Фотография на память
— Ты променял нашу семью на секретаршу? После двадцати лет брака? — с болью спросила Анна, разглядывая смятый чек из ресторана, выпавший из кармана мужниного пиджака.
Сергей молчал, нервно постукивая пальцами по столу. В этой тишине было больше ответов, чем в любых словах оправдания.
— Ну что ж ты молчишь? — её голос дрогнул. — Хоть что-нибудь скажи!
— А что тут скажешь... — он тяжело вздохнул, по-прежнему избегая её взгляда. — Само как-то...
— "Само"? — Анна горько усмехнулась. — Двадцать лет брака "сами" покатились к чертям? Или эта... эта девица "сама" в твою постель запрыгнула?
С кухни доносился монотонный звук капающей воды. Кап-кап-кап — словно метроном, отсчитывающий секунды их разрушающейся жизни.
— Мам, пап, я дома! — раздался звонкий голос дочери.
Анна торопливо смахнула слезы, а Сергей наконец поднял глаза. Каштановая копна волос промелькнула в дверном проеме — Катя, их семнадцатилетняя дочь, заглянула в гостиную.
— У вас тут всё нормально? — она застыла на пороге, чувствуя напряжение, висевшее в воздухе.
— Да, солнышко, всё хорошо, — Анна попыталась улыбнуться. — Как в школе?
— Та-а-ак, — протянула Катя, переводя подозрительный взгляд с отца на мать. — Вы чего такие... странные?
— Просто устали, — буркнул Сергей, поднимаясь из-за стола. — Пойду приму душ.
Анна смотрела ему вслед, чувствуя, как внутри всё сжимается от боли и обиды. Двадцать лет... Кажется, ещё вчера они были молодоженами, строили планы, мечтали о будущем. А теперь что? Седина на висках, морщинки у глаз и этот чёртов чек из ресторана.
— Мам, — Катя присела рядом, — что-то случилось?
— Нет, милая, — Анна рассеянно погладила дочь по голове. — Просто... взрослая жизнь иногда бывает сложной.
— Это из-за моего поступления? — в голосе дочери послышалось беспокойство. — Вы опять спорили?
Анна грустно улыбнулась. Если бы всё было так просто... Катя собиралась поступать в медицинский в другом городе, и это, конечно, тревожило их обоих. Но сейчас эта проблема казалась такой мелкой по сравнению с тем, что происходило.
— Знаешь, — Анна вдруг выпрямилась, — а я записалась на курсы фотографии.
— Правда? — Катины глаза загорелись. — Ты же всегда хотела!
— Да, — кивнула Анна. — Решила, что хватит откладывать жизнь на потом.
С лестницы донёсся шум воды — Сергей включил душ. Анна представила, как он стоит под горячими струями, пытаясь смыть с себя... что? Вину? Стыд? Или следы чужих прикосновений?
— Мам, а можно я с тобой? — Катя подпрыгнула на месте от возбуждения. — Ну, на курсы? Я тоже хочу научиться фотографировать!
— У тебя экзамены на носу, — Анна покачала головой. — Сначала поступление, а потом...
Потом... Что будет потом? Как жить дальше, когда твой мир рушится, а ты даже не знаешь, с чего начать его восстанавливать?
Вечером, лежа в постели рядом с мужем (теперь казавшимся таким чужим), Анна думала о предстоящих курсах. Может, это и правда шанс? Не просто научиться фотографировать, а начать замечать что-то новое в жизни, увидеть её под другим углом?
Сергей повернулся на бок, демонстративно отвернувшись к стене. В темноте его спина казалась каменной.
— Ты ведь понимаешь, что нам нужно поговорить? — тихо произнесла Анна.
— Давай не сейчас, — глухо отозвался он.
— А когда? Когда будет удобно твоей... — она осеклась, вспомнив о дочери за стенкой.
— Анна, пожалуйста...
— Что "пожалуйста"? — она приподнялась на локте. — Думаешь, если будешь молчать, всё само рассосётся? Или надеешься, что я сделаю вид, будто ничего не произошло?
Он резко сел на кровати:
— А чего ты хочешь? Чтобы я на коленях просил прощения? Чтобы рвал на себе волосы? Да, я облажался. Да, я... — он запнулся. — Я не знаю, как это получилось.
— Не знаешь? — Анна горько усмехнулась. — А я знаю. Просто в какой-то момент ты решил, что я стала слишком... обычной. Слишком знакомой. Слишком... старой?
— Прекрати...
— А что, разве не правда? — она почувствовала, как к горлу подступают слезы. — Сколько ей? Двадцать пять? Двадцать семь?
— Двадцать три, — эти слова вырвались у него непроизвольно, и он тут же пожалел о сказанном.
Анна почувствовала, как что-то оборвалось внутри. Двадцать три. Господи, она же всего на шесть лет старше их дочери...
За окном мигнул и погас фонарь, погружая комнату в полную темноту. Где-то вдалеке завыла собака, и этот тоскливый звук слишком точно отражал то, что творилось сейчас в душе Анны.
— Знаешь, — она медленно произнесла каждое слово, — завтра начинаются мои курсы фотографии. И я... я хочу, чтобы ты съехал к тому времени, как я вернусь.
Тишина, повисшая после этих слов, была оглушительной.
***
Фотостудия оказалась маленькой, но уютной. Анна нерешительно переминалась с ноги на ногу у входа, разглядывая развешанные по стенам черно-белые портреты.
— Впервые на курсах? — раздался за спиной низкий мужской голос.
Она обернулась и встретилась взглядом с высоким мужчиной лет сорока пяти. Взъерошенные седеющие волосы, потертые джинсы, на шее болтается старенький "Никон".
— Настолько заметно? — Анна смущённо улыбнулась.
— Да нет, просто все новички сначала топчутся у этой стены, — он протянул руку. — Максим. Можно просто Макс. Я веду эти курсы.
— Анна... можно просто Аня, — она пожала его руку и почувствовала, как щеки предательски краснеют.
— Ну что, Аня-можно-просто-Аня, готова увидеть мир через объектив?
В его глазах плясали озорные искорки, и Анна вдруг поймала себя на мысли, что впервые за последние дни ей хочется улыбаться.
— Эй, народ, подтягиваемся! — Максим хлопнул в ладоши, обращаясь к остальным ученикам. — Сегодня будем учиться видеть необычное в обычном.
Анна устроилась за небольшим столиком, достала блокнот. Руки слегка дрожали — последний раз она чувствовала себя так неуверенно на первом курсе института, сто лет назад.
— Тоже решила с нуля начать? — шепнула соседка, полноватая женщина с добрыми глазами. — Я Тамара. После развода вот... решила себя найти.
— С чего ты взяла, что я... — начала Анна, но осеклась, поймав понимающий взгляд Тамары.
— Да по глазам видно, — та грустно усмехнулась. — У всех нас, "новеньких", такой взгляд — будто потеряли что-то важное и теперь ищем.
Телефон в сумке завибрировал. Сергей. Третий звонок за утро. Анна решительно нажала "сбросить".
— Так, дамы и господа, — Максим начал занятие, — фотография — это не просто картинка. Это история. Эмоция. Момент жизни, пойманный в кадр. Кто-нибудь знает, почему люди начали фотографировать?
— Чтобы сохранить воспоминания? — предположил кто-то из группы.
— А может, чтобы забыть? — тихо произнесла Анна, не осознавая, что говорит вслух.
Максим внимательно посмотрел на неё:
— Интересная мысль. Иногда мы фотографируем то, с чем готовы проститься. Своего рода... терапия памяти.
После занятия Анна задержалась, рассматривая фотографии на стенах. Одна особенно зацепила взгляд — пожилая пара на скамейке, держатся за руки, смотрят в разные стороны.
— Нравится? — Максим встал рядом. — Я снял их в парке год назад. Знаешь, что самое интересное? Они поругались в тот момент. Крупно. Но руки не расцепили.
— Почему?
— Привычка, наверное. Или... — он помолчал. — Или понимание, что даже в ссоре главное — не отпускать.
Анна почувствовала, как к горлу подступает комок.
— А у вас есть фотографии... разрушенных отношений? — спросила она, сама удивляясь своей смелости.
— Целый альбом, — он усмехнулся. — Хочешь увидеть?
Они просидели в студии до вечера. Максим показывал свои работы, рассказывал истории, учил держать камеру. Его пальцы, теплые и уверенные, поправляли её руки, выставляя правильный захват.
— Ой, я же дочери обещала ужин приготовить! — спохватилась Анна, глянув на часы.
— Дочери? — в голосе Максима мелькнуло что-то похожее на разочарование.
— Да, Кате семнадцать. Скоро в другой город уезжает, учиться.
— А муж?
Анна замерла. Потом медленно произнесла:
— Муж... съехал. Вчера.
Повисла пауза. За окном моросил мелкий дождь, на стекле расплывались оранжевые пятна фонарей.
— Знаешь, что самое сложное в фотографии? — вдруг спросил Максим. — Поймать момент между "ещё нет" и "уже не будет". Вот эту тонкую грань настоящего. В жизни, наверное, так же...
Дома Катя встретила её с красными от слёз глазами:
— Мам, папа правда от нас ушёл? Он звонил. Сказал, поживёт пока у друга...
Анна обняла дочь, уткнулась носом в пахнущие шампунем волосы:
— Всё будет хорошо, солнышко. Мы справимся.
Ночью, лёжа в пустой постели, она листала фотографии в телефоне. Вот они с Сергеем двадцать лет назад — молодые, счастливые. Вот первые шаги Кати. Вот прошлогодний отпуск...
"Иногда мы фотографируем то, с чем готовы проститься..."
Анна решительно нажала кнопку "удалить" и выключила телефон. Утром нужно было снова идти на курсы. И почему-то эта мысль вызывала странное волнение.
***
— А знаешь, у тебя талант, — Максим рассматривал фотографии Анны на экране компьютера. — Особенно этот снимок... Смотри, как ты поймала свет в глазах старика.
Прошло три недели. Анна приходила в студию каждый день, часто задерживаясь допоздна. Фотография затягивала её, как омут.
— Да ладно, — она смущённо махнула рукой, — просто повезло с ракурсом.
— Не скромничай, — он повернулся к ней. — У тебя особый взгляд. Ты видишь... душу.
Их лица оказались слишком близко. Анна почувствовала запах его одеколона, смешанный с ароматом кофе.
Звонок телефона разрушил момент.
— Анна, нам надо поговорить, — голос Сергея звучал непривычно серьёзно. — Я увольняю Юлю.
— Кого? — она сделала вид, что не понимает.
— Ты прекрасно знаешь, кого. Мою секретаршу. Я всё осознал, Аня. Я хочу вернуться.
Она молча смотрела на падающие за окном листья. Октябрь раскрасил город в золото и багрянец.
— Аня, ты слышишь?
— Слышу, — она сглотнула комок в горле. — И что дальше?
— Я люблю тебя. Всегда любил. Это было... помутнение какое-то.
Максим делал вид, что занят настройкой камеры, но она чувствовала его напряжённый взгляд.
— Давай встретимся, поговорим, — не отступал Сергей. — Катя скучает. Я скучаю.
— Хорошо, — неожиданно для себя согласилась она. — Завтра в семь, в нашем кафе.
Закончив разговор, Анна обессиленно опустилась на стул.
— Муж? — тихо спросил Максим.
— Да. Хочет вернуться.
— А ты? Чего хочешь ты?
Она подняла на него глаза:
— Не знаю. Правда не знаю.
Вечером дома Катя металась между готовкой и учебниками:
— Мам, представляешь, папа звонил! Сказал, что всё наладится. Это правда?
— Солнышко... — Анна присела рядом с дочерью. — Всё сложно.
— Но ты же любишь его? — в глазах дочери плескалась надежда.
"А люблю ли?" — подумала Анна.
Утром пришло сообщение от Максима: "Ты сегодня придёшь?"
"Нет, встречаюсь с мужем."
"Понятно. Удачи."
За этим "понятно" чувствовалась такая горечь, что у Анны защемило сердце.
Сергей ждал её у входа в кафе с огромным букетом роз:
— Привет.
— Привет, — она посмотрела на цветы. — Как в первый раз, помнишь?
— Помню, — он улыбнулся. — Ты тогда сказала, что не любишь розы.
— А ты всё равно их дарил.
— Потому что я упрямый баран, — он невесело усмехнулся. — Аня, я всё просрал, да?
Это простое "просрал" вдруг кольнуло болью — таким родным оно было, таким... его.
— Знаешь, — она крутила в руках чашку с остывшим кофе, — я ведь тоже виновата. Закрутилась в быту, перестала за собой следить...
— Нет! — он резко перебил её. — Не вздумай себя винить. Я... я просто придурок. Решил, что трава зеленее... А она не зеленее, Ань. Она искусственная.
В этот момент телефон завибрировал. Сообщение от Максима: "Привет. Посмотри на последнюю фотографию, которую мы сделали вчера. Видишь этот свет в своих глазах? Он настоящий. Не предавай его."
Руки задрожали.
— Что-то случилось? — встревоженно спросил Сергей.
— Нет, просто... — она запнулась. — Сергей, я не знаю. Правда не знаю.
— Ты встретила кого-то? — он внимательно посмотрел ей в глаза.
— Я встретила себя, — тихо ответила она. — И эта встреча оказалась важнее всего.
За соседним столиком молодая пара кормила друг друга мороженым. Они были так поглощены друг другом, что не замечали ничего вокруг.
— Помнишь, как мы тоже так сидели? — спросил Сергей. — В этом же кафе?
— Помню. Но память — странная штука. Она хранит только хорошее, выбрасывая плохое. А я теперь хочу помнить всё. И хорошее, и плохое. Чтобы больше не обманываться.
— Аня...
— Знаешь, — она вдруг выпрямилась, — я начала заниматься фотографией. И поняла одну вещь: каждый кадр — это выбор. Что оставить в фокусе, а что размыть. Что подсветить, а что оставить в тени. Я больше не хочу размывать свою жизнь, Серёж. Не хочу оставаться в тени.
Он потянулся к её руке:
— Я могу измениться.
— Можешь, — она кивнула. — Но я уже изменилась.
В этот момент раздался звонок от Кати:
— Мам! — голос дочери звенел от слёз. — Мамочка, я не сдала пробный экзамен! Я завалила химию! Теперь меня не возьмут в медицинский...
***
— Мамочка, я всё завалила! — рыдала Катя в трубку. — Я такая дура! Я... я сейчас еду домой.
— Стой! На чём едешь? — в голосе Анны зазвучала тревога.
— На... на велике... — всхлипнула дочь.
— Немедленно остановись! В таком состоянии нельзя...
Звук удара и резкий визг тормозов оборвал фразу. В трубке воцарилась мёртвая тишина.
— Катя! КАТЯ! — закричала Анна.
Сергей уже вскочил, схватил ключи от машины:
— Где она? Какой маршрут?
— По проспекту Ленина... от школы... — Анна трясущимися руками пыталась попасть в рукава куртки.
— Я за рулём, ты звони в скорую!
Они вылетели из кафе, оставив на столе нетронутые чашки и увядающие розы. Город слился в одно смазанное пятно за окном машины.
— Господи, только бы успеть, — шептала Анна, вцепившись в ремень безопасности. — Только бы всё обошлось...
Телефон завибрировал — Максим. Анна сбросила звонок.
Катю они увидели издалека — вокруг уже собралась толпа. Велосипед лежал на боку, переднее колесо было погнуто. Дочь сидела на бордюре, держась за голову. Рядом суетился пожилой водитель:
— Я её даже не задел! Она сама в столб врезалась!
— Мамочка! Папа! — Катя бросилась к ним, размазывая по лицу слёзы и кровь из разбитого носа.
Скорая приехала через десять минут. Диагноз — лёгкое сотрясение и ушибы. "Легко отделалась", — сказал врач.
Поздно вечером, когда Катя уже спала, накачанная успокоительным, Анна сидела на кухне, машинально листая фотографии в телефоне. Сергей молча поставил перед ней чашку чая:
— Помнишь, как она в первый раз на велик села?
— Помню, — Анна грустно улыбнулась. — Ты бежал рядом и держал за сиденье.
— А она кричала: "Папа, не отпускай!"
— И ты не отпускал.
Они замолчали, глядя в темноту за окном. Где-то вдалеке мигали огни ночного города.
— Знаешь, — наконец произнёс Сергей, — я сегодня понял одну вещь. Когда мы неслись по городу, я не думал ни о чём, кроме неё. Нашей девочки.
— Всё возвращается на круги своя, да? — Анна невесело усмехнулась. — Кризис, страх, паника... и вот мы снова вместе бежим спасать нашего ребёнка.
— Аня...
— Нет, подожди, — она подняла руку. — Я должна кое-что сказать. То, что случилось сегодня... это не решает наших проблем. Понимаешь?
Он кивнул:
— Понимаю.
— Но это напомнило мне кое о чём важном, — она достала фотоаппарат. — Смотри.
На экране появилась фотография их семьи, сделанная год назад. Они втроём, смеются, обнявшись.
— Я хотела стереть все наши фотографии, — тихо сказала Анна. — Думала, так будет легче забыть. Но дело ведь не в памяти, правда? Дело в выборе.
Телефон снова завибрировал. Максим.
— Ответь, — сказал Сергей. — Я всё понимаю.
Анна посмотрела на экран, потом на мужа, потом на дверь в комнату дочери.
— Знаешь, что самое сложное в фотографии? — она повторила слова Максима. — Поймать момент между "ещё нет" и "уже не будет".
Её палец завис над кнопкой "ответить".