Впрочем, может, оно и к лучшему. В телефоне – сплошные гудки. Вот уже, десятый, одиннадцатый… Думаю, он не возьмет.
– Ого, какой неожиданный звонок, – звучит в трубке вместо очередного гудка.
Дыхание перехватывает, и я с трудом вспоминаю, что вообще собиралась сказать. Не вспоминается.
– Привет? – говорю так неуверенно, что это больше похоже на вопрос. В ответ тишина. Обижается? Ненавидит меня? – Я только сегодня узнала, что у вас… у тебя? Что у вас произошло.
Могу ли я обращаться к Сергею на «ты» после того, что натворила? Наверное, нет.
– «У вас»? С кем это вы говорите, Наталья? – спрашивает он насмешливо. На фоне слышу звуки поворотника. Похоже, он в машине.
– Я просто не уверена… В общем, я плохо поступила в нашу последнюю встречу.
– Ничего плохого ты не сделала. В отличие от меня, – Сергей вздыхает, прежде чем продолжить, и его голос становится на тон ниже. – Я сам не должен был так сбегать. Представляю, как выглядело со стороны – пригласил девушку в дом, а сам без объяснений уехал. Неудивительно, что я оказался в черном списке.
Ни слова про разгромленную спальню. Это он мне тоже простил?
– И я очень рад, что ты все-таки позвонила, – говорит Сергей, и я застываю на тротуаре. Случайный вечерний пешеход оглянулся на мою идиотско-счастливую улыбку.
– Как там дела? Я только сегодня узнала про того несчастного. Тебе что-нибудь грозит?
– О, совсем нет, – совершенно спокойно отзывается Сергей. Не слышу в его тони ни толики беспокойства. – Помнишь, что говорили о сайгаках и «пугалках»? Подписанная техника безопасности – вполне себе юридический документ. Особенно если есть видеозапись нарушения. Конечно, я слегка запаниковал в первые минуты – наверное, если бы мне сразу все объяснили, я бы остался хотя бы на пять минут и успел бы объясниться с тобой. Но подробности выяснили позже. Тот человек серьезно пострадал, но нашей вины здесь нет. Правда, я несколько ночей не мог уснуть и все-таки чувствовал, что нужно что-то сделать.
– И что ты сделал? – спрашиваю я, медленно подходя к подъездной лавочке.
– Во-первых, когда он поправится, оплатим ему протез. Так себе замена настоящей руки, но другого варианта человечество еще не изобрело. А во-вторых, нужно пересмотреть оснащение того предприятия. Чтобы даже пьяный слепой идиот не смог бы там даже пальца поранить.
– Благотворительность и филантропия, да? – припоминаю я наш первый разговор. – Тут два в одном.
– Получается, так. Но не будем о грустном. Как у тебя дела?
Как дела? Я чуть не сошла с ума сначала от горя, потом от радости с привкусом горя, а теперь – просто от радости. Но об этом я рассказать не могу.
– Работаю, – отвечаю коротко, чтобы не вдаваться в подробности.
– Трудяга.
– Кто бы говорил! Сам, наверное, из офиса не вылезаешь?
– Ну почему же? Я не был там… да, собственно, с того дня и не был. Я ведь уехал в командировку, помнишь? Сгонял в ту ночь в больницу, потом на производство. После этого – сразу в командировку. Возвращаюсь только теперь. Но в офис только завтра, надо быть отдохнуть с работы.
– То есть ты еще не был дома? – до меня медленно начинает доходить осознание. Твою!.. Сергей еще не видел, что я натворила! Вот почему он на меня совсем не злится!
– Буду примерно через час. Только въезжаю в город. Слушай, параллельный звонок. Давай я доберусь, схожу в душ, а потом созвонимся?
– Погоди… – пытаюсь остановить его я, но Сергей говорит короткое «это по работе» и отключается.
В голове сплошные маты. Я мчусь наверх, в квартиру, чтобы схватить рюкзак и деньги, по пути вызываю такси, довольно смутно припоминая адрес Сергея.
– Оля, мне крышка! Это если вежливо говорить! – почти кричу я.
– Ты чего? Пожар? – удивляется подруга.
– Хуже! Я!... Так, такси подъезжает. Так быстро взяли, повезло. Мне нужно лететь!
– К Сергею-то? Вижу, помирились? – подмигивает Оля.
– Он просто был не в курсе, что со мной есть повод поссориться. Все, пока! Если не вернусь к полуночи – значит, я умерла от стыда!
***
Мне попалось самое медленное такси во вселенной! Или нет? Смотрю на спидометр – движемся даже быстрее 60 км в час, но мне кажется, что мы плетемся как черепахи.
Сергей не перезванивает. Скорее всего, все еще говорит по работе. Возможно, ему даже назначат встречу, он задержится, и у меня будет хоть немного больше времени, чтобы успеть убрать весь тот кошмар, что я учудила… Насколько вообще нормально вторгаться в чужой дом, чтобы навести порядок? Я как маньячка-горничная.
Ключи в прошлый раз бросила прямо перед дверями. Он-то, наверное, имел в виду какую-нибудь специальную полочку, ну или хотя бы под коврик надо было запрятать. Хороша гостья – двери нараспашку оставила. Заходи, бери что хочешь! Вот смешно будет, если я сейчас приеду, а там – пустой дом, все воры вынесли. Приедет Сергей, я скажу, что вовсе ничего не громила – просто хотела сделать ему сюрприз… Да какой еще сюрприз? Мы даже не встречаемся. Как я буду оправдываться о своем внезапном визите, если не успею смотаться оттуда вовремя? Туся, ну ты и дурочка эмоциональная!
– У вас все в порядке? – спрашивает внимательный таксист.
– Д-да.
– Как будто бы дрожите. Закрыть окошки?
– Все в порядке. Просто очень тороплюсь.
Мы въезжаем в частный сектор, я по памяти указываю дорогу. Вот, знакомые ворота. Перед ними нет машины Сергея – уже облегчение! Значит, я успела приехать раньше него. Когда он там говорил, приедет через час? У меня еще минут двадцать. Скоростная уборка – скилл, которым я никогда не обладала, но сейчас нужно умудриться.
– Вот, можно без сдачи. – Я сую купюру таксисту и вылетаю из машины, мчусь к воротам.
Закинув руку внутрь, нащупываю защелку. Не знаю, насколько богат Сергей – судя по собственной компании и огромному дому, вполне себе богат, – но над защитой своей территории он, похоже, не слишком заморачивается. Надеюсь, у него нет какой-нибудь сигнализации на удаленном доступе. Иначе мне крышка. Приедет полиция, скрутит меня…
– Да успокойся ты! – уже вслух говорю сама себе, закрывая за собой ворота. Бегу в дом. Ключи валяются там же, где я их и оставила, – перед дверью. Скидываю обувь и прячу ее в уголке за шкафом в прихожей, чтобы хотя бы при беглом взгляде ее можно было не заметить. Теперь – наверх!
О, да. В спальне Сергея все так же, как когда я уходила. Бумаги раскиданы по полу, даже еще хаотичнее, чем в тот вечер – ветер из открытого окна постарался. Пепельница, которую я с такой страстью треснула об пол, все еще лежит там же, на полу – расколотая на сотни кусочков. Босиком тут лучше не ходить, но и за тапочками возвращаться – не вариант. Каждая минута на счету.
Я аккуратно опускаюсь на колени, собираю бумаги в неровные стопки. Пусть не по порядку, но хоть как-нибудь. Пусть лучше он подумает, что я копалась в его документах, чем поймет, что связался с чокнутой истеричкой, которая себя не контролирует. А ведь такого со мной никогда не было. Когда уходил Макс, вернее, когда я его прогнала после измены, я даже ни одной тарелочки не разбила. Только плакала, плакала целыми днями.
С Сергеем всё иначе. Даже после нашего «расставания», которое я сама себе надумала и устроила, у меня не опустились руки. Наоборот – сжались кулаки. Уж не его ли это влияние? Когда видишь такого заряженного, идейного человека рядом, очень не хочется самой быть тряпкой.
Кстати о тряпке. Где бы ее достать? Или хотя бы метлу – осколки повсюду.
Бумаги я водрузила на стол, подравняла. Шагнула к окну, чтобы проверить там – я, например, всегда вешаю тряпочку посушиться на батарею под окном.
– Ай! – невольно вскрикиваю. Ну вот, все-таки напоролась на один осколок.
Стоя на одной ноге, разглядываю ступню. Осколок приличный, но это даже хорошо – легко вытаскиваю его. Кровь струйкой сбегает по ступне.
– Вымажу ему тут все в крови и умру сама. Так будет проще, – опять говорю сама с собой.– Не стоит. Как мне потом объяснять это полиции? – раздается голос от двери.
Я оборачиваю медленно, будто невидимый монтажер перевел меня в режим слоу-моушен. Но никакой киношной интриги здесь нет – я прекрасно знаю, кто стоит на пороге спальни. Вопрос лишь один – насколько злое у него сейчас лицо?
Белые зубы, ямочка на непривычно небритой щеке. Это не злой оскал. Ухмылка? Улыбка?
– А я тут… прибираюсь, – говорю, мечтая провалиться сквозь пол на первый этаж, а оттуда по-быстренькому сбежать, пока Сергей будет думать, как ему заделать огромную дыру в полу.
– Когда ты звонила, я и не думал, что застану тебя там же, где оставил. Погром – это со скуки, да? – Сергей говорит беззлобно, больше с подколом. Внимательно изучает мое лицо, видимо, высматривая реакцию. Потом переводит взгляд ниже и сразу становится серьезным. – Оу. Поранилась? Давай помогу.
Он шагает вперед, а я, встав уже на обе ноги, выставляю руки вперед:
– Погоди! Тут все в осколках, поранишься.
– Ничего. Потом оба в больнице будем валяться. Давно не было выходного, – беспечно говорит Сергей, но идет все же осторожнее, смотря под ноги. Помогает мне добраться до кровати, после чего задумчиво говорит: – Вот мы и снова здесь. Там же, где остановились. Подожди, сейчас поищу бинт.
Он уходит из комнаты и возвращается минут через пять. У меня под ступней уже натекла небольшая лужица крови, я успела достать из сумки для фотоаппарата влажные салфетки и кое-как прижать ранку. Кровить почти перестало.
У Сергея в руках автомобильная аптечка. Он становится передо мной, сидящей на кровати, на колени и осматривает ногу.
– Обработаю, потом бинт, – под нос диктует себе и сразу же делает то, что озвучил. Ранку чуть щиплет, но я едва это замечаю – прикосновения Сергея чувствуются куда ярче, чем какая-то там слабая боль от пореза. – Я как-то в детстве напоролся на колючую проволоку, – вдруг говорит он.
– Пытался сбежать из дома? – шучу я, пока Сергей завязывает бинт.
– Ну, не совсем. Любил бегать босиком. А родители очень не любили, когда рядом с их участком бродили коровы. Мы жили в частном доме, там это нормально. Вот, родители развесили эти колючки, одна со временем обвалилась на землю. По которой я и решил побегать.
– Жесть.
– Было неприятно, но зато потом – весело. Брат привязал к моей ноге подушку, гигантскую такую, чтобы мне было не больно наступать. Нас это очень смешило. Так, вроде закончил. Попробуешь подняться?
Сергей встает и подает мне руки, чтобы помочь. Отказаться я не могу. Наши ладони соприкасаются, и Сергей тянет меня на себя, легко поднимая на ноги. От неожиданности я оказываюсь в его объятьях. Он так и планировал?
Его руки лежат на моей талии – крепко, по-хозяйски. Мои же ладони неуверенно касаются его груди. Лица близко-близко, но я не решаюсь податься вперед даже на сантиметр. Все еще стыдно за кошмар, который творится вокруг.
– Извини. Я… не знала, что случилось тогда. Подумала, ты меня бросил, а дальше… Разозлилась и никак не могла успокоиться. Обычно я так себя не веду, – оправдываюсь я. Сергей смотрит мне в глаза, чуть склонив голову, не переставая обнимать. Его близкое расстояние будто бы совсем не смущает.
– Я же уже сказал, – спокойно успокаивает он. – Сам виноват. Не разобрался в ситуации, помчался на работу, оставив тебя тут. Разбитая пепельница – не такая уж большая цена за такой проступок. Я ожидал худшего. Честно говоря… – его руки крепче сжимают мою талию, и по телу пробегает волна напряжения. – Честно говоря, уже не думал, что мы вообще еще хоть когда-нибудь поговорим. И безумно обрадовался, увидев сегодня твой номер.
– Прямо безумно? – отшучиваюсь я. – Безумнее, чем все то, что я натворила?
– Это ерунда. Хотя ногу, конечно, жалко. Привязать подушку?
Я рассмеялась, а вслед за мной и Сергей.
Он отпускает меня – жаль! – и помогает переступить осколки, чтобы выбраться из «заминированной» спальни.
– Завтра позову уборщицу, – говорит он. – А сейчас – не хочешь поужинать? Правда, для меня это будет завтрак – еще не ел сегодня.
– Тогда пусть и у меня как будто бы завтрак, – киваю я.
Мы вместе спускаемся на кухню. Сергей так и не отпускает моей руки.
***
Я вновь чувствую себя частью пожилой пары, которая вместе прожила уже много-много лет. Вон, даже иду как старушка – прихрамывая, придерживаясь своего… ну, хотя бы в мыслях можно же называть Сергея мужем? На ногу наступать не то чтобы больно, просто неприятно. Ощущение, будто бы там все же остался маленький осколочек пепельницы, хотя быть этого не может – я тщательно проверила. Просто организм не привык к боли в таком необычном месте. Обычно достается сердечку.
– Я купил несколько пирожков по дороге, на заправке, – говорит Сергей, доводит меня до стола в центре кухни и разглядывает содержимое небольшого пакета. – Еще есть кофе. Хотя на ночь я бы не советовал, если только не собираешься не спать до утра.
О, если бы это было предложение, я бы не задумываясь согласилась. Но Сергей просто подтрунивает надо мной и ставит кипятиться чайник.
На кухне все стерильно, как в больнице. Да, дорогие модные минималистичные шкафчики – но готова поспорить, что внутри ничего нет. Максимум, завалялся где-нибудь сахар. Похоже, кухней совсем не пользуются и уж тем более не готовят здесь. Ужинают – может быть, иногда.
– Я не голодна. Поешь сам, – запоздало отвечаю Сергею, и он, не садясь за стол, перехватывает какой-то пирожок, даже не дождавшись чая. – И часто богачи питаются фаст-фудом?
– Не могу сказать за всех. Я – постоянно. Хотя к богачам себя не отношу.
Ну да, конечно. Всего лишь своя компания и скромный двухэтажный домик, на который я и за несколько жизней не накоплю. Ах да, еще автомобиль – ценой примерно в половину моей жизни. А может, достаточно одной почки? Надо бы проверить цены на органы.
Странное дело. Когда я думаю о Сергее, последнее, о чем задумываюсь – его деньги. Предпоследнее – возраст. Хотя эти два показателя, как мне кажется, первыми будут бросаться в глаза, если мы где-нибудь вместе появимся. Если… Вот именно. С чего я взяла, что появимся? Он, конечно, сказал, что рад меня видеть, но вдруг это просто из вежливости? Или я сейчас как те парни, которые не понимают намеки?
– Отвезти тебя домой? После чая, – спрашивает Сергей, вмиг расправившись с первым пирожком.
– Ну… А есть другие варианты?
– Озвучить все? – спрашивает он с усмешкой.
– Давай.
Он немного молчит, прежде чем начать. Будто бы обдумывает что-то, решается. Наконец произносит:
– Я бы предложил остаться. Но, во-первых, в прошлый раз все закончилось неудачно. Прозвучит глупо, но поверь, я убеждался не раз: если судьба намекает, что ты что-то делаешь неправильно, лучше ее послушаться.
– Думаешь, мы что-то делали неправильно? – спрашиваю я разочарованно, уткнувшись взглядом в столешницу приятно-бежевого цвета. Что это, мрамор? Да, лучше буду думать о мраморе, чем о том, что наше «свидание» показалось Сергею ошибкой.
Что-то касается щеки, и я вздрагиваю. Его теплые пальцы пробегают у меня по шее и останавливаются на плече, крепко его сжав.
– Ты мне нравишься, – говорит Сергей. – И, насколько я чувствую, это взаимно. Но мы поторопились. Стоп-стоп! – Он удерживает мой порыв подняться и вырваться из этой кухни, из этого дома. – Ты ведь не собираешься и тут все разломать от злости? Ну, можешь, конечно, но сначала хотя бы дослушай.
Я сажусь ровно, готовая слушать.
– Говори.
– От своей симпатии я не отказываюсь. Но, Наташа, ты должна понять. То, что случилось – это не какой-то исключительный случай. Меня могут вырвать из жизни в любой момент, и я поеду – хоть на крайний Север, если это понадобится для дела. Хоть среди ночи. Хоть посреди… какого-то интересного процесса, если им удастся дозвониться. Всем вокруг кажется, что у меня есть своя компания, но это не так. Это я есть у нее – и она этим пользуется.
Продолжение следует…
Контент взят из интернета
Автор книги Орлова Ирма