Туман был повсюду. Он не был обычным. Это не был просто естественный утренний или вечерний паранормальный феномен, когда земля опускается в свои темные, влажные объятия. Это был что-то другое. Он не скрывал реальность, а менял её. Он вкрадывался в голову, как ядовитый газ, оставляя после себя странные, неясные ощущения. Он превращал пространство в нечто большее, чем просто лес или дорога, по которой Лена шла.
Лена не понимала, почему она здесь. Она шла, не осознавая цели, не зная, как оказалась в этом месте. Казалось, туман сам вёл её, скрывая дорогу. С каждым шагом всё вокруг становилось более неопределённым, странным. Деревья теряли форму, листья становились слишком темными, а небо — небо было размытым пятном, не имеющим ни цвета, ни очертаний. Она пыталась вспомнить, как оказалась в этом лесу, но каждый раз, когда думала о прошлом, её память оказывалась как порванная лента. Дырки. Пробелы. Моменты, которые не могли быть воспроизведены.
— Ты всё ещё меня видишь? — его голос прозвучал из-за спины, тихий, почти как шепот ветра.
Лена обернулась и сразу почувствовала, как её сердце на секунду замирает. Никита. Он стоял, в полумраке, почти растворяясь в этом густом тумане. Его лицо было напряжённым, но холодным, как если бы он не был настоящим. Лена пыталась вспомнить, когда и почему она его видела в последний раз, но память ускользала.
— Никита? — её голос прозвучал приглушённо, как будто сама Лена была поглощена этим туманом. Она сделала шаг в его сторону, но ощутила, как ноги перестали слушаться, как будто земля стала вязкой и тяжёлой, как ил. Туман вокруг сгущался, словно сам лес пытался затянуть её внутрь.
— Ты ведь знаешь, — сказал он, и его голос стал более чётким, почти болезненным. — Знаешь, что я не могу тебя отпустить. Ты не понимаешь, но... Я не могу.
Он протянул к ней руку. Лена заметила, как его пальцы дрожат, как будто они были не его собственными, как будто он сам не понимал, что делает. Он схватил её за запястье. Лена вздрогнула, и боль пронизала её руку. Он сжимал её настолько сильно, что каждая клеточка тела как бы затвердела, и Лена почувствовала, как нечто изнутри её растёт, как бы на грани срыва.
— Отпусти, — прошептала она, но он не слушал. В его глазах мелькнуло что-то — не то сожаление, не то отчаяние.
— Не отпущу. И я не могу тебя забрать с собой, — сказал он, и его голос звучал как приговор.
Лена попыталась отдернуть руку, но его хватка была железной. С каждым мгновением боль становилась всё сильнее. В глазах у неё всё плыло, и она поняла, что происходящее не могло быть реальным. Туман, этот странный туман, начинал поглощать её мысли.
— Ты не можешь... — она пыталась что-то сказать, но её собственные слова терялись, растворяясь в густом воздухе.
Туман стал густым. За Никитой появились очертания чего-то странного. Витиеватые рога и светящиеся жёлтым светом глаза.
Что-то резко вдруг дернуло Никиту в туман, так резко, что Лена едва удержалась на ногах. Его лицо исказилось от боли, но он не отпустил. Он всё продолжал держать её запястье, как если бы оно было его последней связью с миром.
— Ты не уйдёшь, — сказал он с болью в глазах. — Но мне пора...
Лена почувствовала, как холод начинает проникать в неё, как тело становится пустым, как если бы оно стало частью этого леса, частью тумана, частью чего-то неопределённого и неизбежного.
— Никита, — её голос был почти беззвучным. — Отпусти...
Но он не ответил. Он повернулся, и с ним исчез и лес, и туман, и всё, что окружало Лену. Она осталась одна. Только туман, но он не был просто туманом. Он был живым. Он вдыхал в неё что-то чуждое и беспокойное.
Она не знала, сколько времени прошло. Все её мысли путались, все ощущения смешивались в один разрозненный поток, когда она вдруг поняла, что стоит не на земле, а на чём-то другом. Под ногтями было ощущение сырости, а воздух вокруг словно был затянут в плотную сеть.
Она вспомнила.
Как они ехали в машине. С Никитой. Удар. Лена помнила только яркие вспышки света, потом тишину, и странное ощущение, что её тело как будто не принадлежащее ей, не в состоянии реагировать.
Она открыла глаза.
Свет. Яркий и резкий. Лена почувствовала, как что-то холодное скользит по её губам. Что-то металлическое. И боль. Огромная боль в запястье. Лена попыталась пошевелиться, но ощущение, что её тело не слушается, не оставляло её. Её запястье было забинтовано, а рука — как будто лишённая чувствительности. Словно её оторвали и пришили, а она, как марионетка, просто висела на нитях.
В комнате стояла тишина, но в ней было что-то угрожающее. Она понимала, что что-то важное ускользнуло от неё. Что-то из того мира, из того тумана, что всё ещё было где-то там. Больничные стены казались слишком белыми, слишком стерильными, а её собственное тело чуждым и неузнаваемым.
Её взгляд задержался на стене. Лена пыталась понять, что происходит, когда дверь открылась, и в комнату вошёл врач. Его лицо было спокойным, но что-то в его взгляде было не таким, как у обычного человека.
— Здравствуйте, — сказал он, и его голос был слишком мягким, словно он пытался говорить с ней на языке, которого она не понимала. — Вы попали в аварию, сбили огромного оленя. Также вы перенесли сложную операцию. Пострадали серьёзно, но... вы выжили.
Она не могла понять, что он говорит. Он продолжал говорить, но его слова, как и всё остальное, не имели смысла.
— Это было... удивительно. У вас была сильная рваная рана на запястье, но вы не истекли кровью. — Он сделал паузу, и его лицо стало ещё более серьёзным. — Ваш спутник... он погиб. Когда спасатели вскрывали машину, они еле смогли разжать его руку.
Лена почувствовала, как туман снова накрывает её сознание. Туман, который не был просто туманом. Туман, который был частью неё.
— Почему...? — прошептала она, её голос едва достигал его ушей. — Почему он не отпустил меня?
Видимо судорога... - врач пожал плечами и направился к выходу. Цокающий звук его обуви по напольной плитке напоминал размеренный стук копыт.
Туман за окном так и не исчез.
