- Я приехала. Приехала и во всём разберусь! Я сейчас же поднимусь на холм, не поленюсь! и они пожалеют, что устроили тут вертеп.
- Мама! – воскликнула Лида. - Не смей так говорить о доме Святителя.
- Гипнозом воздействовали? - заглядывала прямо в глаза дочери Вера Андреевна, в чистые, прозрачные, полные любви и вдохновения глаза. Давно Лида не смотрела таким детским взглядом на мать, на всё вокруг.
- Мама, пожалуйста, прекрати. Я рада тебе, - Лида пододвигала стул для мамы.
В дачном домике всё переменилось, занавески белоснежные на окнах чуть покачивал тёплый ветерок, форточка открыта. Стол накрыт скатертью, на столе плетёная сухарница со сладостями, тоже прикрыта льняным полотенчиком. От всего светлого, белого, первая комнатка на первом этаже казалась больше и светлее. Только у дверей коврик вязанный необычным плетением не то из веток, не то из соломы, выделялся на фоне белого холодильника, маленькой белой электроплиты, микроволновой печи. Вера за неё и «зацепилась».
- А что молитвами пищу разогреть или приготовить не получается? Технику купила.
- Мам, ну, хватит, - ласково просила дочь, поставив на плиту чайник. – Конечно, поднимись, сходи, помолись в нашем Доме. Но не со спокойным сердцем и с чистыми мыслями. Господь слышит каждого, - Лида протянула свою тонкую руку к маминому виску и едва коснулась его, будто внушить что-то хотела. Вера качнулась на стуле. – Никто тебя не прогонит, я познакомлю тебя с Отцом нашим, с батюшкой.
- Батюшки в церкви! А тут… Ну ничего, я в милицию обращусь. Заявление на них напишу, пусть проверят вашу организацию. Обыски тут проведут. Что им от тебя надо? Признавайся, - мягко постукивая указательным пальцем по столу, спрашивала Вера Андреевна у дочери. Она уже не могла кричать и бушевать на даче. Лицо дочери, убранство домика и дворика смягчали её. Ей и самой вдруг захотелось пожить тут пару дней. Пару! Не больше. Больше тут делать нечего. – Участок? Дача наша? Она у шоссе практически – лакомый кусочек для ваших святителей. Квартира? Деньги? На что они тебя подсадили? Чем приворожили к своему обществу.
Лида, могла ли я думать… Боже! – чуть не плакала мать, дочь смиренно слушала, опустив глаза. – Это всё Витя! Он сломал в тебе что-то, и вот ты поверила первому доброму словечку. Но все слова правдивы!
Лида подождала, пока мама закончила, поправила светлую косынку на голове, теперь мама не могла ей указывать снимать или носить её – Лида, вроде как у себя дома. И всё же Вера твёрдо решила продать эту проклятую дачу.
- Дача твоя, мама. Квартиры у меня нет, тоже ваша с папой.
- Вот если бы отец был жив…
Лида одним спокойным взглядом остановила маму и продолжила.
- Нет у меня ничего. На расчётные я купила холодильник, эту плиту, - показывала она рукой, - ещё кое-что для себя.
- Как же ты жить собираешься?
- С божьей помощью. Что-то с участка отдам, мне принесут. Отец наш не оставит меня.
Лида смотрела на мать, догадываясь, о чём она думает.
- У нас обычная вера, молимся мы тому же Богу. Просто батюшка наш, Святой...
- Да как он может себя так назвать? У него образование есть? Его православная церковь послала храмы и кресты тут возводить?
- Нет, это на деньги прихожан и на его…
- Личные?
- Мам, я не спрашивала. Отец Григорий...
- Вот в чём дело. Григорий! Вот, значит, как он тебе задурил голову.
- Хватит, мам, он мне друг.
- Знаю я этих друзей, - не верила никому Вера.
Но Лида продолжала также легко, благостно вести беседу, смягчая гнев матери. Сердце сердце Веры по-прежнему ныло и сжималось, с трудом верилось, да и не хотелось верить в бескорыстность и чистые намерения местного батюшки. Со слов дочери он представлялся ей седовласым стариком, с бородищей и клюкой в костлявой руке. В сутане или платье из мешковины, подпоясанным широким кушаком. Ходит тут по окрестностям запугивает и вербует оставшихся тут дачников и Лида попалась на его уговоры. Вера и не таких видала, в 90-е ходили по дворам и квартирам, из каждого телевизора призывали верить и через него же освещали воду, изгоняли демонов и призывали ангелов. Слава богу, прозрели люди и попрятались эти лжепроповедники по норам, по закоулкам. Как видно, вот по таким.
А Лида всё говорила и говорила о часовне и прихожанах.
- Даже из города к нему приезжают!
- Квартиры отдают?
Лида встала из-за стола и повела мать на улицу.
- Смотри, - показала она на холмы выше усадьбы из брёвен. – Видишь?
- Что? –удивилась Вера.
Если внизу, около той усадьбы ближе к дороге, в середине были жилые постройки, люди чем-то занимались на участках, петух где-то прокричал, машина по дороге проехала вверх, то там, на холмах - ничего. Одни коробки зданий, покосившиеся ограды, сложившиеся крыши на сарайчиках, непроходимые заросли терновника и ежевики.
- Вот именно! Нам чужого не надо. И, если ты решила продать дачу, подарить, пожалуйста, я найду себе пристанище.
Вера запричитала, опять стала уговаривать, убеждать, взывать к разуму, к образованию, в конце концов, Лида же образованный человек, начитанная девушка и так легко попалась. Но дочь просто отмалчивалась, водя маму между грядок на участке, показывая, какой будет у неё урожай этой осенью.
***
- Время молитвы, мама, - сообщила Лида ближе к полудню, - пойдём со мной, - протянула она ей руку.
Вера, оглядываясь по сторонам, слыша, как по дороге вновь и вновь поднимаются машины, все вверх и вверх, испугалась, что и её завербуют, даже отшатнулась от руки дочери.
- Вот как задумано, через тебя, через родственников и знакомых подбираются к тем, у кого есть имущество и деньги.
Лида опустила руку. Переменила косынку на платок ещё белее, отряхнулась и поправилась перед зеркалом и пошла. Здороваясь по пути с такими же пешими верующими, как она. Мама смотрела им вслед, облокотившись со двора на калитку, с ней здоровались, кивали приветственно проходящие и проезжающие на машинах. И откуда их столько? – думала Вера. – Узнаю обязательно! И пусть потом правоохранители разбираются.
Оказалось, что к местному батюшке едут со всей округи, не только из других дачных посёлков, но из города, деревень. Он лечит словом, массажами, молитвой. Вера похвалила себя, что не пошла, а то бы точно гипнозом или психологическим воздействием внушили ей этот религиозный бред. Такие "батюшки" тонкие и очень сильные психологи, доморощенные святоши.
Вечером Вера и Лида пили чай в своём домике, никто к ним пришёл, а Вера ждала. Ждала, придут делегацией, будут проповеди ей читать, к себе заманивать. Но никто не пришёл, и Лида больше не приглашала маму с собой в часовню, старалась даже не говорить об этом. Спрашивала разное, с пониманием дела говорила, как зимовать тут собирается. Вера слушала и понимала, надо всё-таки сходить наверх в их дом молитвы, но лучше в сопровождении участкового, а то и нескольких сотрудников.
Вера Андреевна обратилась в милицию, заявление собралась писать, но выслушав её, ей ответили, что не раз проводили проверку на дачах по заявлениям и по собственной инициативе и ничего противозаконного не выявили. Батюшка их - обычный мужчина, рясы не носит, бородой на людей не трясёт, разговаривает адекватно, имеет два высших образования. Денег и имущества ни у кого не вымогает. Люди сами к нему едут помолиться и попросить помощи, совета.
- Вы не первая, кто тут бил тревогу, - отвечали ей в кабинете. – Были мы там и с облавами и просто приезжали под видом нуждающихся – ничего особенного. Ходят, молятся, жертв не приносят, стариков без квартир не оставляют, - т.е. заниматься они этим не будут. – Вот когда будет что-то по существу: квартирку вашу попросят продать или драгоценности привезти, тогда и приходите, а сейчас... - разводил руками мужчина в форме. - Люди сами к ним идут, несут своё и верят в чудеса.
Книги автора: "Из одной деревни" (новинка) и "Валька, хватит плодить нищету!" на ЛИТРЕС
Вера стала ездить к дочери каждые выходные и наблюдать за происходящим. Привезла сначала приёмник, потом телевизор, что б дочери не скучно тут было. Но Лида сказала, что включать его не будет. И вопреки ожиданиям матери техника пылилась у Лиды на втором этаже. Книги просила дочь, читать она всегда любила, но сейчас больше религиозные, толстые. Вера привозила, если находила, и не переставала просить дочь хотя бы на работу вернуться.
- Живи здесь, кто тебе мешает, я даже пока продавать её не буду, но зачем же работу бросать? Совсем от всего отказываться.
Лида обещала вернуться когда-нибудь к работе, а сейчас ей надо познавать Бога.
И Вера решилась. Решилась сходить с дочерью на молитву и познакомиться со святейшим. На всякий случай проверила все сайты объявлений, не предлагает ли там свои услуги местный целитель? Ничего не нашлось.
А святым отцом оказался тот самый мужчина, что проезжал мимо их участка в первый день, когда они приехали сюда после долгих лет отсутствия на даче. Только на молитве он был в чёрном подряснике. Мужчина лет 40-ка может чуть старше, подтянутый, среднего роста, с выдающейся чуть вперёд нижней широкой челюстью, высоким лбом и тонкими губами . Почти с каждым, кто пришёл на молитву, он поговорил позже. Участливо, обходительно, не выказывая раздражения или неуважения, не показывая усталости, хотя по рукам видно: он не белоручка. И стройка в обширном дворе остановилась пока он тут.
- Неужели сам отстроит? – думала Вера, внимательно разглядывая его и убранство часовенки, где не было алтаря, а лишь иконы. Обычные православные иконы. Некоторые прихожане ещё продолжали бормотать и креститься на них, Лида усерднее всего.
Вере было уделено внимания, ровно столько, сколько она сама захотела.
- Здравствуйте, Вера Андреевна, - обратился к ней отец Григорий, голос приятный, такой же спокойный и умиротворяющий, как всё здесь, но Лида почему-то волновалась. Подошла к маме и слегка поклонилась ему. Он ответил кивком.
- Добрый день.
- И вы пришли к Богу?
- Нет, я больше к людям стремлюсь.
- Что ж, значит, ещё не время.
Он посмотрел на Лиду, она всё стояла с опущенной головой, не смея взглянуть на него. Её мама опять ничего не поняла, выискивая в происходящем какой-нибудь запрещённый обряд или заговор против всех. Но все спокойно расходились, крестясь и благодаря батюшку.
- Почему вы обычной церкви не проводите службу? И в какого бога вы верите? – спросила Вера, перебивая духовника, когда он беседовал уже с другой женщиной. Ни он, ни женщина, ни даже Лида не испугались её вопроса.
- У нас небогатая часовня, строим по мере возможности, - кто был рядом, кивали, - не все хотят и могут поехать в город, да и мирская жизнь многим в тягость.
- Городская, вы хотели сказать? Чем же она может так тяготить молодых людей?
- По-разному. У каждого свой путь к Богу.
Непробиваемый! – думала Вера.
Спускаясь с дочерью вниз, к своему участку говорила и с ней. Пытаясь понять, чем привлёк её этот Григорий. Может, он как-то иначе толкует библию, молитвы читает? Нет, простыми словами изъяснялся на русском языке, уверенно и смело, без волнений. Молитва лилась из его уст.
- Отец Григорий стал мне не только духовником, но и другом. Верным другом, который доказал, вера – это главное в жизни человека.
- На что же живёт и строит хоромы этот Григорий? Машина у него вполне приличная.
- Он не всегда жил здесь и тоже не верил в Бога. Жил как все, гоняясь за успешным успехом и деньгами. Внезапно он потерял жену и двоих детей в страшной катастрофе и чуть не растерял себя, опустившись на самое дно с горя. Но к нему явился Господь…
- И у него открылся дар, - иронично заметила Вера.
- Да, после долгих молитв и постов. Он вообще сначала жил затворником тут, пока не помог одной больной девочке и не понял: он должен жить дальше, помогать людям и благодарить всевышнего за испытания и силы, дарованные ему. Ты его ещё узнаешь.
- Нет, нет, я не стану одной из вас. Упаси меня!
- Мама, я решила стать матушкой, - призналась Лида дома, - мы будем венчаться с отцом Григорием.
Вера уже не удивлялась и не шарахалась от сказанного, почему-то она поняла это ещё там, в часовне, когда Лида не смела взглянуть на Григория.
- Вот почему ты так смело сказала: продавай дачу. Будешь послушницей и рабыней мужика, решившего, что он Господь Бог? - горько произнесла мама.
- Мам, разве ты не хотела мне счастья?
- Хотела, но не здесь. Не с таким вот Григорием.
- Ты его не знаешь, я, признаться, тоже мало о нём знаю, но у нас вся жизнь впереди, я пройду её с ним, рука об руку.
По дороге в город Вера уже не плакала, не разрабатывала планы разоблачения, спасения дочери, она осознала: решение Лидии твёрдое, обдуманное. Но всё равно поверить в это трудно, как и в то, что она бросила в городе всё и уехала жить в глухомань на дачи.
продолжение ___________________________