Катя весело глянула вверх, на окна третьего этажа, где жила подруга детства, Ольга. "Сейчас тоже, наверное, пляшет от радости!" - с улыбкой подумала девушка и, распахнув подъездную дверь, взбежала по ступенькам пятиэтажки. Отдышавшись, нажала на кнопку звонка. Послышались неспешные шаги и Катя удивлённо вздёрнула брови: "Странно, обычно Олька бежала вприпрыжку, зная, что я должна прийти."
Оля открыла дверь и Катя нахмурилась: лицо подруги было мокрым от слёз.
– Оль, что случилось? Не поступила,что ли? - девушка сочувственно протянула руку и погладила подругу по плечу.
Та повернулась, и шаркая, прошла в кухню, а следом за ней и Катя.
– Оль, ты объяснишь, нет? - не унималась Катя. –Ну, не поступила в этом году, в следующем получится! Не переживай так!
– Универ тут ни при чём... - всхлипнув, сказала, наконец, подруга. – Прошла на бюджет, как и хотела...
– Так в чём же дело? Радоваться надо, а ты слёзы льёшь! - попыталась успокоить девушка.
– Чему радоваться, Кать? Папа нас бросил! - нервно воскликнула подруга и, закрыв лицо руками, разрыдалась.
– Ого... - протянула Катя и села на табурет. – Совсем?
Ольга подняла красные глаза и непонимающе уставилась на подружку.
– А что, бывает разве по-другому?
– Ну да. У тёти Нади дядя Вася вернулся через два месяца...
Оля вскочила и бросилась в сторону маминой спальни с криком:
– Мам, слышишь, он может вернуться! Нужно просто подождать!
В ответ из-за двери раздался плач матери Ольги, Марии. Однако, дверь так и не открылась, и Ольга вернулась в кухню. Рухнув на табуретку, она положила голову на сложенные на столе руки и закрыла глаза. Спустя минуту, не открывая их, спросила:
– А если не вернётся?
– Я не знаю, Оль. У маминой подруги не вернулся... Она так и живёт одна.
Подруга всхлипнула и зажмурилась. На запястье стекла слезинка, и прокладывая мокрую дорожку, сползла на стол.
– Если он ушёл навсегда, я даже не знаю, как нам дальше жить... - Оля взглянула полуоткрытыми глазами на Катю.
– В смысле?
– Мама не работает, я - учусь, и на что нам существовать - ума не приложу. А того, что оставил папа, хватит на пару месяцев от силы. И то, если сильно экономить.
– Ну, может, всё-таки вернётся? - с надеждой спросила Катя и протянула руку, чтобы поставить чайник под воду.
– Хорошо бы... Иначе - мне придётся сразу переводиться на заочное, чтобы работать.
– А мама, что, совсем не будет искать работу?
– Не знаю, ещё не спрашивала. Но сколько я её помню, она всегда была домохозяйкой и даже гордилась этим, обеспечивал нас папа, и нам всего всегда хватало. У неё, по-моему, даже профессии никакой нет, она институт бросила, когда мной забеременела.
– Так спроси. Ей же не пора на пенсию?
– Ты с ума сошла? Ей и сорока лет нету! - обиделась Оля.
– Извини, я просто не понимаю, как должны выглядеть женщины в этом возрасте.
– Жалко, что папа ушёл... - глядя в окно, задумчиво сказала Ольга.
–Да уж... - из вежливости ответила Катя и выключила засвистевший чайник.
До начала учебного года оставался месяц, и Катю увезли на дачу. С Ольгой они созванивались или по домашнему телефону (дело было в начале двухтысячных) или Катя брала у папы новенький мобильник и набирала Ольге, которой отец привёз почти такой же в качестве извинения.
Пока Ольге не исполнилось восемнадцать, отец худо-бедно привозил или переводил деньги - на алименты Мария подавать не стала, сказавшись больной и не вставая с постели, просила дочь ухаживать за ней.
– Подожди, Кать, мама зовёт! Перезвоню! - отвлекалась девушка каждый раз, когда подруга звонила.
Слушая Ольгу, Катерина всё больше удивлялась, как может женщина, которой едва исполнилось сорок лет, так вести себя? Мать Кати, Нина, поражаясь всё больше, всплёскивала руками и округляла глаза, когда слышала очередную историю Оли от дочери.
Прошёл год, Ольге исполнилось восемнадцать, и отец прекратил ежемесячную помощь.
– Что, совсем не даёт, Оль, ни копейки? - озабоченно спрашивала Катя, приходя в гости.
– Не-а. - качала головой подруга.
– А мама что? Работу нашла?
Ольга покачала головой:
– Нет. - перейдя на шёпот, продолжила: – Я даже ей газеты приносила, у нас в универе у секретаря лежат, там объявлений о работе - уйма!
– А она что?
– Ничего. Лежит, смотрит в потолок и ноет, что ей жить не хочется...
– Бедненькая... - Катя глянула в сторону спальни.
– Не знаю, может, я не права, и нельзя так о родной матери, но когда меня нет, она почти всю еду съедает, которую я наготовлю... И мне потом снова приходится у плиты стоять...
– Ну, может, это она, пока тебя нет, приходит в себя и хочет есть?
–Может. Только то, что она не ищет работу, меня уже конкретно достало, - совсем тихо прошептала Ольга. – Я любые подработки беру, в Макдаке в ночные смены встаю, чтобы больше получать, в выходные тоже работаю, как сессию сдавать буду - не знаю, у меня времени на подготовку совсем не остаётся...
– Слушай, может, мне с ней поговорить?
Оля пожала плечами.
– Не знаю... Попробуй. Может, хоть тебя она послушает.
Катя встала и робко постучала в дверь к матери подруги.
– Мария Викторовна, можно к вам?
За дверью раздалось страдальческое:
– Заходи, Катюша...
Мария лежала на кровати, прикрытая покрывалом. Не причёсанная, без косметики, она, и вправду, представляла собой удручающее зрелище, и лишь блестящие глаза - пронзительно глядящие на девушку выдавали хозяйку - в них не было ни тени грусти или скорби.
– Здравствуй, Катя, - тихо проскрипела женщина. – Как ты? Сто лет тебя не видела...
– Спасибо, Мария Викторовна. У меня всё хорошо. Учусь. - девушка присела в кресло у окна и повернула корпус к Марии. – Как вы себя чувствуете?
– Спасибо, уже лучше. - пальцы женщины слегка сжали пушистую материю. – Почти поправилась.
– Может, врача пригласить? У папы есть знакомые в клинике.
– Нет, спасибо, Катенька... - Мария тяжко вздохнула. – Боюсь, что от этой болезни ещё не придумали лекарство...
– Знаете, я слышала, - начала было Катя, – Что полезно отвлекаться от тяжёлых мыслей.
– Да? - Мария сделала вид, что заинтересовалась. – И что нужно делать?
– Многие находят дело по душе, или просто дело, которое отвлечёт. Кто-то в работу с головой уходит, например... - осторожно добавила девушка и задержала взгляд на лице матери подруги, внимательно наблюдая реакцию.
В глазах женщины блеснул злой огонёк и она, мгновенно взяв себя в руки, слабым голосом ответила:
– Ну что ты, детка, какая мне работа? Я всю жизнь работала мамой и женой, привыкла, и менять сейчас что-то не готова... Хватит с меня того, что нас на произвол судьбы оставил папа Оли.
– Мария Викторовна, но ведь прошёл уже целый год! Даже больше! Не накладывайте на себя руки, вы же такая молодая, красивая! Кто знает, может, на новом месте вам встретится принц на белом коне? - Катя улыбнулась как можно искренне.
– И ты туда же! - яростно стрельнув взглядом на девушку, прошипела женщина. Потом спохватилась и закрыв глаза, почти прошептала: – Спасибо, конечно, Катя. Но, думаю, мы с Олей сами разберёмся, как нам дальше жить.
Разочарованно вздохнув, Катерина поднялась и сказала:
– Да, конечно. Но если вы захотите, мама с папой помогут вам с поиском подходящего места.
– На кладбище? - съязвила Мария.
– Нет, что вы! - Катя покраснела. – На работе! У них много знакомых, и почти всем нужны рабочие руки!
– Хорошо. Я подумаю...
Однако, ни через неделю, ни через две Мария Викторовна так и не обратилась за помощью к родителям подруги дочери. Позвав Ольгу прогуляться вечером после занятий и работы, Катя услышала неожиданное:
– Кать, прости, я сегодня не могу...
– Почему?
– Мама не хочет, чтобы я куда-то уходила... Говорит, что брошу её одну насовсем, как отец...
– Оль, ты серьёзно сейчас?
– Да...
– И что? Не выйдешь?
– Нет...
– А завтра? Хоть в кино сходим?
– Не знаю пока. Надо будет спросить.
– У кого? У матери?
– Ну да.
– Оль, а ничего, что тебе уже восемнадцать? По закону ты - совершеннолетний, абсолютно взрослый человек, и можешь не отпрашиваться уже, как раньше.
– А вдруг ей станет хуже? Вдруг скорая не успеет приехать?
– Ей так плохо? Давай я с папой поговорю, он её в больницу пристроит.
– С таким диагнозом её примут только в психдиспансер, а я не хочу её туда класть.
– Оль, что происходит?
– Ничего. Просто я сейчас нужна маме, вот и всё.
– Но ты и мне нужна! Мы с тобой с семи лет вместе, забыла?
– А с мамой я с рождения, Кать. - послышался голос Марии в трубке. – Извини, мама зовёт, всё, пока. – Ольга положила трубку, а Катя осталась стоять с открытым от удивления ртом.
Вырвать подругу из цепких объятий матери удалось лишь по уважительной причине - мама и папа Кати уехали на дачу и просили Ольгу присмотреть за подругой, пригласив ту к себе на неделю. Мать согласилась, но с условием:
– Каждый день чтобы приходила домой. - она строго постучала ладонью по кровати. – И поесть мне приготовишь, как придёшь.
– Хорошо, мамуль! - дочь поцеловала Марию в щёку, и собрав небольшую сумку с вещами, убежала за дверь.
В этот же вечер мать Ольги позвонила и прорыдала в трубку:
– Вернись! Я не могу тут одна! Быстрее!
Ольга судорожно запихала в сумку то, что уже успела достать, и извиняясь, сказала:
– Прости, Кать. Не могу её одну оставить... Мало ли что...
Катерина даже не смогла придумать ответ, и молча смотрела, как подружка обувается и накидывает куртку.
Через минут пятнадцать, когда, по подсчётам Кати, подруга уже должна была вернуться домой, зазвонил телефон и в наушнике раздался крик Ольги:
– Катя, я её из петли вынула!
– Что?! - побледнела девушка. – Скорую вызвала?
– Да, сейчас приедут.
– Она жива?
– Да, дышит, только молчит и плачет. - послышалось, как Ольга вышла в подъезд - гулко спустилась по ступеням. – Мне кажется, она это специально сделала...
– Зачем?
– Чтобы меня или напугать, или пристыдить, не знаю точно... - она взбежала вверх. - Извини, медики поднимаются, я пошла...
Врачи увезли мать Ольги в больницу. После выписки Марию забирала Ольга. Мать выглядела лучше, по дороге рассказала, что с ней несколько раз беседовали психиатр и психолог, и последний постарался настроить её на лучшее.
Когда спустя пару дней Ольга увидела у матери в руках газету с объявлениями о работе, то впервые искренне порадовалась, что, наконец, станет полегче и она начнёт высыпаться, отказавшись от ночных смен.
– Мамулечка, ну, как успехи? Нашла что-нибудь?
– Пока нет, но я ещё не всё просмотрела.
– Мамуль, слушай, у меня есть идея! Ты же у нас отличная хозяйка, обожаешь чистоту и порядок, да?
Мать кивнула и с интересом глянула на дочь.
– Так вот, - продолжила Ольга, - есть такая служба, они домработниц с опытом работы принимают и устраивают. Может, попробовать тебе? Там никаких корочек не нужно, только добросовестность и чистоплотность, ну, и честность, конечно.
– Это как? То есть, ты хочешь, чтобы твоя мать пошла в уборщицы?! - вдруг вскинулась мать. – Чужие горшки намывать?!
– Мам, знаешь, им ведь и платят хорошо, и работы не так уж много...
– А то я не знаю, чем они занимаются!
– Мам, но ведь там то же самое, что ты и дома делала, только за это тебе ещё и платить будут! - разозлилась Ольга, чувствуя, как тают её надежды на отдых.
– Вот спасибо, дорогая дочь! - мать картинно приложила ладонь ко лбу и рухнула в кресло. – Вот уж чего-чего, а такого я от тебя не ожидала! Нет, вы только послушайте! - она закрыла руками лицо. – И это предлагает моя собственная дочь!
– Мам, но в этом же ничего такого нет! - защищалась Ольга.
– Иди к себе... - Мария легла на кровать и закрыла глаза, состроив скорбнуют гримасу. – Я хочу побыть одна...
Ольга ушла, опустив голову, а вечером, когда мать уснула, набрала Кате:
– Так надеялась, что всё наладилось...
– Что-то пошло не так?
– Просто я - идиотка! Сама же всё испортила.
Ольга рассказала, что случилось, и Катя ответила:
– Никакая ты не идиотка! Просто твоя мама хорошо устроилась.
– Что ты говоришь, Катя? У неё такое состояние, что её только пожалеть, а ты!..
– Оль, ты себя слышишь? Прошло уже больше года, а ты всё про "пожалеть" говоришь!
– И что? Раньше вообще всю жизнь по мужьям траур носили!
– Оль, женщины тогда не работали особо, так, на подхвате. Мне видится, что мама твоя просто привыкла жить за чей-то счёт. Только раньше это ваш папа был, а теперь - ты!
– Что?! - обиженно протянула Оля. – Да пошла ты! - и бросила трубку.
Катя закусила губу и посмотрела в окно. И правда, резковато она с подругой... Не надо было этого говорить, хоть только что обсуждала это с родителями, и повторила слово в слово отца. Она написала смс:
"Оль, прости, пожалуйста! Я сказала лишнего. Не обижайся, пожалуйста. Я больше не буду..."
Подруга не ответила, но позвонила сама на следующий день.
– Самое противное, Кать, что ты ведь права. - сказала она и продолжила: – Просто мне стыдно в этом признаться самой себе, а самое обидное, что ничего с этим поделать я не могу. Я и так, и сяк к ней подходила, но у неё всегда один ответ, вернее, два: или я её в могилу хочу свести, или нам и так хорошо, зачем ей работать? Если честно, очень хочется всё бросить и уехать куда глаза глядят, но ведь она, и вправду, может что, нибудь сотворить с собой, я её знаю.
– А ты попробуй, Оль! - подхватила мысль подруга. – Может, когда встанет перед выбором, сразу и работу найдёт, и скорбеть перестанет?
Ольга помолчала несколько минут, а потом ответила:
– Попробовать-то можно, главное - не пожалеть потом...
– Пока не сделаешь, не узнаешь! - улыбнулась Катя. – Давай в кино прогуляемся? Я тебя с парнем познакомлю. У него такой друг симпатичный, как раз в твоём вкусе. А? Пошли?
– Я у мамы спрошу, ладно?
Катя скривила лицо, как от горечи:
– А, ну да, я забыла... Спроси. Только про ребят не говори.
Удивительно, но Мария отпустила великовозрастную дочь - ведь речь шла о Кате, а не о ком-то другом. Хотя, никого, кроме Кати, у Оли не было - все связи мать тут же обрывала, не давая дочери завязать новые знакомства. Пришла Ольга в каком-то немыслимом одеянии, явно, с чужого плеча - вся в чёрном, в юбке до пола, юная привлекательная девушка была похожа на монашку. По секрету шепнула Кате, что мать заставила её так одеться, и не стала перечить, чтобы та не передумала. Парней, впрочем, её неординарный наряд не испугал, и стоя у подъезда, они рискнули поцеловать девушек. В щёчку. Время было уже ближе к десяти вечера, и провожая Олю до дверей, Катя сказала:
– Наконец я увидела мою Олю, настоящую! Я тебя такую не видела сто лет! Живая, весёлая, жизнерадостная, остроумная! - обняв подругу, продолжила: – Пожалуйста, оставайся такой всегда!
Ольга кивнула, но едва открылась дверь, как выражение её лица резко поменялось, и из молодой красивой девушки она превратилась в замкнутую старую деву - поджатые губы, брови сдвинуты на переносице, пристальный взгляд из-под бровей вкупе с опущенными плечами и приобретённой сутулостью делали её старше лет на пятьдесят.
Катя хотела что-то сказать на прощание, но услышала недовольный голос Марии Викторовны за дверью:
– И где ты шлялась? Кто с вами был? Кто это?
Ольга захлопнула поскорее дверь, чтобы никто не слышал упрёков матери, а Катя грустно оглядываясь, медленно спускалась по ступенькам.
На день рождения Кати, который состоялся три месяца спустя, Ольга снова удивила:
– А я это не ем, - сказала она, когда Катя выкладывала ей на тарелку любимый ранее Оливье.
– Давно?
– Нет, мама строго следит за моим питанием, поэтому майонез у нас под запретом... Она обязательно спросит, что я ела, а обманывать я не умею.
Катя даже села от неожиданности.
– А не надо обманывать, Оль, просто не говори ей, что ты его ела, вот и всё. От столовой ложечки ничего не будет, уж поверь.
– Нет, Кать, не нужно, - стояла на своём Ольга. – Она чувствует всё, и я не хочу её расстраивать. Поэтому, с вашего позволения, я овощного салата возьму и винегрет, хорошо?
– Смотри сама, - хотела поначалу обидеться Катя, но передумала - хорошо, что подругу отпустили хотя бы, а что там она хочет есть - её личное дело.
На дне рождения присутствовал тот самый друг парня Кати, Сергей. Он бросал недвусмысленные взгляды на девушку, и когда удалось улучить момент, увёл её на балкон. Ольга выбежала оттуда красная, как рак, и стыдливо вытирая губы, оглянулась по сторонам. Все понимающе отвернулись и сделали вид, что ничего не произошло, а когда за стол сел сияющий Сергей, Катин парень, Дима, одобрительно толкнул его под столом ногой.
Ольга влюбилась. Влюбилась так, что только от одного упоминания имени или воспоминания о том вечере, становилась пунцовой и мечтательно улыбалась. Мать не смогла не заметить изменений в дочери, и когда та в очередной раз отпрашивалась к Кате, категорически отказала. Оля плакала, клялась, что вернётся не позже девяти, что ничего такого нет и вообще, это просто дружеские посиделки, но мать была неуклонна. Всё, что оставалось Ольге - переписка и переговоры по телефону шёпотом, под одеялом.
В понедельник, уйдя на работу, Ольга твёрдо решила, что вечером серьёзно поговорит с матерью, и поставит условие, что имеет право на личную жизнь. Мать выслушала дочь и вместо того, чтобы отказать или согласиться, молча выбросила в мусоропровод всю косметику, новое красивое бельё и даже бритвенный станок.
– Вот твоя самостоятельность! - зло бросила она, и когда Ольга расплакалась, сказала: – Вот когда меня не будет, можешь жить, как хочешь! А пока я жива, будешь делать то, что я говорю!
Чтобы контролировать дочь, Мария заставила Ольгу уволиться и устроила её продавщицей в ближайший продуктовый магазин - старший продавец и охранник были одноклассниками матери, и представив дочь, как недалёкую похотливую дурочку, уговорила их передавать ей каждый шаг девушки.
С этого дня жизнь Оли превратилась в настоящий ад. Мать знала всё, вплоть до частоты и длительности походов в туалет. Плача, Ольга жаловалась Кате на мать, но уйти от неё так и не решалась, как ни уговаривала подруга.
– Как ты не понимаешь, Кать? Я уже вытаскивала её из петли, от таблеток отпаивала, с балкона снимала, стараюсь делать всё, как она хочет, только чтобы не спровоцировать очередной приступ суицида. - говорила Оля, оправдывая нездоровое отношение Марии к дочери.
Только вот, как ни прятала мать Ольгу от любви, Сергей находил способы встретиться и хотя бы подержать любимую за руку.
Тот день начался, как обычно - Катя с утра уехала в институт, Оля пошла на работу. Впервые за много дней она не бегала в туалет и не пропадала там по пятнадцать минут, чтобы хоть так поговорить с любимым. Охранник во все глаза глядел на девушку, но та была сосредоточена на взвешивании сахара в пакетах. Вечером, закрыв магазин, Оля, как обычно, пошла домой, но задержалась на несколько минут. Мать не преминула высказать упрёк за опоздание, но дочь молча закрыла дверь на замок и навесила щеколду.
Что будет потом, Катя узнает от следователя. В тот поздний вечер она только услышала звонок от Ольги, и её нервный смех в трубке напугал до чёртиков - Катерина даже побледнела, когда услышала:
– Как там говорится? Нет человека - нет проблемы, да? Ха-ха-ха! Всё будет хорошо, подруга! Теперь точно будет так, как я хочу!
***
Зайдя домой, Оля разогрела ужин и подала матери. Через несколько минут Мария побледнела и сказала, что её знобит. Уговорив мать лечь в горячую ванну, Ольга аккуратно вымыла всю посуду и села на кухне ждать.
Ждать, когда мать умрёт от яда и захлебнётся под водой, а Ольга представит это, как несчастный случай.
Однако, найти по горячим следам девушку не представилось возможным - и она, и Сергей исчезли из города и нашлись спустя почти двадцать лет, когда дело о преступлении уже лежало в архиве. К тому времени они стали родителями троих детей, сменили имена и фамилии, и лишь по голосу Катя смогла узнать подругу, которая помнила номер их домашнего телефона.
Разумеется, ни о какой психиатрической экспертизе речи не шло, ведь главная подозреваемая пропала без вести. По речи никаких отклонений Катерина распознать не смогла, хотя и была к тому моменту опытным психиатром. На встречу Ольга согласилась, но только исключительно по видеосвязи, ведь звонок был международным - Оля звонила с Аляски.
По-настоящему страшный способ выбрала Ольга, чтобы сорваться с крючка нездоровой матери...
