этом все закончилось.
О причинах испуга можно рассуждать - возможно, любовь бессознательно воспринималась им как поглощение и слияние (история, тянущаяся от матери, перенасыщающей ребенка "душащей любовью", но об этом в следующий раз).
Так Нарцисс посмеялся над нею, как насмехался над другими горными и морскими нимфами и над своими товарищами-юношами. Наконец, один из них, презираемый Нарциссом, подняв к небесам руки, взмолился: «Пусть впредь он будет любить только самого себя и никогда не получит того, что любит!» Богиня Немезида услышала эту отчаянную мольбу.
Действительно ли он смеялся над ней? Понял ли он хотя бы, кто выскочил к нему из укрытия? Знал ли он ее, или испугался бы любого, кто захочет им "овладеть". Из истории мы знаем, что когда-то речной бог овладел его матерью Лириопой, которая была горда и недоступна. Но уязвима.
Чем больше он старался утолить свою жажду, тем сильнее она становилась. Когда он стал пить из ручья, то увидел на поверхности воды прекрасное отражение. Он влюбился в свою несбыточную надежду и поверил в то, что она сбудется, хотя она была только его тенью. <...>Завороженный, он желал самого себя; он воздавал хвалу, и предметом его восхвалений был только он сам; он долго искал, и объект его вожделений нашел его самого; он зажигал любовь в других, а теперь сам загорелся любовью. Он не имел никакого понятия о том, что видел, но то, что он видел, воспламеняло его любовь, очаровывало его и смеялось ему в глаза. О, бедный маленький глупыш, то, к чему ты так стремишься, - всего лишь тень твоего отражения, в которой нет ничего реального. С тобой она пришла, с тобой она остается, с тобой она и уйдет, если, конечно, ты вообще сможешь уйти.
В "Золотой ветви", исследовании древних культов авторства Джеймса Джорджа Фрейзера, антрополога и фольклориста, на чьи тексты опирался З. Фрейд в "Тотеме и табу", указывается, что у первобытных племен тень или отражение считаются душой и потому представляют собой объект особого внимания и поклонения.
Таким образом в отражении, зеркале, смотрящий Нарцисс как бы видит отражение своей души. Если точнее - он размещает в отражении часть своей души. А какую именно, и почему он так к ней привязан, я расскажу в следующей статье.
"Эхо и Нарцисс", Джон Уильям Уотерхаус,1903 г.
Автор: Дарья Владимировна Костина
Психолог
Получить консультацию автора на сайте психологов b17.ru