Тот день начинался как обычно. Весеннее солнце заглядывало в окна нашей квартиры, играя бликами на любимой чашке Сергея, забытой на кухонном столе. Я машинально провела пальцем по её краю – муж опять торопился на работу и не успел допить свой кофе. В последнее время это случалось всё чаще.
Вздохнув, я потянулась за телефоном – проверить утренние сообщения. И тут услышала приглушённый голос Сергея из прихожей. Он вернулся за какими-то документами и теперь с кем-то разговаривал, видимо, забыв, что я дома.
– Да, всё готово... – его голос звучал непривычно тихо, почти шёпотом. – Только ей пока ничего не говори. Я хочу, чтобы это был сюрприз.
Сердце пропустило удар. Внутри что-то оборвалось, когда я различила эти слова. "Ей"... "Сюрприз"... В висках застучало, а к горлу подкатил горький комок.
Двадцать лет брака пронеслись перед глазами как один миг. Все наши счастливые моменты, ссоры и примирения, совместные планы... Неужели всё это может рухнуть? Я опустилась на стул, чувствуя, как дрожат руки. В голове настойчиво крутились обрывки воспоминаний – последние месяцы Сергей действительно изменился. Задержки на работе, странные звонки, отстранённость...
Вспомнились все те вечера, когда я ужинала одна, глядя на пустой стул напротив. "Срочное совещание", "важный проект", "встреча с партнёрами" – сколько раз я слышала эти объяснения? И вот теперь этот разговор...
Входная дверь хлопнула – Сергей ушёл, даже не заглянув на кухню. А я осталась наедине со своими мыслями, которые с каждой минутой становились всё мрачнее. Перед глазами проносились картины одна страшнее другой – кто она? Молодая коллега? Случайная знакомая? Или...
День тянулся бесконечно долго. Я пыталась занять себя домашними делами, но руки то и дело замирали, а в голове снова и снова прокручивались утренние фразы. К вечеру внутри всё кипело от смеси обиды, страха и гнева.
Когда в замке повернулся ключ, я уже не могла сдерживаться. Сергей вошёл в квартиру, как всегда немного уставший, с портфелем в руках. Он даже не успел снять пальто, когда я выпалила:
– Ты скрываешь что-то от меня? Я всё слышала... – мой голос дрожал от напряжения, а в глазах предательски защипало.
Сергей застыл в дверном проёме, всё ещё держа портфель. По его лицу пробежала тень растерянности, которую он тут же попытался скрыть. Но я успела заметить это мимолётное выражение, и оно только подтвердило мои худшие подозрения.
– О чём ты говоришь? – он попытался придать голосу беззаботность, но я слишком хорошо знала все его интонации. За двадцать лет совместной жизни научилась различать малейшие нотки неискренности.
– Не притворяйся! – голос предательски сорвался. – Я слышала твой разговор утром. "Только ей ничего не говори", "это будет сюрприз"... – последнее слово я почти выплюнула. – Кто она, Серёжа?
Он медленно повесил пальто на вешалку, словно оттягивая момент ответа. Эта его нарочитая неторопливость только подлила масла в огонь.
– Ты всё неправильно поняла, – наконец произнёс он, глядя куда-то мимо меня. – Давай не будем сейчас об этом.
– Нечего понимать! – я почувствовала, как по щекам покатились горячие слёзы. – Ты мне врёшь. Это женщина, да?
Сергей молча отошёл к окну, засунув руки в карманы брюк – жест, который я знала как признак его крайней растерянности. Обычно такой уверенный в себе, сейчас он казался потерянным. И это молчание... Оно било больнее любых слов.
– Значит, правда... – прошептала я, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
Развернувшись, я бросилась в спальню. Дверь захлопнулась с оглушительным грохотом, от которого задрожали стёкла в серванте. Упав на кровать, я зарылась лицом в подушку, пытаясь заглушить рыдания. Старая фотография на прикроватной тумбочке – мы с Сергеем в день свадьбы – теперь казалась жестокой насмешкой.
Сквозь шум в ушах я слышала его шаги за дверью. Он потоптался немного, видимо, раздумывая, стоит ли войти, но потом шаги стали удаляться. И это отступление ранило ещё сильнее. Раньше он всегда приходил мириться первым, даже если был не виноват. А сейчас...
Ночь прошла без сна. Я лежала, глядя в потолок, а в голове крутились обрывки воспоминаний – как познакомились, первое свидание, предложение руки и сердца... Всё казалось таким далёким, словно из другой жизни. Сергей устроился на диване в гостиной – впервые за все годы нашего брака мы спали раздельно.
Утро встретило гнетущей тишиной. Мы старательно избегали друг друга: я делала вид, что увлечена уборкой, он – работой за ноутбуком. Но я кожей чувствовала его взгляды, когда проходила мимо. В какой-то момент он всё-таки нарушил молчание:
– Оля... Освободи, пожалуйста, вечер. Я хочу всё объяснить.
Я замерла, не в силах обернуться. В его голосе слышалась какая-то особенная нотка – то ли мольба, то ли решимость. Несколько секунд я боролась с собой, потом едва заметно кивнула.
Весь день я не находила себе места. Каждая минута тянулась бесконечно долго, а в голове роились самые страшные предположения. Что он скажет? Признается в измене? Объявит, что уходит? От этих мыслей к горлу подкатывала тошнота, а руки начинали дрожать.
К шести часам Сергей появился на пороге нашей спальни. Я сидела у зеркала, машинально расчёсывая волосы – привычка, оставшаяся ещё с молодости. В отражении увидела его силуэт и заметила, что он переоделся в свой любимый тёмно-синий свитер. Тот самый, который я подарила ему на прошлое Рождество...
– Поехали? – тихо спросил он.
– Куда? – мой голос прозвучал хрипло.
– Увидишь.
Я молча накинула пальто. Была какая-то обречённость в том, как я следовала за ним к машине. Словно приговорённая, идущая узнать свой приговор.
Сергей вёл машину молча, только изредка поглядывая в мою сторону. Я смотрела в окно, не узнавая знакомые улицы – всё расплывалось от непрошеных слёз. Когда мы выехали за город, моё сердце сжалось ещё сильнее. Зачем он везёт меня так далеко? Чтобы легче было расстаться?
Но когда машина свернула на знакомую просёлочную дорогу, я недоуменно выпрямилась. Этот путь я знала с детства – он вёл к родительскому дому. К тому самому, где прошли мои лучшие годы, где мама пекла свои знаменитые пироги, а папа мастерил скворечники... Дом пустовал уже полгода, после того как родители перебрались в городскую квартиру поближе к нам.
– Сергей, зачем мы... – начала было я, но осеклась.
В сумерках дом светился. Буквально светился! Гирлянды опутывали террасу, мягко мерцая в весенних сумерках. На подъездной дорожке стояла машина моей сестры Тани, а из окон лился тёплый свет.
Я в оцепенении вышла из машины. Ноги сами понесли меня к крыльцу, где уже стояла улыбающаяся Таня.
– С годовщиной первой встречи, сестрёнка! – она крепко обняла меня.
– Что... что это всё значит? – я переводила растерянный взгляд с сестры на мужа.
Сергей подошёл ближе, взял меня за руку:
– Помнишь, как ты говорила, что мечтаешь сохранить этот дом? Что здесь столько памятных моментов? – он мягко сжал мои пальцы. – Я выкупил его у твоих родителей. Последние три месяца мы с Таней занимались ремонтом. Хотел сделать сюрприз к годовщине нашего знакомства... Поэтому всё скрывал.
Я застыла, не в силах поверить своим ушам. А Сергей продолжал:
– Здесь новая крыша, поменяна проводка, установлено отопление... Теперь мы сможем приезжать сюда в любое время года. Как ты всегда мечтала.
– А тот разговор... утром...
– Я говорил с Таней. Просил её не проболтаться раньше времени. Она контролировала последние штрихи, пока я был на работе.
Я стояла посреди гостиной родительского дома, и слёзы – теперь уже совсем другие – катились по щекам. Всё вокруг было таким родным и одновременно обновлённым. Старый бабушкин буфет, начищенный до блеска, всё так же хранил любимый сервиз.
На стенах – отреставрированные семейные фотографии в новых рамках. А на столе... я ахнула: мамина скатерть с вышивкой, которую доставали только по особым случаям.
– Боже, Серёжа... – мой голос дрожал. – А я... я подумала...
Он притянул меня к себе, уткнулся носом в макушку – как делал всегда, когда хотел успокоить: – Знаешь, когда ты вчера устроила мне допрос, я чуть было не рассказал всё прямо там. Но столько сил было вложено в этот сюрприз...
– Прости меня, – я вцепилась в его свитер, чувствуя, как краска стыда заливает щёки. – Я такая дура...
– Эй, – он приподнял моё лицо за подбородок, заглядывая в глаза. – Ты не дура. Ты просто любишь меня. И знаешь что? Я благодарен за это. За то, что даже после двадцати лет тебе не всё равно.
Таня деликатно кашлянула у входа в кухню: – Пока вы тут выясняете отношения, пирог стынет. Между прочим, по маминому рецепту!
От этих слов защипало в носу – мамины пироги, как часть детства, как символ семейного уюта... Я огляделась внимательнее: на кухне что-то шкворчало, пахло корицей и ванилью. В камине потрескивали дрова, бросая тёплые отблески на стены.
– Идём, – Сергей потянул меня за руку. – Я ещё не всё показал. Помнишь веранду, где ты любила читать? Мы полностью восстановили её, даже нашли такие же плетёные кресла...
Мы ходили по дому, и с каждой комнатой, с каждой деталью я всё острее чувствовала, сколько любви было вложено в этот сюрприз. Сергей помнил всё: как я мечтала сохранить это место, как грустила, когда родители решили переехать, как говорила о том, что здесь должны бегать наши внуки...
Вечер пролетел незаметно. Мы сидели за столом, пили чай с Таниным пирогом, смеялись над моими подозрениями. Сестра рассказывала, как они с Сергеем выбирали обои, как спорили из-за цвета штор, как прятались от меня, случайно встретив в строительном магазине.
Уже в машине, по дороге домой, я положила голову Сергею на плечо: – Знаешь, а ведь это даже хорошо, что я подслушала тот разговор...
– Это почему же? – он удивлённо покосился на меня.
– Потому что теперь я точно знаю: даже если ты что-то скрываешь, это обязательно окажется чем-то хорошим.
Сергей рассмеялся и крепче сжал руль: – Двадцать лет вместе, а ты всё такая же...
– Какая?
– Единственная.
За окном мелькали фонари, в термосе остывал мамин чай, а в багажнике лежал кусок пирога, который Таня завернула с собой. Я думала о том, как иногда мы сами придумываем себе страхи, не замечая главного – той любви, которая живёт в мелочах, в заботе, в желании сделать близкого человека счастливым.
Засыпая той ночью в нашей городской квартире, я уже строила планы на ближайшие выходные. В конце концов, веранду нужно украсить цветами, а в саду посадить мамины любимые пионы. И пусть это будет наш новый семейный проект – теперь уже без тайн и недомолвок.