Часть 82
— Палаша, я думал о тебе! — прошептал Сергей Иваныч.
— Да когда ж тебе было думать обо мне? Все время занят! — Пелагея, уткнувшись в его крепкое плечо, улыбалась.
Она испытывала какие-то совершенно новые чувства. Это не был тот трепет, который она чувствовала с мужем, и это не была страсть, которая возникла с Петром. И уж тем более это не было то зыбкое, непонятное кратковременное чувство, которое она питала к Федору. Это было совершенно иное новое чувство — какая-то тихая домашняя радость и обретенный покой!
Она ощущала влечение к Иванычу и на физическом уровне, но это не было главным. Главным было другое. Палаша не могла полностью ухватить это зарождающееся чувство, чтобы четко понять, какое оно, но она осознавала, что это нечто большое, емкое и непонятное.
— Ты права, — ответил он, выбив ее из размышлений, — времени на личную жизнь у меня совсем мало. Но хочешь верь, а хочешь нет — Риту, операционную сестру, Пелагеей называл часто. Она не обижалась, а только интересовалась: кто это? Где она?
— Иваныч, да просто не было вокруг тебя женщин! Ты же даже на улицу не выходишь.
— Не знаю, Палаша! Да вроде были… и сейчас есть. Та же Рита, кстати, Зина, Зоя… Но не возникало у меня к ним такого влечения! Не знаю, в чем твоя загадка! Да только тянет меня к тебе как магнитом, Палаша!
— А ты меня теперь, кроме как Палашей, и не называешь никак! — подмигнула Пелагея, умышленно переведя разговор в другое русло. Ее пугала искренность Иваныча. Она не чувствовала себя готовой к отношениям. Дружба — да, но не то, о чем говорил он.
— Понравилось мне. Ты знаешь, бабушка у моей мамы была, она мне много о ней рассказывала: так вот ее тоже Пелагеей звали.
— Да что ты!
— Да! — Иваныч еще крепче обнял Пелагею. — Да только ее Полиной называли.
— Меня никогда Полиной не называли. А Палашей муж стал звать, ну а потом и все…
— Так тебе нравится или нет? Продолжать мне звать тебя так?
— Зови, зови, Иваныч! Шибко нравится.
Пелагея прижалась к доктору потеснее, словно зарылась внутрь него, а он с удовольствием ее принял.
— Палашенька, ты ж устала…
— Ой, — вскрикнула Пелагея, — какая ж я дура! Я-то все бинтами да ватой орудовала! А ты ж сколько операций провел? Кто устал — так это ты! Давай, иди-ка приляг! А я посижу рядом с тобой! Буду охранять твой сон, никому не позволю тебя потревожить.
— Есть немного… устал… хотя знаешь, мне так хорошо сейчас… да как же можно спать? Давай-ка мы с тобой выпьем…
— Иваныч?! Ты чего это? Что-то часто!
— Палаша! Да какая ж радость! Ты рядом, людей спасли! Никто не умер.
В этот момент дверь тихонько приоткрылась:
— Сергей Иваныч!
То была Зина, постовая сестра.
— Женщина… молодая… ну из погорельцев…
— Что? — вскочил Иваныч. — Умерла?
— Нет, но у нее… в общем, выкидыш…
Палаша вспомнила пожилого мужчину, которого она перевязывала последним.
— Все-таки выкидыш… — прошептала она, — как жалко…
— Ты знала ее? — спросил Иваныч.
Палаша скорбно покачала головой:
— Нет, я перевязывала отца ее мужа. Они долго ждали этого ребенка. Фронтовики… никак не могла забеременеть, отец вчера приехал, а сегодня…
— Зина, в гинекологию ее давай…
— Да, Сергей Иваныч, отвезли уже.
Зина ушла, плотно прикрыв дверь.
— Эх, только порадовался!
— Такой пожар был! Столько пострадавших… без жертв никак! Как на войне! Все как на войне… Приляг, Иваныч, отдохни! Завтра силы нужны будут.
— А ты?
— И я прикорну с тобой рядом, чуть подремлю.
Доктор прилег на небольшой диванчик, тут же, в ординаторской. Пелагея села у него в ногах. Он провалился в сон моментально, только коснувшись головой подушки. Палаша же получила возможность сидеть рядом с человеком, отношений с которым как с мужчиной у нее никогда не было, но в душе зарождалась некое чувство, которое было больше, чем любовь к мужчине, оно обретало черты совсем иной любви.
«Как к отцу? А может, наоборот, как к сыну, которого отняла у меня война! Какой бы он был теперь? Как бы сложились наши отношения?»
Она вспомнила, как незадолго до войны Егор уехал в соседний колхоз, а ей вдруг срочно понадобилось в город, так вот сын тогда сказал:
— Мама, ня поедешь! Батьки нет, так вот я за нево! А я ня разряшаю одной раскатываться! И батя ба ня позволил!
Пелагея тогда с гордостью посмотрела на своего враз повзрослевшего сына. Именно в тот день она поняла, что он уже не подросток, а настоящий мужчина. Намедни ему восемнадцать исполнилось. Меньше чем через год его не стало. Кровожадная война забрала…
Так вот, глядя на спящего доктора, Палаша видела в нем разом: и своего отца, заботы которого у нее никогда не было, и сына, о котором самой больше никогда не доведется позаботиться.
«Это счастье мое! — вдруг пришла в голову мысль. — То, которое нужно мне! И отец, и сын, а может… и муж?»
Она тихонько привалилась к спинке дивана, и сон сморил ее.
И снова танцевала. На этот раз платье было белым, с широким атласным поясом. Он приятно стягивал талию, а в голове билась мысль: скоро нельзя будет стягивать. Почему? Иваныч улыбнулся и сказал: шей широкое платье! Скоро оно тебе понадобится. Зачем? Узнаешь! Скоро узнаешь…
…Как ни странно, сидя в такой неудобной позе, Пелагея хорошо отдохнула и прекрасно себя чувствовала. Она посмотрела на Иваныча, тот открыл глаза, тут же вскочил:
— Который час?
— Полшестого, — шепотом ответила Пелагея, мельком взглянув на будильник, рядом на тумбочке. — Отдохнул немного?
— Прекрасно отдохнул! Давно я так хорошо не спал. И ты знаешь, Палаша, мне сон приснился! Я лет десять снов не видел. Мне жена снилась. Такая красивая, улыбалась. Она помахала мне и ушла. Что бы это значило, Палаша?
Пелагея пожала плечами.
— Мне тоже сон снится. Один и тот же несколько ночей подряд. И в нем есть ты…
Доктор обнял Пелагею. Она с удовольствием прижалась к нему.
— Я бы хотел так спать каждую ночь!
Сказал и рассмеялся.
— Ты чего? — забеспокоилась Пелагея.
— Ну не можешь же ты каждую ночь сидеть около меня, да и диван мне не по росту.
Иваныч серьезно посмотрел на Пелагею:
— И каморка маловата.
Пелагея смутилась, оперлась на костыль, встала, засуетилась:
— Пойду я, Иваныч! Через два часа занятия.
Доктор тоже подскочил:
— Нет, не отпущу без ответа.
— Какого ответа?
— Хочешь ли ты этого так же, как и я?
— Пусти, Иваныч!
— Нет! Не пущу!
— Не знаю! Дай время.
— Жду ответа до вечера! А сейчас идем, провожу.
Проходя мимо поста, поинтересовался:
— Все тихо?
Зина кивнула.
Палаша с удовольствием отметила, что и ему, так же как и ей, гораздо важнее дело, нежели личное. Ее это не обижало, а радовало.
«Отец, сын, муж, единомышленник! Счастье!»
Татьяна Алимова
Все части здесь⬇️⬇️⬇️
предлагаю вам новогодний рассказ, очень душевный ⬇️⬇️⬇️