Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) развивается у значимого меньшинства людей после тяжелого травматического события.
Согласно ряду исследований, примерно 90% людей переживают травматические события в своей жизни, и только приблизительно у 10% из них развивается ПТСР (Kilpatrick et al., 2013).
ПТСР чаще всего проявляется у людей, переживших стихийные бедствия, террористические атаки, военные действия, нападения, сексуальное насилие и другие опасные для жизни инциденты и ситуации (Kessler et al., 1995; Creamer et al., 2001).
Первые исследования ПТСР проводились в среди мужчин-ветеранов в контексте боевых действий, но со временем исследователи начали замечать, что у женщин, которые подверглись сексуальному насилию, возникают очень похожие симптомы.
В дальнейшем это привело к расширению категорий травматических переживаний, которые считаются способными вызвать ПТСР у уязвимого человека (Lasiuk and Hegadoren, 2006).
На сегодняшний день, ПТСР у женщин по статистике регистрируется в два раза чаще чем у мужчин (Dell'Osso et al., 2011).
ПТСР и расстройства, связанные с употреблением психоактивных веществ (аддикция, зависимость от ПАВ) часто встречаются вместе.
Распространенность зависимости от веществ у лиц с ПТСР течение жизни колеблется от 25% до 43% (для сравнения 8%-25% в общей популяции).
При ПТСР наиболее часто регистрируется зависимость от алкоголя, которая среди пациентов из общей популяции равняется примерно 24% и доходит до целых 75% среди ветеранов боевых действий.
Опросы подростков, зависимых от ПАВ, выявили уровень ПТСР в районе 19%.
В целом употребление психоактивных веществ в 1,5-5,5 раз чаще регистрируется у лиц с травматическим анамнезом, чем без него (National Research and Council, 1996).
Среди пациентов проходящих терапию от зависимости частота ПТСР составляет 30-59% (Stewart et al., 2000).
В другом исследовании с использованием структурированного интервью, ПТСР было выявлено у 42,5% пациентов находящихся в стационарных программах лечения наркотической зависимости (Cottler et al., 1992).
Считается, что употребление психоактивных веществ (особенно нелегальных) выступает как фактор риска получения травм (как психологических так и физических), а также способствует попаданию в ситуацию, в которой человек становится жертвой (причем не обязательно со стороны преступников, но и коррумпированных "правоохранителей").
Столь высокие показатели коморбидности ПТСР и зависимости от ПАВ, свидетельствуют о том, что эти два расстройства функционально связаны друг с другом.
ПТСР может предшествовать зависимости или наоборот, «зависимость» может предварять и способствовать развитию ПТСР (Brady et al., 1998).
Таким образом получается, что эта связь двухсторонняя – так сама по себе «зависимость от веществ» часто приводит к различным травматическим событиям (ставящих под угрозу жизнь, здоровье, репутацию и благополучие).
Так среди пациентов с героиновой зависимостью 92% подвергались травматическому стрессу (Mills et al., 2018).
Однако проблема заключается в том, что ПТСР можно трактовать и как одно из разновидностей хронического стресса (а не только острого), так как в диагностических критериях ПТСР прямо указано, что оно характеризуется повторным проживанием стрессового события (т.н. «критерий B» – «навязчивые воспоминания или повторное переживание травматического события»).
То есть, если первоначально фактор травмы и стресса был внешний и объективный (непосредственная угроза жизни, ситуация беспомощности), то теперь он уже внутренний и субъективный (навязчивое вторжение травматической памяти и беспомощность перед своими воспоминаниями).
Столь высокие показатели коморбидности ПТСР и зависимости учёные пытаются объяснить «гипотезой самолечения» (Chilcoat and Breslau, 1998).
Люди пытаются облегчить свой стресс используя кратковременное воздействие психоактивных веществ на свои травматические воспоминания (Bali et al., 2015; Schmidt et al., 2014).
В опросах пациентов относительно их мотивации обращения к ПАВ, часто фигурирует объяснение относительно того, что употребление ими легальных и нелегальных субстанций уменьшает симптомы стресса, например, бессонницу, тревогу, тахикардию, неконтролируемую дрожь, повышенную бдительность – тех симптомов, которые доставляют особое беспокойство лицам с ПТСР (Khantzian, 1997; Volpicelli et al.,1999; Danovitch, 2016).
Действительно, пациенты с ПТСР часто сообщают, что начало и тяжесть злоупотребления психоактивными веществами причинно связанны с развитием и/или эскалацией у них симптомов ПТСР.
Физиологическое возбуждение в ответ на воспоминания о травмирующем событии действует как триггер, который усиливают тягу к алкоголю или наркотику (Steindl et al., 2003).
Однако и резкая отмена веществ, абстиненция – во многом совпадают с симптомами тревожной бдительности и возбуждения при ПТСР, что может напомнить людям об их травматической истории.
Затем, это обострение симптомов ПТСР, вторично может спровоцировать рецидив употребления веществ – в ещё одной попытке «самолечения».
Пациенты с ПТСР и зависимостью, по сравнению с пациентами, страдающими только от зависимости, меньше времени остаются трезвыми после лечения и чаще рецидивируют (Brown et al., 1996).
Пациенты с зависимостью и ПТСР, как правило, хуже соблюдают режим амбулаторного лечения, демонстрируют меньшую приверженность терапии (Brady et al., 1994) и чаще повторно госпитализируются по причине рецидива (Brown et al., 1995).
Кроме того, у них наблюдается худшие показатели физического здоровья и большая степень выраженности межличностных проблем (Norman et al., 2007; Driessen et al., 2008).
Ещё одна трудность заключается в том, что специалисты, как правило, не могут понять как лучше всего расставить приоритеты в лечении зависимости и ПТСР (Najavits, 2002 ; Back et al., 2009).
Имеются отграниченные данные относительно скромной эффективности психофармакотерапии при сочетании ПТСР с зависимостью (антидепрессант СИОЗС сертралин в сочетании с налтрексоном - антагонистом опиоидных рецепторов).
Эффективность экспозиционной терапии (т.е. воздействия стимулов, связанных с травмой, вызывающее угасание воспоминаний о страхе) при коморбидности ПТСР и зависимости, оказалось не столь эффективным лечением как это ожидалось (Cusack et al., 2016).
Столь широко разрекламированная как самая «доказательная терапия» как КПТ, по данным Кокрейновского обзора, практически не оказала влияния на симптомы ПТСР и имела ограниченную эффективность при снижении степени тяжести зависимости (Roberts et al., 2016).
Все это говорит о том, что терапия «двойного диагноза» – задача крайне непростая и трудоёмкая. Ожидать быстрого решения или эффекта не приходится.
© Автономов Денис, 2025
По мотивам:
https://psychiatryonline.org/doi/10.1176/appi.ajp.158.8.1184
https://www.sciencedirect.com/science/article/abs/pii/S0149763419300120?via%3Dihub
https://www.frontiersin.org/journals/pharmacology/articles/10.3389/fphar.2022.856672/full
https://www.frontiersin.org/journals/behavioral-neuroscience/articles/10.3389/fnbeh.2020.00006/full
https://www.cochranelibrary.com/cdsr/doi/10.1002/14651858.CD010204.pub2/full
#зависимость
#птср
#травма
#психиатрия
#психопатология