Край, мой край родной. Первозданные дикие леса без конца и без начала, истоптанные моими кирзачами вдоль и поперек. Леса косматые, где в иных местах кроны сосен столь густы, что и тонкий лучик солнца не проникнет сквозь них, и в самые ясные дни там царит сырая непроглядная мгла. И посреди этих гигантских лесов - крохотный поселок Быдловань, а вкруг него таинственные древние сопки, где на вершинах издревле поселился дымчатый клубящийся туман.
Да, я сентиментален, но уж таков я есть.
Если отбросить сантименты, без этих сопок нам тут никуда. Они - естественная защита поселка от не изученных наукой животных, что обитают по ту их сторону. От, черт бы его побрал, Волкзола, сексуально озабоченного чудовища. Не знаете Волкзола? Да вы счастливый девственник.
И всё же в поселок Волкзозёл никогда ни ногой. Виной ли тому сверхъестественные силы, сокрытые от человечьих глаз серым туманом, или медвежьи капканы да заряженные дробовики в руках неуравновешенных людей без чувства сострадания? О том мне не ведомо.
Входов в поселок всего два. С запада (по Коннокопытному тракту) и с востока, и где бы вы ни вошли, вы пройдете между сопкой и сопкой. На западе граница имеет довольно презентабельный вид, а дорога иногда ремонтируется бригадами добровольцев. Здесь даже установлен фанерный щит с гербом Быдловани. Ну а с восточной стороны сюда лучше не являться, ибо раз вы оттуда явились, то явились вы из колонии строгого режима, что в двух десятках верст отселе, и вам здесь не рады. И если не потонете в Монгольском ручье, так свалитесь в овраг, ну а если и в овраг не свалитесь, то вас поглотит зловонная топь в заболоченной низине. Но обычно Монгольский ручей прибирает туристов и беглых каторжников первым. И тогда в лесной чаще воет Волкозёл, оплакивая несостоявшуюся жертву.
Нет никакой проверенной информации, где Монгольский ручей берет свое начало и куда впадает, ясно лишь, что протяженность его неимоверна. Порой из него достают лиц, объявленных в розыск очень и очень далеко от Черного Низовья. Данное свойство ручья упоминается и в здешнем фольклоре; не раз я слыхал, как деревенские, рассевшись у костра, заунывно горланят:
По Монгольскому ручью
Плыл скелет оскаленный
В лабутенах и штанах
В кофточке приталенной!
Эх! Ох! Епта мать!
Короче, местность весьма пересеченная, и нужен опыт, как у меня, чтобы там хаживать. И коль уж нелегкая занесет вас в Быдловань, ступайте Коннокопытным трактом, поскольку вы - это не я. Кстати, не представился: Щорс Ыванов, рыбный браконьер.
Чаще всего я и сам возвращаюсь из дальних странствий западным путем: там, где заходит солнце, озера глубоки и кристальны, а реки беспорочны и чисты. А там, где солнце восходит, только Монгольский ручей с утопленниками. Вот и в этот раз я встал отдохнуть между дебрями и как бы цивилизацией, а заодно полюбоваться гербом. Сей шедевр неизвестного криворукого художника изображает оскаленную лосиную морду с одуванчиком в зубах. По слухам, моделью живописцу послужил ни кто иной, как Лось, Что Ворует Детей, чьи охотничьи угодья простираются за сопками далеко на север. И ладно бы, если б он только воровал детишек, так он выкупы за них вымогает, чистейшая уголовка. И как вы думаете, чем он берет выкупы? Вкусняшками и поглаживанием по головке? Хрен вы угадали - деньгами! Не знаю уж, где и на что он их тратит, и никто не знает, а кто знал, тот замолчал навеки.
За спиной у меня был приторочен набитый рыбой мешок, и я размышлял, кому бы нанести визит с угощением. Можно инспектору рыбнадзора Шугайло, давно по душам не общались. Или начальнику ИТК, послушать свежие сплетни из-за колючей проволоки. Хотя нет, в первую очередь надо ублажить поселковых олигархов - деда Мордуна и ведьму бабку Капуждию. Ведь, если такая вот ходячая рыбная лавка прошествует мимо и не постучится, буду я проклят во веки веков и дольше. Увы, я ублажаю их с самого моего рождения, как ходить научился.
Правда, в те далекие дни олигархами они еще не были. Дух предпринимательства и рыночных отношений вошел в жизнь нашего поселка, что затерялся в тайге, быстро и внезапно, и однажды мы заснули под "Рабыню Изауру", а проснулись при капитализме. Раньше здеся было гораздо проще, и лучше, и проще. Обычные бабы с обычными мужиками, куча ихнего выводка, ну и кое-кто из пришлых, вроде Севки Отброса или пары летчиков из управления геодезии, чей вертолет аварийно приземлился в общественный курятник, разнеся его в пух и перья. Им что косить траву, что ее курить - один черт. Под Масленицу чуть вышку три-джи не скурили, говорю же - отморозки.
Лет еще пятьдесят назад вскладчину построили школу на окраине села. С тех пор приезжий из Воркуты интеллигент Матвеич делает вид, что учит детей читать, считать, пользоваться шариковой ручкой и ставить плюсик вместо своей подписи, а дети делают вид, что учатся. Я тоже там учился и тоже умею ставить плюсик.
Дед Мордун, который и есть главный олигарх, занимался по большей части тем, что ничем. Копался в огороде, ходил по грибы или квасил водочку с Севкой Отбросом, бывшим подводным моряком. Но лишь до тех пор, пока в лесу не наткнулся на разбитый кукурузник сороковых годов выпуска. Сия находка поразила воображение Мордуна (он в детстве мечтал стать космонавтом) и вдохнула смысл в его лишенное смысла земное бытие. По сей день в моих ушах рыдает и воет Севка Отброс, принужденный тащить на канате летательный аппарат сквозь лес и бурелом, словно бурлак на Волге.
Когда же груз был доставлен, дед испросил консультацию у наших "друзей из курятника", смогших лишь подтвердить, что - да, это расчалочный биплан модели Ан-2, и раньше он летал. Мордуну большего и не потребовалось. Окрыленный сразу во всех смыслах, дед задался целью создать в Черном Низовье авиакомпанию. Никто не верил, а он создал. И когда перемотанный синей изолентой Ан-2 взмыл над деревней, наиболее дальновидные поняли - застойные, но тихие времена закончились.
Заметьте, что "главным олигархом" я назвал Мордуна там и тогда, а не после и потом. Итак, я стоял подле герба, решая, к кому нагрянуть в гости, но решение уже было принято, и принято не мной. Видать, не к ночи я помянул деда Мордуна, ибо секунду спустя скрипнули галоши, он налетел на меня, заключил в свои омерзительные объятия и невразумительно заскулил. А потом схватил за рукав полушубы и повлёк за собой.
Вскоре я понял, что мы направляемся в головной офис авиакомпании - ветхую сараюху на берегу реки Хорь. Севка Отброс, нынче - вице-президент "Мордун Эйрфлайтс", привел сараюху в относительно нормальное состояние при помощи нескольких досок и пригоршни гвоздей, а внутри поставили фурнитуру: ящик из-под водки, раскладушку из школьного музея боевой славы (Матвеич уверяет, что в сорок втором на этой раскладушке спал командир партизанского отряда, и поэтому она - антиквариат) и старое кресло-качалку, которое инвестировала в авиабизнес старуха Ондатра.
Ондатра - одна из тех жутких бабок, про которых пишут рассказы ужасов. Обычно по сюжету они обитают в заброшенных деревнях, и всякий, кому не повезет с ними столкнуться, либо вообще к чертям исчезает, либо его жизнь никогда не становится прежней. В случае с Ондатрой обычно происходит первое, но не потому что из-за Злого Колдовства, а просто неосторожных посетителей сжирает Ондатрина собачка по прозвищу Берия. Ондатра его называет "Мой хорошенький людоедик".
К этой собачке мы еще вернемся.
Пригнувшись, мы прошли под лопастями биплана, а там и до сараюхи пара шагов. Над дверью красовалась табличка "ОАО Мордун Эйрфлайтс" - ее Мордун заказал в городе из чистого золота, и стоила она побольше, чем весь посёлок вместе с жителями. Богатство открыло в Мордуне патологическую тягу к бесполезной роскоши, клянусь моржом.
Мы уселись, и Мордун трясущимися руками плеснул самогону в две пивные кружки.
- Ну, со встречей, - сказал я. - Видит бог, я к ней не стремился… Чего хотел-то, кстати?
Мордун осушил кружку и уставился на меня с отчаянием во взоре.
- Послушай, Щорс, мне нужна твоя помоштчь, - сказал он.
"Бог подаст, лысое чучело", чуть не ответил я, но воздержался: уж больно жалобный был у него вид. И я жестом велел старому козлобою продолжать.
- Моя компания на грани банкротства, всё из-за проклятой ведьмы Капуждии. Со дня на день эта акула бизнеса может отозвать свои инвестиции, и тогда "Мордун Эйрфлайтс" наступит дер гроссе капут.
Я мог предположить что угодно самое страшное, но только не то, что Мордун владеет немецким. Похоже, и впрямь дело плохо.
- А ты представляешь, что это будет значить! Хотя, еще до того может случиться такое, что намного хуже. Заняв пост президента компании, я продвинул вперед экономику нашего села, расширил социальную базу, создал огромное количество рабочих мест в Быдловани и за ее пределами, чем существенно упрочил наши внешнеполитические позиции, а также обсуждается вопрос о присвоении статуса национального заповедника всему Черному Низовью, и…
Настолько длинного, как весь Коннокопытный тракт, бреда я от Мордуна еще не слышал. Национальный заповедник. Ну да. Спим и видим.
Единственное, что хоть как-то соответствовало действительности - он взаправду наплодил рабочих мест. Три четверти быдлованских жителей усердно мыли для Мордуна золото в реке Хорь, а остальная четверть добывала пушнину. Ну а в том городе, куда мог долететь Ан-2 с логотипом "Мордун Эйрфлайтс" и двумя вертолетчиками за штурвалом, торговал магазин "Дары тайги. Мех, самоцветы, драгметаллы". В штате значились главный бухгалтер, пятеро охранников и еще десяток в резерве на случай крутой заварухи, а также три девки в сарафанах с сиськами нараспашку, которые стояли за прилавком. Всему этому сборищу Мордун платил какую-никакую, а зарплату.
Тем не менее, как и положено олигарху, Мордун не только улучшал простому народу жизнь, но и в не меньшей степени ее отравлял. Один лишь беспредел, творимый в Быдловани Севкой Отбросом, давно стал главной темой местных новостей. Севка купил в городе "Харлей" и с недопустимой скоростью рассекал по селу в пьяном виде. Давил кур, гусей, индюков. А разве кто рискнет призвать к порядку распоясавшегося нувориша? Понятно, что никто. Ну то есть мало кто. (Ну то есть в морду он получает каждый божий день, но это не для прессы).
Но даже и такие крутые фигуры, как дед Мордун, не могут быть уверены в своем завтрашнем дне, чему есть множество примеров.
Так вот, хотя официально и для непосвященных дед считается полноправным хозяином своей авиакомпании, контрольный пакет акций "Мордун Эйрфлайтс" принадлежит старухе Капуждии (иногда она подменяет Ондатру в роли Демонической Старухи, а потом обе угорают, читая про себя страшилки в интернете). Пока компания была еще слабеньким стартапом, Капуждия поставляла Мордуну с Севкой кабачковую самогонку вместо бензина, типа забесплатно и по-дружески. Об авиационном топливе тогда мечтать не приходилось: или самогонка из кабачков, или ничего. К тому же, те вертолетчики, что пилотируют биплан, говорят, что так резво, как на кабачковке, не летает никакой самолет ни на каком бензине. Прям, говорят, как живой, причем и заводится сам, от команды "Ну!". (Ага, врите больше. И тормозит от команды "Тпруу"). Когда же дела у "Мордун Эйрфлайтс" попёрли, Капуждия затребовала взять ее в долю.
Пользуясь своим влиянием, она пристроила в совет директоров авиакомпании отвратительную старуху Ондатру, а та нагло, применяя систему шантажа и коррупции, ввела туда свою собаку Берию. Кто еще входил в совет, я не в курсе - когда всё это творилось, в поселке я отсутствовал - но сейчас, во всяком случае, он целиком состоит из Ондатры и ее собаки. Таким образом, если не питать иллюзий, президента компании деда Мордуна давно уже кошмарят со всех возможных сторон.
Судя по той мольбе, с коей обратился ко мне Мордун, я понял, что у него назрел конфликт с генеральным инвестором и ее ставленниками, и в любой момент Мордун вместе с Севкой Отбросом может оказаться на улице, пополнив ряды заготовителей пушнины и мойщиков золота.
- Мордун, - честно сказал я. - У меня ни малейшего нет желания мирить тебя с Ондатрой и Капой. Сам поссорился, сам и мирись, у меня своих проблем довольно.
Мордун заломил руки.
- Лосиный хрен тебе в сапог, Щорс! - воскликнул он. - Да ты просто обязан встать плечом к плечу в этот столь роковой для меня час! В конце концов, я помню тебя еще младенцем, вот таким вот мелким ублюдком…
Наткнувшись на мой осуждающий взгляд, Мордун осёкся.
- В смысле, сейчас-то ты, конечно, уже не мелкий, - быстро поправился он. - И я всегда заботился о тебе, моржом клянусь! Я даже сходил на родительское собрание вместо твоей бабки и сдал деньги на шторы. Ну, то есть, не деньги, а канистру самогонки для Матвеича…
- Мне никто не говорил об этом, - признался я. Надо же, оказывается, когда-то (давно) Мордун принял в моей малолетней судьбе прямо-таки отеческое участие. Ибо по опыту знакомства с Мордуном я могу представить себе, каких мучений стоило ему расстаться с целой канистрой самогонки. У меня потеплело на душе. - Ладно, старый чорт, давай объясняй, чего ты накосячил, но только коротко и понятно.
Мордун налил нам по второй кружке самогона, выпил, занюхал краешком скатерти и приступил к своему печальному рассказу.
Когда новоявленный авиатор долетел до первого попавшегося населенного пункта, и, высмотрев с небесной выси посадочную площадку, достойную колес его корыта, приземлился, он не помышлял о занятиях бизнесом. Он планировал подзаработать мелочи, катая всех желающих от города до Быдловани и обратно, но довольно скоро усвоил, что вряд ли у него не будет отбоя от пассажиров.
Во-первых, во-вторых и в-третьих, внешний вид кукурузника не вдохновлял столпившихся вокруг зевак даже близко к нему подойти, а не то что кататься. Внешний вид летчиков был ничуть не лучше: бородатые, в промасленных лохмотьях и, если верить запаху, заправленные тем же, чем баки кукурузника. Кроме всего прочего, название "Быдловань" практически никому ничего не говорило, а те, кто смог, поднапрягши память, вспомнить, где это и что это, мгновенно свинтили подальше. Мордун расхаживал вокруг самолета, домогаясь до зевак, чтобы попросту дали ему денег, кому сколько не жалко. Но маркетинговый ход не прокатил. Вскоре этому действу положил конец наряд милиции, прибывший на место посадки неопознанного летающего объекта.
Вот тут-то и началась криминальная драма. Я даже всплакнул, утирая слезы панамой.
Мордуну и его экипажу не кисло вломили дубинками, чтобы не нарушали правила полетов, опосля чего забрали в отделение - для выяснения личностей и разных других выяснений. В частности, откуда у них взялся кукурузник. Бортовой номер самолета пробили по базе и установили, что он пропал в пятьдесят четвертом году, выполняя курьерский рейс с особо важными партийными документами откуда-то и куда-то. Предполагалось, что биплан потерпел катастрофу (и он ее действительно потерпел), но найти его не удалось, потому что тогда были проблемы посерьезнее. Зато теперь серьезные проблемы возникли у Мордуна и его вертолетчиков. Мордуну приходилось по десять раз на дню объяснять следователю, где, при каких обстоятельствах и в каком виде он обнаружил кукурузник, а когда следователь вроде бы понял, Мордуна перевели из милицейского СИЗО в изолятор ФСБ и заставили начинать всё по новой.
За пилотов тоже взялись без всяких шуточек и чуть не законопатили в дурдом, благо там не оказалось свободных мест. Прибыла комиссия, осмотрела кукурузник и вызвала попа, чтобы изгнал из биплана сатану. В результате из салона реально вышел какой-то бес с настоящими рогами, обложил святого отца матюгами, сел в маршрутку и уехал.
Мордун своему экипажу помочь ничем не мог. Эфэсбэшники раскручивали его по полной программе, только, в отличие от ментов, их интересовала конкретная деталь: находились ли в биплане какие-либо документы, и если они там находились, то куда делись. Постепенно Мордун осознал, что влип он по самую свою плешь: дело в том, что в салоне он действительно нашел коричневый портфель с бумагами, но теперь напрочь не способен был вспомнить, куда именно его подевал. Эфесбэшники ему не верили и то лаской, то с ноги по рылу убеждали, что он всё помнит и ничегошеньки не забыл, только стесняется.
О Мордуне узнал Высший Чин края, некто по фамилии Арабских - ему сообщил о "пришельцах с неба" начальник управления ФСБ. По странному совпадению, Арабских оказался родным внуком того самого секретаря обкома ЦК, который полсотни лет назад отправил кукурузник в последний рейс. Хотя пропавшие вместе с кукурузником документы до сих пор были каким-то образом государственно важны и подлежали изъятию, Арабских решил изъять их сам: очень уж там интересно и много написано. О содержании документов он, скорее всего, знал не понаслышке. Без долгих формальностей Мордун из лап чекистов попал в руки личной службы безопасности. Там его привели в плюс-минус божеский вид, дали стакан водки, таблетку парацетамола и представили начальнику.
Тот, отдам ему должное, отлично подготовился к диалогу. Он не применял пытки, не угрожал и даже не был особо резок. Он просто предложил Мордуну два варианта на выбор. Вариант первый: пуля в лысину и захоронение в безымянной могиле. Вариант второй: всяческое содействие и даже лицензирование авиакомпании с условием добровольной отдачи документов из биплана. Получив на раздумья ночь, Мордун долго молился примерно трем десяткам богов, а, когда он забылся тревожным сном, ему приснился Гагарин и сказал: приехали.
Наутро Мордуна засунули в вертолет и доставили в Быдловань, где, после лихорадочных поисков, тяжеленный коричневый портфель нашелся в конуре Севки Отброса и был вручен Высшему Чину под аккомпанемент злобного гавканья Берии и пьяных матюгов Отброса (Отброс, ничего не зная о судьбе шефа, был крайне обеспокоен длительным отсутствием последнего и извел всех соседей и полбочки самогона).
- Зачем понадобился Севке портфель с бумажками? - мимоходом удивился я. - Имею в виду - ну не та это вещь, на которую у него встанет. Вот был бы в твоем биплане ящик водки…
- Этот сын собаки что угодно сопрёт, пока никто не видит! - желчно пробурчал дед. - Небось он решил, что там деньги антикварные. Или еще чего антикварное и дорогое. Да пофигу, зачем! Дальше слушай.
Пребывая в Быдловани, Арабских, товарищ с деловой жилкой, нюхом почуял, что место это способно давать большущую прибыль. Он отправил своего помощника пробежаться по окрестностям и разведать, что почем. Помощник разведал, что невдалеке протекает река, в которой поселковые периодически, от нечего делать, моют золотишко, а в каждом дворе проветриваются одна-две шубы из такой пушнины, что только на одной этой пушнине можно обеспечивать электроэнергией весь край в течение десятилетий. Вот почему Арабских договорился с Мордуном о следующем: тот организует регулярные поставки в город золота и мехов, а специально назначенные люди обеспечат движение и реализацию этих товаров. Таким образом, директор авиакомпании "Мордун Эйрфлайтс" открыл дочернее предприятие и сделался ведущим поставщиком всей этой ерунды, которой в Черном Низовье завались. Однако перед отлетом Высшего Чина и его команды произошел небольшой инцидент, которому лучше было не происходить.
За каким хреном Арабских понесло к дому старухи Ондатры, наверняка останется одной из самых больших загадок, над которыми сломает себе голову наука будущего. Сейчас это не столь важно. Важно то, что он всё-таки прошелся хозяйской походкой мимо виллы "Не лезь - убьёт" (полное название ондатриного дома). Весьма необычное жилище, внутри которого можно найти самые разнообразные вещи: промышленный ксерокс, запчасти от вездехода, скелет казачьего атамана в шкафу… Так вот. За забором заливался лаем Берия. В момент приближения Арабских Берия перегрыз свою цепь, перелетел через забор и нацелил зубы на толстое горло, завешенная двумя подбородками. Но был остановлен метким выстрелом, произведенным из табельного оружия лихим телохранителем. Пуля попала Берии прямо в желудок.
Животное мучилось после отбытия гостей два или даже три дня, пока не переварило пулю. На счастье Высшего Чина, Ондатры в тот момент не было дома (она вместе с Капуждией ушла в лес на промысел), иначе вертолету пришлось бы доставлять обратно растерзанные тела. Тем не менее, Ондатра провела расследование и установила, что над собаченькой надругались приезжие, приглашенные старым упырем дедом Мордуном. Стоит ли говорить, что, когда Ондатра нашла Мордуна в сарае, где он от нее прятался, следственный изолятор ФСБ показался ему санаторием. Вдоволь наглумившись над Мордуном, Ондатра напоследок предупредила его: чтобы больше никаких гостей. Иначе будут неприятности. Хотя после того, как дырка в животе у Берии зажила, псина стала только еще здоровее и свирепее, Ондатра не уставала напоминать Мордуну о том, чтобы "те подлые ироды" не смели показываться в Быдловани.
С привлечением административного ресурса бизнес Мордуна развивался невиданными темпами. Конечно, процентов девяносто доходов уплывало в далекие дали, но того, что оставалось, хватало Мордуну и Отбросу на безбедную, мягко выражаясь, жизнь. И ладно. Время шло, бизнес крутился, биплан мотылялся под облаками туда и сюда, доставляя в город новые и новые партии даров природы, и Мордун прекрасно понимал, что рано или поздно кто-нибудь из его городских партнеров обязательно появится в Быдловани. И это будет очень плохо, потому что Ондатра после партизанского отряда полностью отмороженная, недаром же она в сорок третьем немецкую диверсионную группу зачистила с одной берданкой, причем не заряженной. Так она их прикладом к Одину отправила, не выпуская из зубов самокрутку с отличнейшим табаком.
Ситуацию никоим образом не улучшало то, что Ондатра с Капуждией развивали собственное направление в бизнесе - собирали и готовили целебные травы: от сглаза, от приворота, чтоб стоял как у коня, от беременности на девятом месяце. Короче, от чего хочешь. А размещал этот товар по аптекам помощник Высшего Чина, и он уже давно собирался посетить Быдловань на предмет, нет ли еще травки для бессмертия. Мордун как мог убеждал его, что травок таких не бывает, и хоть жри ты траву стогами, а бессмертия не достигнешь, но однажды случайно проболтался, что ему сто семьдесят девять лет. И вот вчера стало совершенно точно известно, что в субботу, то есть завтра, ушлый парень прибудет в поселок. Как будто этого мало, с ним собрался и сам Арабских, а сопровождать его будет тот самый телохранитель. Полный флешь-рояль.
- Ну что тут скажешь, - подытожил я, когда Мордун замолчал и хлебнул еще самогона. - У тебя неприятности, дед, если ты еще не заметил. Клянусь моржом!
- Заметил, как не заметить, - сварливо отвечал Мордун. - Что мне с твоих нечестивых клятв? Лучше включи мозги и придумай хоть что-то!
- Не поймешь этих старых дур, - в сердцах не сдержался я и тут же непроизвольно оглянулся через плечо. - Ондатра ведь карманы себе набивает, и станет ли она из-за мелочной обиды, о которой давно пора бы забыть и не вспоминать, бросаться на людей, от которых зависят ее денежки? Собака-то собакой, но она ж первая без штанов останется.
Дед Мордун заскрежетал своими вставными.
- Ты, Щорс, будто и не знаешь Ондатру! Первые без штанов останемся мы, простые трудовые люди, а потом опять мы, а после снова мы! И будь уверен, как только эти ребята тута окажутся, она им такую встречу устроит! Хлеб да соль, дорогие гости, вам в жопу! Это я уж не говорю про тех, кто попадется ей под горячую руку. Представь себе, сколько может быть безвинно пострадавших!
- Но подожди, - перебил я Мордуна. - Даже если старуха и увидит твоего Арабских, откуда ей знать, что именно он, то есть, по факту его охранник, подстрелил тогда псину?
- Я ж тебе говорю, она всех тут опросила. Ей только что фоторобот не составили, хотя наверняка не знаю. Она их узнает с закрытыми глазами. Обоих. А когда узнает - живыми им отсюда не убраться. Севка Отброс говорит, что видел, как в чулане Ондатра чистила и заряжала свой автомат. А Ондатра никогда просто так не чистит и не заряжает автомат. Наверняка чего-то предчувствует. Или Капуждия на картах раскинула. Кстати, насчет Капуждии. Она сказала, если Арабских с командой будут ее лучшей подруге нервы мотать, так она свои инвестиции аннулирует, и тогда прощай, авиакомпания. Ей, мол, дружба дороже выгоды.
- Понятно одно - обе олигархини пошли на принцип и готовы жечь мосты, - заключил я. - Черт! Но ведь должны же быть хоть какие-то рычаги воздействия на этих ведьм! А может быть, они вообще опять за грибами уйдут? И никого не увидят.
- Как же, держи карман шире, - хмыкнул Мордун. - Они намылились красить новую пристройку к ондатровой избе, а там работы до понедельника. А это значит, что в самый ответственный момент они будут торчать здесь. Проклятье, когда же сатана заберет их обратно в ад?!
- Не богохульствуй, дед, пойду подумаю.
Я выбрался из сараюхи и расположился на берегу речки Хорь, подальше от биплана. Что тут скажешь, да ничего хорошего. Если Ондатра с Капуждией линчуют Высшего Чина адским линчеванием, то даже отдаленно нельзя представить, какие это будет иметь последствия. Скверные, паскудные, хреновые последствия. Я поймал пальцами пару мелких рыбешек и проглотил их - время шло к обеду, и я успел уже проголодаться. Как говорит сама Капуждия - не бывает не решаемых проблем, бывают хреновые решальщики. Сперва-то я подумал о том, чтобы каким-нибудь способом слить всю краску, приготовленную для малярных работ. Однако, у Ондатры наверняка заначено еще столько же краски, но в таком месте, где я ее уже не найду. Да и куда девать то, что я стырю?
Но если нельзя стырить краску, задушить покрасочную эпопею на корню, и, тем самым, переключить внимание старух обратно на грибы и ягоды, тогда ЧТО еще можно стырить???
И вот на меня снизошло Озарение.
Соображаю я лучше всех в Черном Низовье, это признают даже обе старые ведьмы. Моя матушка водилась с подземным демоном, который жрал геологов и был от этого умный, будто закончил Уральский политех. Так что интеллект у меня наследственный, а регулярные занятия рыбным браконьерством приучили меня действовать быстро и четко. Как сейчас помню несущегося в лодке с навесным мотором рыбинспектора Шугайло, с которым, когда он при исполнении, черта с два договоришься, и двустволку в его руках. В единую секунду я нырнул вместе с удочкой в ледяную воду и просидел под водой сорок минут, пока Шугайло пытался разглядеть меня сквозь пенящийся речной поток. Что не помешало нам остаться отличными друзьями.
Рванув дверь сараюхи с такой силой, что она осталась у меня в руке вместе с косяком, я отшвырнул ее в сторону и схватил Мордуна за отворот пиджака от "Версаче".
- Придумал! - зашипел я ему в ухо. - Считай, что ты спасен. Только мне понадобится мешок из грубой мешковины и Севка Отброс. Но Отброс должон быть трезвый, как вот эта стекляшка!
Мордун поперхнулся.
- Чтоб Отброс - и трезвый?!!! - восстонал он. - Да ты, Щорс, без ножа меня режешь! А по-другому никак нельзя?
- Моржом клянусь, по-другому никак! Но ты не боись, если всё пройдет как задумано, тебе больше ничего грозить не будет. А Отброс нужен мне трезвым потому, что ему предстоит опасная и ответственная операция.
И я рассказал Мордуну о своём гениальном плане. Потом мы выпили за успех еще по кружечке зверского самогона, Мордун отыскал в глубине сараюхи мешок из грубой мешковины, а я спрятал мешок под полушубу, чтобы он был не виден со стороны. Опосля мы направились на поиски Севки Отброса, которому нынче ночью предстояло воплотиться в Лару Крофт, расхитительницу гробниц.
Потратив два часа с лишним, мы чисто случайно натолкнулись на Отброса. Какая там Лара Крофт, я вас умоляю - он бы и пивной ларёк обнести не смог. Только что он попал в крутое ДТП - наехал на индюка, получил от него клювом в глаз и теперь орал на птицу, требуя бабло, квартиру и всё что есть. Индюк злобно ругался и кружил вокруг Отброса с его "Харлеем", примеряясь, куда бы еще запустить свой клюв. Мордун разрулил ситуацию пинком левой ноги по индюку и пинком правой ноги по Отбросу. Затем Отброса сволокли в ближайшую рощицу, где, убедившись, что поблизости нет вражеских агентов, посвятили его в подробности.
Севка протрезвел тут же на месте. Когда он понял, что ночью будет участвовать в краже века - похищении собаки Берии, ужас его был неописуем. Отбросу, как и всем в Быдловани, отлично известно, что такое Берия сам по себе, не говоря уж о его зубах. Но если еще учесть, что Ондатра относится к собаке как к родному сыну (к сыну-то она как раз относится, как к собаке) и склонна жестоко мстить любому, кто посягнет на ее хтоническую псину - тут призадумаешься, не стоит ли уделить некоторое время до вечера составлению завещания и другим мелочам.
- Погодите, мужики, - тревожно переспрашивал по несколько раз Севка. - То есть, я правильно понял? Мне действительно придется пройти мимо ондатриного забора, таща с собой кость мамонта? А это нормально?
Я призвал на помощь все свое терпение, ибо следовало тщательнейшим образом разжевать и положить Севке в рот детали.
- Понимаешь, Отброс, всё дело в том, что на тебя Берия, хоть ты лопни, бросаться не будет. Он тебя знает, да и перегара не выносит. Вот почему тебе нельзя пить, пока не закончим. А кость мамонта, повторяю, нужна для того, чтобы Берия принял ее за чужого. Других чужих в Быдловани сейчас нет. Кости хоть и десять тысяч лет, но запашок у нее отменный, и собака обязательно психанет. Итак, ты проходишь вдоль забора с костью, Берия ее учуивает и бросается…
- А если на меня бросится не Берия, а Ондатра? - возразил Отброс.
- Ну с какого перепугу ей торчать за забором и дожидаться, пока ты припрешься с мамонтовой костью? Сам-то подумай. Мы назначили операцию на три часа ночи, в это время Ондатра обычно дрыхнет. Итак, Берия учуивает кость и бросается, а мы с Мордуном подскакиваем сзади и надеваем на псину мешок из грубой мешковины. Можно еще по башке дать…
- Отбросу? - глаза Мордуна блеснули.
- Нет, псине. Когда она кинется через забор, то сделает это молча - такая уж у нее манера. А вот увидев перед собой Отброса, от удивления может заголосить. Ну, а Отброс нам еще пригодится - он попрёт кость мамонта обратно откуда взяли. Так или иначе, не смей давать ему по башке. Себе дай, если неймется.
- Жалко, - скис Мордун.
- Ничего себе! - возмутился Отброс. - И это так ты относишься ко мне, своему лучшему другу и верному помощнику, который даже…
- Даже за десять лет ни разу не протрезвел! - оборвал его Мордун. - От таких, как ты, друзей одно только горе!
- Вот возьму и не попрусь к Ондатре с этой вашей долбанной костью мамонта, ясно? - пригрозил Отброс.
- Ну, Отброс Отбросыч, прости, ежли чем обидел, - сразу же остыл Мордун. - Ты же понимаешь, в каком мы все оказались положении. Если нам не удастся выполнить задуманное, тогда никому мало не покажется, уж не сомневайся. В том числе и тебе. Деревенские ох как всё тебе припомнят, даже то, чего ты еще не успел им напакостить.
- Да, но где мы возьмем кость мамонта? - только сейчас задался вопросом Отброс Отбросыч.
- Кость есть в школе, у Матвеича. Он ее лично где-то в тайге выкопал и припер в школьный музей. Конечно, он вряд ли нам ее отдаст за спасибо, но если подкупить его самогонкой…
- Лучше меня подкупите самогонкой, - предложил Отброс. - А то мне че-то очково. Не люблю я с Ондатрой связываться…
- А кто любит? - философски спросил я. - Ладно, я надеюсь, всем всё ясно. Пора двигать в школу за костью.
По дороге до Мордуна вдруг дошло - до него доходит очень медленно - что самогонка, которая уйдет на взятку Матвеичу, должна быть предоставлена компанией "Мордун Эйрфлайтс". Нытье и стенания, казалось, продлятся вечную вечность. Мордун бил себя в грудь, рвал на себе рубашку и причитал, что я ему с самого начала в смете указал только мешок из грубой мешковины и трезвого Отброса. Якобы, всё это он мне предоставил, а о самогонке речи не шло. За спиной Мордуна еле волочил ноги Отброс, который канючил хоть глоток спиртного, потому что ему страшно, очень страшно, до усрачки страшно. В конце концов, они меня достали, и я велел обоим заткнуться, или я бросаю всё и ухожу.
- И стоит ломать комедию из-за жалкого ведерка кабачковки, - добавил я, чтобы хоть как-то утешить Мордуна. - Клоун, чтоб тебя. Да мы с тобой в сараюхе за полчаса столько выпили, ты и не заметил даже.
- Ну так то м ы выпили, - рыдая, возразил Мордун. - А э т о … а ЭТО выпьет Матвеич!!!
И он принялся костерить всяких пришлых интеллигентов, которые хорошо умеют наживаться на темных, необразованных крестьянах да отнимать у них последние капли выпивки. Я решил не обращать внимания, потому что интуиция мне подсказывала - с костью будут проблемы. Мы еще раз завернули в офис авиакомпании, прихватили оттуда нужную емкость напитка, вручили ее Севке и пошли в школу.
С костью действительно получились проблемы.
Матвеич попросту отказался пустить нас в школу, в которой он, между прочим, не только работал, но и жил. Тогда я распорядился, чтобы Отброс показал ему в окно ведро кабачковки, а сам, сложив ладони рупором, битый час орал Матвеичу, что это для него, специальный подарок от фирмы. Когда глухой старый пень наконец расслышал всё, что требовалось расслышать, он громко стал выспрашивать - от какой еще фирмы и почему какая-то фирма дарит ему подарки, тут что-то не то, наверняка потом его же и на бабки поставят. Минуты бежали, часы проходили, а мы никак не могли проникнуть в школьное здание. Стемнело, налетели комары. Матвеич явно впадал в ступор, вставляя свои реплики все реже и все чаще не в тему. Не выдержав колоссального нервного напряжения, Мордун вдруг выхватил у Отброса ведро и со всхлипом сделал огромный глоток, прежде чем я успел его остановить.
- Что это у вас там булькает? - подозрительно спросил Матвеич, высовываясь в окно и придерживая рукой очки.
- Это Мордун самогонку из ведра глушит, - мрачно ответил я.
- Так у вас там что, самогонка, что ли? - спросил Матвеич с интонациями человека, которому все морочат голову и ничего не могут толком объяснить.
Я подавил в себе желание врезать чертову педагогу-склерознику чем-нибудь тяжелым по усам.
- Да, Матвеич, у нас самогонка, и мы принесли ее тебе. Ты бы нам открыл, а?
- Ну щас, щас, иду уже, подождать не можете, что ли…
Итак, Матвеич, заскрежетав старым ржавым засовом, отпер дверь, и мы поднялись по шатким ступенькам и вошли внутрь.
- Так вы зачем явились-то? - спросил Матвеич. - А в ведре-то у вас что? Самогонка, штоль?
Вот. И таким Матвеичам вверено образование нашей молодежи.
Заткнув ладонью рот Мордуну, который уже было открыл его, чтобы доступным языком объяснить заслуженному учителю про ведро и про цель нашего прихода, я сделал это сам - дипломатично и сопровождая объяснения сурдопереводом. Когда я закончил, Матвеич вроде бы вошел в курс дела. Он взял ведро, немощными старческими руками влил себе в горло примерно поллитра, после чего пробурчал недовольно:
- Понапёрлось тут вас, на ночь глядя! Вам-то чего, вы молодые… Кость им, вишь ты, нужна, от мамонта. А хрен от моржа полярного не изволите? Мнда-а-а. - Матвеич выпил еще кабачковки. - Уж не знаю, кто из вас это придумал, ну и не моё это дело. Ежели вы мне ее поломаете, шоб у вас тогда всё отсохло! Пошли.
Пошли. Входим в школьный музей, а там такая темень! Отброс сослепу запутался в растянутой на веревке старой партизанской плащ-палатке с потемневшими пятнами крови фашиста и грохнулся на пол. Матвеич зажег керосиновую лампу, и в ее неясном, колеблющемся свете мы узрели в углу кость в высоту как полтора Отброса, и в ширину, пожалуй, столько же. Наверное, когда я еще в школьные годы мельком видел эту штуковину, то не обратил внимания на ее размер. Я за шкирку поднял Отброса на ноги и показал ему кость.
- Ну, вот и она. Познакомься. Заодно прикинь, как ее потащишь - на спине или в обнимку. Только прикидывай быстрее, а то скоро утро.
Отброс издал вопль. Из вопля можно было понять, что мы желаем его смерти, что он, Отброс, надорвется насмерть, отвратительная кость мамонта раздавит его в лепешку, и что, спрашивается, не мог ли Матвеич припереть со своих гнусных археологических раскопок что-нибудь еще и побольше? Откуда, чтоб вас всех лось познал, вообще взялся в Черном Низовье мамонт, будь он неладен? Не говоря более ни слова, я выхватил кость из углубления, в котором она обитала, и взвалил Отбросу на спину, рассудив, что так ему будет удобнее. После того, как кость всем своим немалым весом возлегла поверх Отброса, тот мгновенно перестал возмущаться и в дальнейшем только стонал, и то почти беззвучно.
- Выше голову, дружище! - попробовал я его ободрить. - Ты целый биплан в деревню самовывозом доставил, а тут какая-то жалкая…
- Хрррррр заткнись!!! - отвечал мне Севка.
Получасом позже случайный наблюдатель мог бы обратить внимание на наш спецотряд, скрытно продвигающийся к вилле "Не лезь - убьёт". Впрочем, в Быдловани в такое время суток случайных наблюдателей не водится - приличные люди с наступлением темноты ложатся спать или смотрят порнушку по кабельному. Мордун шел впереди - показывал дорогу Севке, который из-за кости ничего не видел, а я двигался сзади и контролировал, чтобы на поворотах кость не заносило. Правда, парочку заборов мы всё-таки убрали, но вроде бы никто не заметил. Приблизились к ондатриной хате с кучей пристроек. Из темноты послышалось лязганье зубов, негромкое, но очень зловещее рычание и звуки капающей на траву слюны. Во всем этом безошибочно угадывался Берия. Даже сквозь кость было видно, как побледнел Отброс.
- Мужики, может, не на… - пролепетал он. В этом миг над забором вознеслась тень и обрушилась прямо на Отброса. Под этой, явно уже лишней тяжестью, Отброс шлепнулся на землю, сверху на него похотливо улеглась кость мамонта, а в горло кости вцепился Берия, успевший отхватить Мордуну некоторое количество бренной плоти, конкретно всю левую ягодицу. Великие боги, искаженное страданиями лицо Мордуна с вытаращенными глазами до сих пор восстает предо мною в кошмарах. Это конец, подумал я, если он заорёт, его услышит не только старуха Ондатра. Его услышат даже марсиане на Марсе.
На наше счастье, у деда сделался шок, и единственное, что он себе позволил - грязно выругаться сквозь зубы, но в таких выражениях, что даже Берия оторвался от кости мамонта и воззрился на сквернослова с удивлением. Тут-то я и облачил его в грубую мешковину. Берия рыпнулся, но я взял мешок за тот конец, где у псины находились задние ноги, и, раскрутив его в воздухе, шмякнул об забор концом противоположным.
Все звуки закончились, и настали тишина и блаженство. Отброс корчился под костью и готовился отдать концы как герой. Дед Мордун и так уже отдал всё, что мог, но времени на жалость у меня не было, ведь на кону стояло многое и многие! Мы сыграли первую часть спектакля, но оставались еще вторая и третья. И если за вторую я отвечал лично, в третьей на сцену предстояло выйти Ондатре и Капуждии, и там имелись различные варианты…
Засучив рукава, я освободил Севку из-под кости и снова отдал ему эту кость - ее надлежало вернуть Матвеичу, поскольку экспонат ценный и уникальный. Мордуну я строжайше наказал следовать за Севкой, дабы ничего не попутал и не выбросил кость по дороге. Сам же я, сориентировавшись по звездам, вышел к Монгольскому ручью и миновал его по грудь в воде; при этом пришлось оттолкнуть от себя чьи-то останки, простершие ко мне растопыренную длань, всю в бандитских наколках.
- Пардон муа, - извинился я и проследовал далее. На берегу я вытряхнул воду из кирзачей и отправился в лучшее из мест, в котором намеревался заточить Берию. Я весело помахивал мешком и напевал для бодрости:
- По Монгольскому ручью
Плыл скелет оскаленный
Вдруг увидел я его
Смылся как ошпаренный!
А за ним еще другой
Плыл, гребя одной рукой
Во второй сжимал мобилу
Чтоб забрать ее в могилу…
Берия в мешке пришел в себя и начал мне подпевать, причем оказалось, что он знает еще два куплета. Путь наш освещала молодая непорочная луна. От трясины поднимались зловонные испарения. Сильно пахло травой для бессмертия, в небольшом количестве произрастающей за Каменным озером. Из густых зарослей вылупил свои желтые глазищи Волкозел, но помня, какие мы с Берией завзятые натуралы, отвернулся и прикинулся, будто его тут нет.
В Быдловань я вернулся уже утром. Дело теперь было за Ондатрой. Обнаружив исчезновение пёсеньки, она, несомненно, бросится на поиски, прихватив с собой и Капуждию. Довольно скоро обе старые ведьмы неопровержимо установят, что внутри Быдловани Берии нет, и тогда они устремятся в лес - звать, кричать, угрожать, ломать кусты и деревья. Так или иначе, к появлению Высшего Чина и его команды они еще будут заняты поисками, на которые у них уйдет минимум неделя, и то при большом везении. Когда Чин отвалит восвояси, я, так уж и быть, верну скотину, где взял.
Я собирался небрежной походкой пройти мимо ондатриной резиденции, изображая всем видом радость от жизни. А заодно и поглядеть краем глаза - как там Ондатра. Последняя превзошла все мои ожидания. Но вовсе не в том смысле, в каком мне бы хотелось. Еще когда место нашего ночного преступления лишь только замаячило впереди (как раз я форсировал ручей в обратном направлении), я уже начал догадываться, что третий акт пошел не по сценарию.
Малочисленная оперативная группа в лице самой Ондатры и проклятой олигархини Капуждии без особого энтузиазма изучала следы на тропинке вдоль забора. Признаков нашего постороннего присутствия почти не было, не считая лужи крови, которую в огромном количестве потерял Мордун, и глубокого, вдавленного в почву следа от тела Севки Отброса. Всё это явно не очень-то сильно интересовало старух, которые не то чтобы даже анализировали улики, а просто о чем-то переговаривались между собой - но без характерного зловещего вида.
- Доброе утро, достойные пожилые леди! - сказал я, приблизившись. - Чего это вы такие странные?
- Кто тут еще и странный, - Капуждия посмотрела на меня искоса, нехорошим взглядом. - Да сам-то ты, Щорс Ыванов, на пугало похож, и вид у тебя такой, будто ты в лесу ночевал.
- Или всю ночь по лесу шлялся, - добавила она, поразмыслив. - Ладно, Ондатра, я пошла. Если чё надумаешь - дай знать. Лично я считаю, что ты это зндря. Очень зндря.
- О чём это она? - спросил я Ондатру, глядя вслед Капуждии. - Чего ты зндря… тьфу, то есть зря?
- Да собаку у меня свистнули, - с леденящей душу беззаботностью отвечала Ондатра. - Берию, псину мою - да ты, небось, помнишь, была у меня такая.
- Блин, какой беспредел! - посочувствовал я.
- Ну, вот и Капа то же самое мне втирает. Надо, говорит, искать собаку, а то пропадет ни за что ни про что. Пошли, говорит, в лесу она, я и на картах, говорит, раскинула. Да только не пойду я.
- Почему?
- Старая я уж стала, Щорс. Оно, конечно, плохо, если когда у пожилых людей собак воруют. Единственная, можно сказать, близкая мне душа была. Вот только совсем силы-то у меня не осталось, внучек ты мой, по лесам собаку выискивать… Капуждия - та другое дело, она ушу и йогой занимается. Я - бабушка, больная, беспомощная… ЭЙ, НУ ПОШЛА С МОЕГО ЗАБОРА!!!!!! - оглушив меня этим диким криком, беспомощная больная бабушка подхватила с тропинки булыжник и метнула его в смутно видневшуюся в утреннем тумане поверх забора фигуру. Раздался тупой удар, звук падения тела, удаляющиеся нетвердые шаги.
- Это Мора соседская, повадилась, стерва, кабачки мои воровать, - объяснила мне Ондатра, словно я не знал, кто такая Мора. - Свои пусть вырастит и у себя ворует, верно же говорю? Так вот, Щорс, о чем это я. В общем, не стану я Берию искать. Если сгинет, соколик, в лесах да в болотах, - Господь так решил. Он дал, он и взял. А вот что куда как целесообразно, найти тех, кто у меня, бабки старой несчастной, этого самого Берию исхитил. А когда я этих догхантеров найду - бошки поотрываю и в сервант к себе спрячу. Там их никто не потревожит, а я их буду тряпочкой протирать. И в лес переться не надо - чую, здесь это ворьё, в Быдловани. Вот погоди, доберусь до них.
Сказать, что от этих слов меня прошиб холодный пот - значит, не сказать ничего. Выжимая на ходу полушубу, я отправился в штаб-квартиру "Мордун Эйрфлайтс" - проинформировать Мордуна о предстоящем нам фиаско. По пути мне попалась Мора - она сидела в кустах, оплакивая свою разодранную при падении с забора юбку и привычно вправляя мозги обратно в треснувшую от булыжника черепушку.
Мордун провел ночь даже еще хуже, чем я. Если мне просто пришлось, помахивая мешком с собакой, прогуляться не больше пятнадцати километров в одном направлении, а затем столько же и налегке - в обратном, то Мордун прогуливался по своему офису до самого утра без остановки, ибо страдания, причиняемые укусом задницы, не позволяли несчастному не только присесть, но и даже прилечь. При моём появлении Мордун уставился на меня безумными глазами.
- А где Отброс Отбросыч? - спросил я, чтобы как-то нейтрально начать неприятный разговор.
- Пошел умирать, - прохрипел дед. - Куда ты дел псину?
- Сунул в кусты возле Каменного озера, - объяснил я. - А зачем тебе?
- Я пристрелю эту сволочь, - объяснил Мордун. - Чертова скотина откусила мне всю задницу! Когда всё закончится, я лично пристрелю кошмарную эту гниду!
- Тогда можешь отправляться прямо сейчас, - посоветовал я. - Потому что всё и так уже закончилось.
- Что… что ты хочешь этим сказать?
- Ондатра забила на собаку. Не собирается ее искать. Она станет мстить. - И я в двух словах обрисовал президенту "Мордун Эйрфлайтс" положение дел.
- Господи, Боже, отец небесный, мать… - выдохнул Мордун, непроизвольно садясь на ящик из-под водки. Немедленно после этого он взлетел до самого потолка и грохнулся на пол. - Мать-перемать, какая чудовищная боль!!!
- Послушай, Щорс, - продолжал он, наоравшись. - Как же так получается? Она не будет искать свою псину? А ты пытался говорить ей о долге перед братьями меньшими, о человечности, о том, что мы в ответе за тех, кого приручили?...
- Нет, не пытался, - отрезал я. - И не собираюсь пытаться. Она превратилась в монстра. Буду с тобой откровенен, Мордун - я думаю, что всё накрылось.
- О-о-о-о-о-о, - простонал Мордун. - Бывают же такие жестокие, безжалостные люди, у которых даже если собаку украсть, им это пофиг… НЕНАВИЖУ!!! Я должен взглянуть в глаза этой… этой… этой.
Не стану утверждать, что мне хотелось присутствовать на дуэли взглядов, тем более заранее было известно, кто проиграет. Ну да чего уж теперь… Мы вышли из офиса и уныло потащились к владеньям Ондатры. Не доходя до ее особняка весьма прилично, я был вынужден ухватить Мордуна за штаны и втолкнуть его в ближайшие заросли, после чего я и сам к нему присоединился.
- Ты что такое творишь, Щорс?!!! - вскричал Мордун, приземлившись прямо на задницу.
- Тсссс!!! - зашипел я на укушенного олигарха. - Посмотри на Ондатру!
Старуха грозно расхаживала вдоль своего забора, помахивая полутораметровой дубинкой, автоматом ППШ, биноклем ночного видения, да еще и одетая в плащ-палатку.
В плащ-палатку.
В ту самую партизанскую брезентовую плащ-палатку, которая вчера вечером висела в школьном музее, и в которой запутался Отброс. А это могло значить лишь одно. Пока я находился в головном офисе "Мордун Эйрфлайтс", Ондатра зашла в гости к Матвеичу.
Может быть, ее целью была только плащ-палатка - вещь, незаменимая в ходе военных действий, но сейчас старуха не могла не знать, что накануне трое подозрительных типов одолжились у Матвеича мамонтовой костью. И Матвеич вряд ли забыл, кто были эти подозрительные типы, а если и забыл, то ведерко с остатками кабачковой самогонки навело Ондатру на правильный ход мысли. Я бы, собственно, не удивился, если б она еще сняла отпечатки пальцев с кости. Ну, а дальше ей оставалось лишь связать наше необычное поведение с отсутствием Берии по месту регистрации и сделать самый главный вывод. А в двух словах - так, чтобы любой, у кого ползадницы откушено, понял, о чем идет речь - Ондатре теперь было доподлинно известно, кто именно произвел налет на виллу "Не лезь - убьёт" и выкрал оттуда четвероногого врага человечества.
Что я и разъяснил Мордуну. Тот от страха зарылся в траву чуть не по самые уши, выполнив армейский норматив по маскировке. Ондатра же, намотав еще круг от конца и до конца своего забора, замерла на месте, вглядываясь куда-то в необозримую даль. Видимо, она решала, стоит ли ей начать рейд возмездия по Быдловани или пока что можно с этим погодить. Меня аж морозом пробрало - если Ондатра устроит зачистку села, село обезлюдит на вечные века.
- Надо что-то делать… - прошипел мне прямо в ухо Мордун.
- Да. Вот именно. Сматываться, - откровенно сказал я ему. - Если мы попадемся старой ведьме на глаза, я ничего не гарантирую. Пошли, и быстро.
Мы стали уходить кустами и задворками, и уход наш проходил очень даже нормально, пока внезапно на моё плечо не легла чья-то холодная рука.
- Куда собрались?
Обернувшись, мы обнаружили, что наше бегство прервано безбожной Капуждией. На лице мерзкой старухи блуждала издевательская, сардоническая ухмылка. Она многозначительно покосилась в сторону Ондатры, всё еще патрулирующей вдоль забора, и я вдруг понял, что Капуждии надо лишь погромче крикнуть. Тогда нас ничто не спасёт.
- А тебе что тут надо? - агрессивно спросил инвесторшу Мордун. - Вечно, блин, крадешься, как Фредди Крюгер! У меня ща седые волосы появятся из-за тебя!
- Где - на лысине, что ль? - заржала Капуждия. - Ну вот чего, незаконные эмигранты, слушайте меня внимательно. Потому что я намерена кой за что вам сказать, - когда Капуждия переходит на блатной одесский выговор, можно быть уверенным: скажет она какую-нибудь гадость. Она происходит из бандитской одесской семейки, и корни нет-нет дают о себе знать.
- Совершенно ясно и понятно, что толкнуло вас на хищение ондатриной собственности в особо крупных размерах, - начала Капуждия своё выступление. - То есть, так намудрить мог только один из вас - ты, Щорс. Криминальный гений хренов! Мне, в общем, без разницы, если Ондатра размажет жирного Арабских со всеми прихлебалами и накроет Мордуну его бизнес… Да, но! Если в один прекрасный день от нас не вернется Высший Чин, через пару часов сюда десантную бригаду высадят. А этого, признаться, не хотелось бы. Вот почему сегодня утром, будучи вызвана Ондатрой на место происшествия и сразу сообразив, кто и что, я пыталась принудить ее начать поиски Берии в лесу… Я ссылалась на карты Таро, на ясновидение, и даже - хоть я не приемлю лжи - наврала, что у меня с ним телепатическая связь. Но она не согласилась. Теперь, кроме всего прочего, она и сама всё про вас знает. В общем, ребята, не завидую я вам, - с плохо скрытым злорадством проинформировала нас Капуждия.
- И это всё, за что ты нам хотела сказать? - заскрежетал зубами Мордун. - И нет никакого выхода?! Тогда какого черта ты нас выследила, да еще обозвала незаконными эмигрантами? Ну Щорса - понятно, он вообще бомж, но я - уважаемый человек, и…
- Вот щаз кликну Ондатру, она тебя уважит! - в моих жилах вскипела кровь подземных предков, я схватил старого урода за пиджак и как следует встряхнул. - Полегче на поворотах, олигарх недобитый! Нашел бомжа! Кто тут еще и бомж!
- Ладно-ладно, Щорс, я ж пошутил, - шарахнулся от меня Мордун.
Капуждия презрительно наблюдала за нашей разборкой, скрестив руки на груди. Будь у меня возможность, я бы и ей сказал пару ласковых. К большому сожалению, такой возможности у меня не было.
- Значит, так, - заявила она. - Ты, Мордун, сам виноват во всех своих неприятностях. А я тебе вот чего скажу, чепушило: если Ондатра и точит зуб на твоих партнеров по вор… по граб… по расхи… ну, по бизнесу твоему, то совсем не потому, что кто-то якобы обидел ее собаку. Берию, как и Ондатру, вообще обидеть сложно. Так о чем это я говорила-то?...
- Мы теряемся в догадках, - процедил я.
- А, вот, вспомнила, - не смутилась Капуждия. - У Ондатры, Мордун, претензия лично к тебе: когда она протащила пёсика в совет директоров компании "Летающий хлам" или как там называется, она обратилась к тебе с просьбой предоставить животному право подписи финансовых документов. Ты отказал ей в этом. Тогда она мне сказала: вот погоди, Капа, подвернется случай - я этому козлу всё на свете припомню! Он еще узнает, что такое кинуть старую Ондатру! Он, сво…
- Постойте-ка!!! - взвыл Мордун. - Погодите-ка минуточку!!! Секундочку!!! Вашу мать! Да, я не разрешил этой скотине Берии подписывать финансовые документы!!! Я вообще думал, что это шутка! Но ведь я платил твари зарплату! И премиальные за квартал!! И медицинскую страховку!!! И возил это мохнатое уродство к лучшему ветеринару в город прививаться от бешенства и клеща!!! Но - право финансовой подписи… это… это… это уже слишком, блин! Да и чем она подпись будет ставить - хвостом?!!!
Огласив кусты этой страстной речью, Мордун принялся рвать на себе лысину и неистово приплясывать. Выбрав момент, Капуждия лягнула несчастного подошвой тяжелого обрезанного кирзача прямо в нижнюю заднюю часть пиджака.
- Мордун, - сказала Капуждия. - Ты должен поговорить с ней. Поговорить и пообещать, что пойдешь ей навстречу. Это ее смягчит, и тебе не придется трястись за толстую шкуру Арабских, чтоб его черти во всех котлах кипятили. Ондатра, конечно, баба резкая, но твоя искренняя лояльность остудит на время ее эмоции. Ну, не стой же, придурок, скоро вертолет прилетит!
- Капа!!! - донесся до нас крик Ондатры. - Капуждия, чтоб тебя!!! Где ты есть, старая ведьма?!!!
- Блин, что ж так орать-то, - проворчала Капуждия себе под длинный нос. - Иду, святая инквизиция, иду! Мордун, я даю тебе последний шанс. Держись сзади меня, и я постараюсь сделать так, чтобы она не прикончила тебя до того, как ты ей всё объяснишь.
- Но я боюсь! - захныкал олигарх с откушенной задницей. - Почему, ну почему нельзя устроить это как-нибудь… по телефону??
- Ибо так написано в книге судеб, - палец Капуждии с нарощенным ногтем возделся к небу. - Встань и иди! А ты, Щорс Ыванов, лучше пока не вылазь из этих кустов. Да не вздумай умотать в лес, ты нам понадобишься.
Получив столь многообещающее предупреждение, я счел разумным затаиться в кустах. Интересно было посмотреть на Мордуна, который напрашивался на неприятности, едва появившись на свет. Итак, я подполз к наружной кромке кустов и приготовился наслаждаться. Хотя Мордун и держался за Капуждией, он не смог избежать мощного удара дубиной по шее - даже галоши отлетели.
- Да будь ты наречен гноем из прыща на заднице!!! - взревела Ондатра. В один мощный бросок повалив олигарха на землю, она принялась пинать его на чем свет стоит, голося при этом "Show must go on". Капуждия, стоя чуть поодаль, негромко, не торопясь и очень рассудительным тоном пыталась усмирить свою лучшую подругу.
Минут через двадцать ей это удалось, Ондатра с неохотой прекратила карательную акцию и позволила Мордуну подняться. Ощупывая ребра и зубы, тот приступил к объяснениям. В особо сложных местах, где он сбивался, Капуждия ему помогала, подсказывала реплики, задавала наводящие вопросы. Прошло еще около получаса, и Ондатра проявила первые признаки благосклонности - по крайней мере, она перестала ударять Мордуна биноклем по голове в конце каждой произнесенной им фразы.
Наконец, Мордун был отпущен на свободу и с угрюмым видом притрусил к моему укрытию.
- Чертова дура совсем озверела, - сообщил он, показывая на свой подбитый глаз. - Мне пришлось пообещать, что Берия сможет подписывать любые документы, включая финансовые, и всё это под песню "Queen", а я не люблю усатых мужиков. - Я не стал уточнять, с каких пор он такой привередливый. - Это рейдерский захват, это передел собственности! Не говоря уже о том, что мерзкая, ногастая псина откусила, откусила мою единственную задницу… и как мне теперь жить после этого?!
- Говорят, хирурги-косметологи умеют делать задницы из силикона, - попытался я его утешить. - Денег на операцию тебе наверняка хватит…
- Кстати, они мне сказали, чтобы я тебе передал, чтобы ты к ним подошел, - вспомнил Мордун. - Насчет собаки. Паскудная псина, откусила мне всю задницу…
Я покинул кусты и присоединился к старым ведьмам.
- Щорсушко, говорят, ты знаешь, куда моя собачка делась? - кротко спросила Ондатра. - Коли знаешь, сделай, пожалуйста, так, чтобы через четыре часа ровно она вновь была здесь, в родной конуре, с нами, и никуда больше не уходила. Бегом, пожалуйста, внучек. Ты ведь не откажешь старой бабушке, верно?
- Конечно, не откажет, - закивала головой баба Капуждия.
- Сделаю что велено, клянусь моржом, - заверил я и почти было отправился в путь, когда над нашими головами загрохотал вертолет. Посмотрев вверх, мы увидели, что машина ненадолго зависла, после чего понеслась над лесом в сторону Каменного озера. На северном берегу Каменного можно посадить вертолет, а еще у нас на окраине посёлка - больше в радиусе трехсот километров нигде.
- А это, случайно, не Арабских? - спросила Капуждия. - Эй, Мордун!
- Ну чего еще? - отозвался из кустов олигарх.
- Это не твоего приятеля гравицапа?
- Его. Блин, куда это он рванул?
- Ох, чует моё сердце, что-то это не к добру, - Капуждия пристально всмотрелась в оставленный вертолетом дымный след. - Ладно, Щорс, тебе пора. Можешь Мордуна прихватить с собой - пусть он Берии объяснит все новые расклады по дороге.
Шум вертолетного двигателя затих вдалеке и больше уже не возобновлялся.
…О том, что произошло десятью минутами позже, нам с Мордуном рассказали трое чудом уцелевших летчиков, когда мы нашли на северном берегу Каменного озера изжеванный до неузнаваемости вертолет.
Впоследствии виноватой назначили Мору (она, когда не ворует кабачки, пытается учиться на ведьму, и кое-как разбирается в травах). По общему мнению, она-то и сообщила Высшему Чину, где найти траву для бессмертия, как этот чудопробиотик правильно собрать и как его приготовить. Пилоты притерли вертолет на валуны буквально в метре от грядки с травкой (иронично, правда?), и Арабских, игнорируя просьбы телохранителей, высунулся в дверь до того, как был заглушен двигатель. В тот же миг какая-то неведомая тварь перегрызла левые стойки шасси, и машина начала заваливаться на бок.
Высший Чин, четверо его охранников, референт и помощник по развитию были сожраны сразу после того, как вертолет вышел из строя навсегда. Экипаж спасся только потому, что успел спрятаться в багажном отделении.
Пёс Берия сидел, почесывая за ухом, метрах в двадцати от вертолета и смотрел на него с каким-то щенячьим восторгом - вот, словно говорил он, я, простая собака, наблюдаю воочию одно из величайших творений человеческого гения! Раздувшийся его живот переваривал около трех центнеров еды.
В память о Высшем Чине потомкам остался лишь аккумулятор его сотового телефона самой последней модели, левая штанина, да еще ручка от коричневого портфеля, с коим, очевидно, Арабских никогда не расставался.
Взяв животное на прочный поводок, мы потащили его обратно в Быдловань. Нам предстояло еще пережить нашествие особо уполномоченных сотрудников в огромных количествах, но в гибели господина Арабских однозначно виновно таинственное чудовище, обитающее в окрестностях Каменного озера, и к местным жителям претензий тут быть не может. Разве Арабских и его команда были измельчены на атомы бабкой в партизанском плаще и с огромной дубинкой? Нет и еще раз нет.
Само собой, к нам выслали следственные группы сразу от всех ведомств, сколько их есть. Но, так как эти суровые и сердитые мужики угощались завтраками и обедами на вилле "Не лезь - убьёт", их выводы были предрешены. Ведать не ведаю, какие именно приправы из своих запасов добавили злобные бабки в еду, но сыпанули от души всего подряд. Потому рапорты о расследовании пестрели специальными терминами: криптиды, реликтовые люди, зона агрессивной аномальной активности, ну и так далее. Это не говоря о том, что половина сотрудников, вернувшись на службу, предстала перед начальством с лютым конским стояком.
Когда через несколько месяцев переполох, вызванный трагической гибелью Арабских, малость поутих, Мордун слетал в город и привез в Быдловань слух: в столице весьма озабочены дальнейшей судьбой региона. Покойный - особенно в последние месяцы - проявлял необычайную эффективность и государственную прозорливость, словно бы испил из ключа Неисчерпаемой Мудрости. Сумеет ли его преемник справляться с управлением столь же достойно? А если не сумеет и ввергнет регион в хаос, упадок и жопу?
Следует отметить, что изумительные способности Арабских помогли ему не только добиться всяческих успехов, но и нажить себе кучу врагов. Один из коих, предположительно, и ответственен за крушение вертолета. Дело о заказном убийстве ведется по сию пору.
Две сатанинские бабки через посредника передали новому Высшему Чину некое послание; он примчался в Быдловань и имел длительную беседу на вилле "Не лезь - убьёт". Покинул он ее поздним вечером, утирая пот со лба одной рукой и неся в другой туго набитую сумку. С виду он был чем-то очень доволен, а, кроме того, сообщил деду Мордуну, что готов продолжить плодотворное сотрудничество на прежних условиях. В честь хэппи энда бабки позвали нас с дедом отужинать, а заодно раскрыть секреты своего мастерства. К столу подали отбивные из кабана, картофельный салат и добрую бутыль элитной кабачковки.
Я-то уже давно про всё догадался, но помалкивал, дабы не прослыть выскочкой.
Как мне и думалось лежа в кустах, под пронзительные вопли Мордуна, хитрые старухи первыми проверили кабину биплана; они-то и наткнулись на коричневый портфель.
- В портфеле хранились рукописи, несущие в себе Великие знание и силу, - мрачно и торжественно сообщила нам баба Капа. - Явлены они в Бытие прежде, чем явилась первая живая клетка.
Раздался характерный звонкий чпок - Ондатра откупорила бутыль. По кухне разлился божественный аромат, а за окном поперхнулся слюной Севка Отброс, не приглашенный на пиршество.
- Верным образом прочтенные и истолкованные, приносили они всемогущество своему обладателю. Ими владели Кромвель, Авраам Линкольн, Ленин и Сталин, но те, кто были после, устрашились Великого знания и повелели спрятать сии труды с глаз долой. Рукой не человека, но диавола положены строки без числа, многажды созвучные гласу Преисподней, научающие прозревать грядущие и властвовать настоящим, однако Арабских, сам плоть от плоти Зверя, рожденный шестого дня шестого месяца в шестую минуту седьмого часа…
- Что отнюдь не помешало Берии схавать его на ланч, - прервал я ветхозаветный бубнеж Капуждии.
- Ну это уже его личные проблемы, - согласилась Капа.
- Да и от рукописей остался только пепел, - промолвил я, глядя как бы в паутину на потолке, но краем глаза и на бабу Капу. - А новый Высший Чин не кажется таким уж мудрецом и провидцем. Как бы взаправду не устроил он нам хаос и жопу.
Бабки разразились таким жутким хохотом, что небось сам Князь Тьмы в аду обоссался в свои огнеупорные штаны.
- Мы всё отксерили на промышленном ксероксе, - объяснила Капуждия, когда устала смеяться. - После засунули оригиналы обратно в портфель и подкинули его Отбросу в конуру, чтобы если что, ему бы голову оторвали. - "Гниды, продажные гниды!!!", взвыл Севка. - Полпачки копий мы вручили новому Высшему Чину, пусть применяет. Это ж любого компромата почище! А половину оставили себе. На всякий случай.
- Целую половину! - возбужденно потирая ладони, вскричал дед Мордун. - Так чего добру-то пропадать? Давайте сами эту половину используем! Вы только представьте, что мы смо…
- Слышь, пользователь, - пресекла его мечтания Ондатра. - Рот закрой и молча сиди. Сатанинские скрижали он захотел, ишь чо! Мало тебе богатства, бесчестно нажитого! Олигарх сутулый, как тебя мать-земля носит?!
Дед, конечно, обиделся на такое обращение и принялся отстаивать свою значимость. Он, мол, не только олигарх сутулый, но и радетель за народное благо. Благодаря его, Мордуна, личным огромным заслугам, Черное Низовье может претендовать теперь на статус национального парка. Новый Высший Чин, дескать, так и сказал: по вашим, господин Мордун, личным заслугам, будет вам тут национальный парк с заповедником.
Напрасно он вынес эту сенсацию на суд общественности.
Я успел перехватить тяжеленный взгляд Капуждии, вперенный в господина Мордуна. "Ты хоть знаешь, что с нами со всеми будет, если здесь такое устроят? - спросила она, и, крутанув в руке кочергу, от всей души почтила ею заслуги героя по хребтине. - Сюда нагонят лесничих, ты шагу не сможешь сделать без письменного разрешения, всё живое чипируют и занесут в красную книгу. А вот тебя я из красной книги могу и вычеркнуть. Чтобы никаких мне тут национальных парков, хорошо меня понял?"
"Понял, принял!" - подтвердил Мордун, когда очнулся через трое суток.
Честно говоря, я его за такое сам бы прикончил и скормил Берии на ланч. Национальный парк, смотри чего. Может, и зря мы с ним вот так вот мягко. Но, давайте спасать мир добротой.