Время не стоит на месте и лишь старые клены и липы напоминают нам о былом, раннем детстве и юности, прежних жизненных устоях и не поменявшихся в душах многих - ценностей. Ценностей и мировосприятия советского человека.За серым бетонным фабричным забором отделяющем вдоль дороги современные корпуса фабрики "Шуйские ситцы", виднеются ещё верхушки старых деревьев и читается по ним - Вот здесь была наша улица, здесь жили соседи - первый дом одинокий дед Константин Анохин, потом Загибины, Смирновы, Замышляевы, стоял наш двухэтажный дом 1870 года, ровесник "дедушки Ленина", в нём жили 5 семей - Виттихи, Платоновы, наша семья, старушка Прасковья Сержантова с внуком Женей - моим другом детства и Кондины - добрая тётя Маша с дочерью Надей,следующий дом принадлежал семье Красновых и Антиповых, а затем, до переулка находилась купеческая усадьба, в которой по легенде купец укрывал Михаила Васильевича Фрунзе, будущего великого советского военачальника и героя гражданской войны, революционная подпольная деятельность которого проходила в нашем г. Шуя. Эх, если бы старые деревья могли говорить и раскрывать свидетельства былых исторических времён, а ведь они живые только говорить не могут. И стоят деревья десятилетиями и веками, на наших улочках и шелестят, качаются под ветерком их кроны на фоне голубого неба. И так вспоминается детство проведенное на улицах Набережных. Мы, с другом детства Валерой Замышляевым жили на 1 Набережной, где и стоят до сих пор эти клены и липы. Всего улиц Набережных было шесть и стояли они рядами на берегу тихой реки Тезы, а перпендикулярно улицам Набережным тянулась от автодороги до крутого берега Тезы - ул. Широкая. Исстари на этих улицах жили несколько купеческих семей да мещане работавшие на близ расположеной мануфактуре (текстильной фабрике) фабриканта Павлова. В советское время последняя улица - шестая Набережная, смотрела на некогда работающий в полную силу и выполняющий как и все советские предприятия "пятилетний план" - Шуйский Масло - Экстракционный Завод (ШМЭЗ) корпуса которого раскинулись на заболоченном берегу Тезы... Ныне завод разрушен до основания, разбит бюст и постамент основателя первого в мире Советского государства - Владимира Ильича Ленина и однажды, гуляя с собакой около руин бывшего маслозавода я и набрёл на эти груды мраморных осколков скрытых в ёлочном скверике какие высаживали около проходной почти каждого советского предприятия. Ушла эпоха - печально подумал я и теперь эта земля не народная, а снова перешла в частные руки. Мы, рождённые в СССР живём как будто в плохом сне. В тихие 70е годы, годы нашего раннего детства завод этот производил душистое растительное масло, а изображением на бутылочной этикетке был исторический символ нашего города - колокольня Воскресенского кафедрального собора, самая высокая в мире православная колокольня из отдельно стоящих. Город наш всегда был промышленным, производились и свое растительное масло, и много сортов водки и различных наливок, которые производятся и поныне, на одном из старейших заводов Шуи - Шуйский Ликеро - Водочный Завод. О текстильных предприятиях и говорить нечего, это была визитная карточка не только города но и всей области.Качество шуйского текстиля было высочайшим, краски не выцветали и были стойки при стирке,это качество отмечали многие. Крупных текстильных предприятий в городе было пять, не считая их филиалов цехов по району. Одно швейное предприятие, завод Химволокно, Мебельный завод и наконец завод Фрунзе, чьи станки как и наш текстиль производимый на фабриках шли на экспорт, за рубеж, в страны социалистического лагеря и даже нашим идейным врагам - капиталистам.Блистал наш текстиль на всемирных выставках Европы и брал гран - при. Шуяне активно трудились на производствах. Идёшь внутри фабрики по цехам и лестницам и чувствуешь как вибрируют стены и лестницы старинной фабрики построенной ещё в царское, дореволюционное время.В цеху стучат берёзовыми и буковыми батанами ткацкие станки. Работающий механизм станка бьёт деревянными погонялками по челноку протаскивающему нить и создающему текстильное полотно. Прыгают ремизки в них заправлены нити идущие от основы (огромной тяжёлой катушки в станке) и в случае обрыва и провисания нити железки ламелевого прибора тормозят работу станка - станок встаёт к нему подходит ткачиха и устраняет причину. Работают электромоторы в станках, а таких шумящих, рычащих, гремящих, хлопающих по челноку станков и 33.. и 45 станков может быть на одну ткачиху, бывает и больше и бегает она между ними всю смену, работает, дышит пылью в цеху, глохнет от грохочущего шума и к концу смены тяжелеют ноги, они как чугунные, ноют стопы, скрипят колени.. 12 часов на ногах! Лишь изредка подойдешь к маленькой тумбочке у стены, тут же, рядом со станками и глотнешь чаю из банки, ну конфетку проглотишь... Посмотрит на тебя блестящий чёрный таракан величиной с мышь из щели этой тумбочки, коего популяция живёт и размножается в стенах фабрики со дня её основания, при царе, юркнет таракан-тараканище по цеху под гремящие станки перебирая мощными своими членистоногими лапками разгребающими ватинообразную белую легчайшую хлопковую пыль которая иногда летает по цеху и висит на комбинезонах мужчин слесарей и поммастеров. Висит пыль на косынках и платьях ткачих перегнувшихся через батан остановившегося ткацкого станка и заправляющих нить в ремизки. И лишь распылители воды в цеху, расположенные над станками, воды такой же почти невидимой,опрыскивающей воздух чтобы пыль оседала а не летала, чтобы люди работающие в цеху не дышали текстильной пылью , несколько облегчают ситуацию. Здесь, я описываю цеха, в которых стояли челночные ткацкие станки - АТ 100,ещё дореволюционного образца. Таких станков , образца начала 20 века, на советских фабриках было очень много, производили их и в СССР в 30х-40х-50х. Уже с 80х их стали заменять пневмо - рапирными (АТПР), от которых шума было много меньше и не развивалась глухота.
Нагрузка на ткачих всегда была неимоверная, все 12 часов бегаешь в грохоте между станками и заправляешь порваные нити, следишь за работой каждого станка. К пенсии, каждая ткачиха имеет "букет заболеваний" - хронический бронхит, хуже бронхиальная астма, ринит, варикоз, тромбофлебит, болезни суставов от вибрации в цеху, различные отёки и конечно гипертония, глухота, хорошо если лёгкая, тогда ткачиха говорит повсюду и дома, и в обществе, голосом чуть повышенным, громким и кажется сейчас она тебя так матом "окучит" ... Но женщина она как правило добрая, натруженая - ткачиха. Придя домой, она спокойно и громко как в цехе скажет
- Да отцепись ты, устала я как собака, отдохнуть бы, а ещё сготовить чего - то нада,дети скоро придут.
Без работы в Союзе не оставался никто. Человек приходил из армии и даже из тюрьмы отбыв наказание , переезжал ли по стране с места на место - всегда, в считаные дни находил работу. Была и уголовная статья за тунеядство. Он обязан был трудиться, выполнять нормы социалистического строительства, нормы общественной советской морали. Не можешь - научим, не хочешь - заставим! Лозунг рабочей среды тех лет. Экономика в стране развивалась бурными темпами. Разворачивались великие стройки. Юноши и девушки трудились в строительных отрядах. Там находили свою первую любовь за песней под гитару, у костра.. Создавались новые советские семьи. Кто бы что ни говорил и сколько бы не подтрунивал, а от правды не уйдешь. Лазали мальчишки по простыням спущенным девченками с балконов общежитий и также романтично, удирая от дружинников и милиции или коменданта старушки, прыгали парни с балконов иногда и четвертого этажа... Хорошо если в сугроб. Сегодня демография населения упала еще и потому, что молодежи некогда знакомиться друг с другом, девушки вынуждены работать продавцами или швеями оставаясь на предприятии с раннего утра и до позднего вечера иногда и без выходных. Также и парни, они работают вахтами в других городах. Семьи не только не образуются, а часто, через несколько лет распадаются. Это трагедия сегодняшних дней нашего общества . Каждый живёт обособленно, замыкается в себе и уже нет тех приветливых соседских отношений, нет чувства локтя и надежды на помощь товарищей, рабочего и служебного коллектива... Нет уже того, что было в Советском Союзе. А тогда, чтобы ни говорили, всемогущая партия и правительство заботились о труде, досуге и культуре народа. Простой человек жил и ростил детей, он стоял по нескольку лет в очереди на квартиру от предприятия и конечно ее получал. Бесплатное было качественное, повторю - качественное образование и бесплатная медицинская помощь. О "заразе" - бактериях и страшных заболеваниях, мы читали только в книгах, не боялись подходить к аппаратам газированой воды в любом из городов России и пить из общего гранёного стеклянного стакана. Поставил перевернутый кверху дном стаканчик на омыватель, нажал на донышко посильнее, омыло водичкой его края, поставил под краник, бросил денежку 3 или 5 советских копеек и полилась в стакан газировка с апельсиновым вкусным сиропом... Теперь о таком не верится и не грезится. Все были здоровы. Такие аппараты стояли и на фабричных этажах между цехами. Пили и старые и молодые рабочие бросая при этом горсть соли в газированую без сиропа воду. На фабрике жарко, бегали ткачихи и поммастера между станками, работали смазчики и обметальщики станков. Ходили мастера и начальники цехов. Предприятия выполняли пятилетний план социалистического труда. И вот в этой тихой спокойной трудовой жизни из года в год нарастала паразитическая "элита" приведшая страну к развалу. Я помню Любок комсомолок... Верок комсомолок... Сашей комсомольцев... Все они сидели в административных корпусах предприятий, ездили на слёты и съезды, появлялись с листками на собраниях из которых зачитывали тупо текст, который возможно и сами непонимали - о чём там?.. Простым трудовым парням и девушкам было это ненужно. Да, конечно, мы гордились славными достижениями нашего народа и победоносной Советской Армией, но наверно и наши деды и прадеды послушав политрука или комсорга распыляющего фразы о всеобщем народном счастье да ещё научным марксистским термином, наверное они тоже чуть не засыпали, зевали, и встряхнувшись наконец от сонного оцепенения что этот функционер ушёл, спускались деловито в забой шахты, а если это было в бою, расчехлив знамя бросались с командиром в свой последний решительный бой. Для героизма не нужно много слов, какими часто грешат партийные функционеры. И сейчас, при многопартийности в нынешней России раздаётся много слов но, всё меньше дела и таинственным образом оседают в руках нынешней капиталистической и политической "элиты" не миллионные, а миллиардные денежные суммы предназначеные для решения социальных проблем.
То, что рождается в кабинетах на бумаге, часто далеко от чаяний народа и реального восприятия им окружающей обстановки.
Я вспоминаю слова тёти Луизы Панаевой, старой коммунистки ткачихи - передовицы, оставшейся в тени другой Ударницы Социалистического Труда ткачихи Валентины Голубевой.
- Игорь - сказала она - они и раньше были вредители то.. Ведь сколько расстреляли настоящих пламенных большевиков. Мой отец прошел гражданскую войну и часто, в тридцатых приходил домой растерянный.Мама его спрашивала
- Что случилось?
А он отвечает ей
- Сегодня расстреляли моего хорошего товарища, а он был настоящий большевик.
-Я помню - рассказывала тётя Луиза - как несколько его друзей пришли к нему в гости, они закрылись в комнате и что-то серьёзно обсуждали, кто-то даже плакал. Потом и их расстреляли.
Отец мой работал в охране тюрьмы НКВД здесь в Шуе. Он был очень добрый человек, его любили даже заключенные. Он мог взять на себя ответственность если верил человеку. Однажды, у одного заключенного заболела в деревне жена и он попросил папу отпустить его чтобы навестить больную жену, а к назначенному времени сказал что вернется под честное слово. И что же ты думаешь Игарь? Не подвел! Он пришёл снова под арест. Вот такие были люди Игарь! Когда, одного за другим расстреляли его друзей, а уже началась война, то папа писал заявление отправить его на фронт. Его не отпускали, начальник рвал заявления но, в конце концов он добился. С войны папа не вернулся, погиб.
Тётя Луиза жила тоже на улице 1ой Набережной. Это была простая трудовая женщина преданная до мозга костей идеалам коммунистической партии и воспитанная своим отцом, старым большевиком прошедшим горнила гражданской войны. Всю свою жизнь она ходила в платке и простеньком пальтишке. Она была дружна с моей бабушкой Кузьминой Клавдией Григорьевной. Это была маленькая приветливая добрая женщина,на ее печальном трудовом лице появлялась добрая улыбка когда она встречала меня мальчишкой или уже взрослым парнем. Жила она в крайнем к железнодорожному переезду дому через дорогу от нашего порядка. Небольшой низкий домик её был выбелен и похоже действительно оштукатурен глиной, он напоминал своим необычным видом украинскую хату. Я хорошо помню нашу последнюю встречу. После событий 1991 года когда был смещен президент СССР Горбачев и образована с распадом Союза Российская Федерация. В эти дни, я подходил к своему дому где тогда жил в переулке Фабричном,я был в форме, фуражка, шинель, портупея на мне... В общем, советский милиционер.
- Игарь(здесь я сохраняю манеру произношения труженицы) - подошла ко мне тётя Луиза - как ты возмужал! Немного поговорив о семейном, о здоровье родных,она заглянула мне в глаза и этот взгляд я запомнил на всю жизнь.
- Игарь, что с нами теперь будет! Как же так вы позволили... Неужели милиция и армия несмогли отстоять страну... Ведь к власти пробрались вредители! В ее глазах читалось неподдельное горе. Я никогда больше невидел такого лица, болеющего за свою страну как за свою семью. Я не видел таких переживающих за общее дело людей ни среди простых горожан, ни в кабинетах. Я не смог ей ответить, я молча смотрел в её глаза и пожимал плечами. Ещё несколько раз я видел её задумчивой, гуляющей по тротуару, а потом её не стало. Смотрю я на серые корпуса фабричного красильно - отделочного корпуса , где когда - то стояла маленькая деревянная железнодорожная будка, а через дорогу от неё начиналась улица Широкая. Как я уже писал выше, улица перпендикулярно улицам Набережным шла длинным рядом вдоль старого деревянного фабричного забора и кончалась на высоком берегу Тезы. А внизу была расположена "мытилка" так назывался сруб под крышей поставленый на деревянных сваях, на воде, от берега в сруб над гладью воды вели деревянные мостки тоже прибитые к сваям. Привозили окрестные женщины с детьми полоскать сюда бельё. Везли в колясках, на велосипедах. Просто в руках сложеное в тазу если недалеко нести и стирать немного.Обычно дома вещи стирали вручную или в машине а в мытилку везли полоскать. Таких стиральных машин с несколькими функциями и установкой температуры воды как сейчас небыло.И отжимали вручную, мне даже нравилось. Народ жил очень просто. Легковые машины в семьях были редкостью. Надо было быть начальником или ударником или поработавшем на Севере,это ещё в 70е тихие брежневские годы. Велосипеды, мопеды, мотоциклы были самым досягаемым для рядового гражданина транспортом. В первом доме, с рассохшимися досками серого цвета и потемневшими похоже давно не стираными занавесками - тюлями на окнах жил одинокий дед Константин Анохин. Честно скажу, в раннем детстве, мы этого деда нелюбили да и он гонялся за нами с клюкой. Жил он без семьи, в чёрных глазницах окон его частного серого дома редко видели включённый свет, плотных занавесок он не вешал. С ним жила рыженькая собаченка Дамка. Дед Костя был необщителен, как обычно бывает, в улице, под окнами домов на лавочках ни с кем не сидел. И женщины его называли иногда старым колдуном за глаза. Действительно, при его неполном сложении и отполированой до блеска совершенно лысой голове с крючковатым носом, он казался Кащеем из русской народной сказки. Поскольку он был "колдун" то нам детям было интересно - а чёй - то за странный дед живет в начале улицы и ни с кем не общается.. А чёй - то он никуда невыходит и чё он там у себя делает на дворе... И мы иногда то в щелку смотрели то на забор залезали смотрели в его двор. Двор был запущен и огород тоже. Насаждений небыло, был бурьян. Несколько выродившихся стихийно разросшихся кустов по участку, а посередине стояло высокое раскидистое дерево "невежинской" рябины. Да да, то самое дерево "Невежинского" сорта рябины, ягоды которого однажды после сильных заморозков в селе Невежино Владимирской губернии попробовал местный крестьянин. И появилась на Руси сладкая, а не горькая на вкус "Невежинская рябина". На нашей улице много росло рябины, но вся она была горько - кислая обыкновенная. Постепенно Набережки ломали, людей переселяли в выстроенные пятиэтажки называемые в народе - "хрущёвками" на ул. Фабричную, микрорайон Арсеньевку и т. д. А мы гуляя по развалинам и оставшимся бесхозным огородам и дворам, обнаружили, что задняя часть забора деда Онохина упала и соседа его по улице 2 Набережной переселили. Мы пошли гулять по развалинам, по роскошным пустующим ягодным кустарникам, главным образом зарослям малины. Любили мы бегать в то время на развалины сломаных домов где оставались ягодные и яблочные сады и огороды... Ели мы зрелую крупную вишню, сочную сладкую малину, яблоки папировка, грушовка, антоновка, встречался и сочный - белый налив. Оттопыривались огромными животами как у беременных женщин из под заправленых в штаны маек набраные яблоки. Ложили яблоки и в кепки. Правда если что убегать было плохо юным "мародерам", ведь приходили иногда бывшие хозяева скучающие в квартирах по своим дворам и огородам. В основном приходили старики, бабушки и дедушки. Случалось бабушки сидели на лавочке и терли глаза около своего сломаного дома, а их дедушка деловито и вздыхая ходил и собирал или отдирал что то что еще могло пригодиться. Не любит русский человек квартиры.
... Осторожно мы подобрались с другом Валеркой к дыре в покосившемся редком заборе. Был я более дерзок и полез на рябину, а Валера остался рядом на "шухере". Высокая была рябина, а ветви у нее были хрупкие и выше я не полез, думая про себя что удирать если что будет труднее ведь надо ещё успеть слезть. Поэтому дотянулся я до первых кистей и набил свои карманы. Бросал и Валере вниз. Только собрался слезать и вдруг Валера крикнул - Шухер Анохин! И метнулся зайцем к забору. Мне пришлось труднее, надо было спрыгивать. Я посмотрел вниз и увидел пробирающегося через заросли крапивы и терна своего огорода деда Анохина. Лысый, с крючковатым носом и даже с дерева было видно беззубым ртом напоминающим чёрную орущую бездну, пробирался дед Анохин в неистовой злобе размахивая серой как его дом клюкой и крича хриплым голосом
- Ах вы сволочи! Гадёныши! Вот я вам!
Я спрыгнул, валилась из карманов сладкая рябина но мне было не до этого, казалось от его крика парализовало мои детские ноги которые должны стремительно уносить меня вдаль из этого места. Сердечко моё билось и я с усилием начал делать первые заячьи шаги вслед за Валеркой которого уже и небыло нигде, а у меня билось заячье сердце, а сзади как будто бы на заднице висел тяжолый мешок и мешал быстро двигать ногами до заборной дыры которая всё таки спасительно приближалась. И это был настоящий "шухер" во всей его красе! Клюка полетела мне в спину и я почувствовал это когда пролезал в дырку забора поцарапавшись ржавым гвоздем. А там и след простыл. Рябины я собрал на литровую банку и мама сделала дома вкусное варенье. Которое кстати очень быстро кончилось. Я был приметный мальчик, копна чёрных кудрявых волос и смуглая кожа отличали меня от остальных. Если что случалось то на других улицах я был всегда гадким утёнком, даже если я не виноват, все валили на меня...
- А это цыганёнок с первой улицы!... Или - это этот "черножопик" бегает... Конечно было обидно по детски, но сейчас это смешно. Вот и дед Костя признал меня и нажаловался моей матери перемежая слова матерками и закончив
- Ноги переломаю еще раз увижу!
Но мама открещивалась
- Наш Игорь такого не сделает! И баба Клава любила говорить
- Ребенок всегда правду скажет. Дети не соврут - так говорила она когда я куксился и жаловался на дядьку Женю отнявшему у меня что-то. При этом она меня тоже шлепала ремнем по заднему месту зажав между ног если виноват был я. Женя был всего то на семь лет старше меня. Незнавшие нас люди считали нас братьями.
Дед Анохин стал добрее через несколько лет. Однажды, когда его Дамка принесла щенят и спрятала их в подполье, то он вдруг обратился за помощью к нам.
- Как тя звать то?.. Игорь? А, Игорек, Дамка у меня щенков принесла а я в подполье немогу залезти стар уж стал. Поможешь?
- Помогу - сказал я - тока страшно, вдруг укусит...
- А я ее отзову едой и в сарае закрою а ты щенков вытащи пока...
Так мы и помогли деду. Дал он горшок яблок. И с этого времени стали называть его дядя Костя и здороваться кивком или за руку. Потом нас расселили в разные районы. И когда я приходил к будущей своей жене, на Фабричных увидел дядю Костю...Перед милицейским дежурством я решил забежать к Наташе, на Фабричную, а жили мы уже в д. Филино в пятиэтажке. Навстречу шел бодро опираясь на палочку дядя Костя Анохин. По прежнему с блестящей сверкающей на солнце лысиной колючими круглыми глазами и носом коршуна, он увидев меня поздоровался
- И ты милиционером стал! У меня сын тоже в милиции служит, в уголовном розыске, не здесь правда. И я тоже в милиции служил и на войне побывать пришлось...
- А вы когда служили? - с интересом спросил я.
- Оооо, давно, еще с тридцатых! Мы разговорились.
- Тут Игарь чево творилось в Шуе то... Война идет, а свои своих убирают. Я в уголовном розыске служил... Били как, допрашивали своих же.. Сегодня он твой начальник, а завтра его к стенке и ты же его допрашиваешь. Ставят его зама, а потом и его к стенке. Так поставили меня, ставить то некого уже больше. До меня сколько расстреляли! Стал я писать заявления на фронт, порвали несколько штук, но я добился. Воевал в разведке дошел до Берлина. Приехал домой, спрашиваю - а такой такой где? А их расстреляли - враги народа. И после меня Игорь расстреляли сколько! И если б я на фронт не ушел то и меня бы уже небыло в живых. А так хожу, болею и живу.
И стал я окончательно уважать дядю Костю.
Рассуждая о времени репрессий, я вспоминаю слова одного великого человека - Всякая революция начинает пожирать сама себя!
И действительно, если вспомнить деятелей французской революции, той, что дала зеленый свет всем революциям то, замечу, действительно и Марат был убит кинжалом в ванне рукой проститутки - наемной убийцы и Робеспьер, этот яркий представитель революции в свержении французской монархии, был также казнен на гильотине по приговору революционного суда.Об этом хорошо написано в романе Виктора Гюго "93 год".
Беспощадное время рождало беспощадных людей, фанатически преданных идеям ленинской революции.
... Идут годы и в здании нынешней психиатрической больницы на Союзной, по прежнему изолируются люди, а до этого здесь была тюрьма НКВД (кажется до 60 х годов 20 века) В основном (административном) корпусе, где сейчас расположено женское отделение на втором этаже, жили сотрудники НКВД этой тюрьмы с семьями. Весьма неприятное соседство. А до этого здесь была царская тюрьма. На втором мужском отделении, второй этаж этого корпуса, есть камера где сидел Михаил Васильевич Фрунзе, выдающийся революционер и советский военачальник, командарм Красной армии. Дверь от его камеры снята и находится ныне в музее имени его.
Восемь лет служил я в 1 спецотделении этой больницы и часто общался с врачем психиатром Юрием Михайловичем . Надо отдать должное медперсоналу именно этого отделения, так как под их неусыпным бдением на лечении по приговору суда находятся не просто социально опасные люди но и особо опасные - маньяки, убийцы, насильники педофилы, людоеды. Все с нарушениями психики. При этом и нам, милиционерам, приходилось нести службу при отсутствии огнестрельного оружия - ведь это больница, поэтому оружие здесь запрещено. А значит, мы должны были урегулировать конфликт словом, а это надо уметь.Надо быть хотя бы немного психологом, опытным переговорщиком и работать на успркоение. И конечно частое общение с Юрием Михайловичем повышало профессионализм в работе. Раз запрещено действовать оружием в лечебном учреждении значит остается слово.
Юрий Михайлович (фамилию не сообщаю) много лет проработал на этой ниве и с ним было интересно общаться. Он часто вспоминал свое детство, сталинское время и с улыбкой говорил
- Человек человеку был действительно брат! Часто можно было услышать на улице - Эй товарищ! Люди обращались просто и помогали в беде.Но и требовательность была высокая, я бы сказал доходило до беспощадности...Помню был я мальчишка и ходил по Шуе, по заречной части всего один милиционер - Князев фамилия.
Я с интересом слушал Юрия Михайловича, а он продолжал
- Так вот этот Князев был под два метра ростом, кулачищи как два моих. Помню револьвер на боку у него в кобуре. Ходил он по Шуе все его боялись и воры и хулиганы. Убийств небыло, кражи были редки. Все его боялись. И вот однажды брат его, он работал на Хлебкомбинате, украл несколько буханок хлеба.Состоялся суд и его приговорили к высшей мере наказания. Расстрелял его во дворе сам брат - Князев. Вот какой был принципиальный до беспощадности человек - подвел итог старый врач.
О самом Юрие Михайловиче скажу - отличался он здоровьем и под 70 лет. Он отличался весьма крепким рукопожатием, после которого иногда хотелось потрясти рукой... В кабинете его была штанга, с которой он упражнялся в свободные минуты. Выглядел на 20 лет моложе себя и был весьма энергичен. Наконец, это был профессионал своего дела,его уважали больные и вспоминал с уважением медперсонал.
На этом, о рядовых героях нашего города в прошлом, я заканчиваю свой скромный рассказ.