– Как ни посмотри, наглость – второе счастье, – сварливо начала Екатерина Николаевна, дёрнув за угол своей клетчатой шали. Её голос, подобно расстроенной скрипке, резал слух всех в коридоре. Она поправила меховую шапку, словно корону, и с подозрением оглядела очередь. – Вот вы, девушка, перед кем занимали? За мной?! Нет, это вы заняли за мной!
Светлана, стоявшая рядом, изо всех сил сдерживала раздражение. Её воротник пальто был уже основательно изжёван руками – она мяла его всякий раз, когда свекровь начинала свой любимый марафон из претензий и морализаторства.
– Екатерина Николаевна, – произнесла она тихо, но твёрдо, чтобы не привлекать внимания окружающих. – Вам правда не стыдно спорить с пенсионерами?
Свекровь резко повернулась к ней. Шаль взметнулась, как флаг перед началом битвы.
– Стыдно?! – возмущённо воскликнула она, смерив Светлану ледяным взглядом. – Да, Светочка, я вижу, как вы себя ведёте. Никакого уважения к старшим! И не только к старшим, но и к семейным ценностям!
Светлана бросила взгляд на людей в очереди. Кто-то откровенно ухмылялся, кто-то отворачивался, чтобы не вмешиваться. Рядом стоявший мужчина с ребёнком изо всех сил старался сделать вид, что его тут нет.
– Екатерина Николаевна, – снова попыталась вмешаться Светлана, – вы же просто постоять в очереди пришли. Давайте... без концертов?
– Ах, концертов? – свекровь запрокинула голову, будто Светлана её оскорбила. – Ты меня ещё обвиняй! Зачем ты вообще пришла? Чтобы указывать мне, как жить?!
Света закрыла глаза и глубоко вздохнула.
"Почему именно я? Почему Игорь не мог сам привести свою мать? Я всего лишь вышла на час из дома, а уже ощущение, будто прошла квест на выживание".
Очередь двигалась медленно, в коридоре становилось всё теснее. В воздухе витал запах дезинфицирующего средства и слегка выветрившихся новогодних ёлок, стоявших в углу. Зима не торопилась отступать, а снежные пятна, принесённые на обуви посетителей, таяли, превращаясь в грязные лужицы.
– Знаете, Светлана, – не унималась свекровь, – если бы вы хоть раз слушали старших, жизнь у вас была бы намного проще.
– Угу, – буркнула Светлана, чувствуя, что готова взорваться. – Особенно, если всё время жить по вашим инструкциям.
– Не вам меня учить, – Екатерина Николаевна слегка склонила голову, поджав губы. – Мой сын вон каким человеком вырос!
Света стиснула зубы. Она не стала напоминать, что этот самый сын забыл и про очередь, и про свою мать, отдав всю заботу о Екатерине Николаевне ей, "свободной, как ветер".
Очередь сдвинулась на шаг. Светлана с облегчением взглянула на дверь кабинета: ещё несколько человек – и этот ад закончится. Но в глубине души она знала, что день только начался.
Когда Светлана впервые встретила Екатерину Николаевну, ей показалось, что та — образец классической русской свекрови: строгое лицо, сдержанные манеры, аккуратно собранный в пучок волос. Однако достаточно было одной фразы, чтобы это впечатление рухнуло.
– Светочка, – сказала тогда Екатерина Николаевна, сжимая её руку чуть сильнее, чем было нужно. – Надеюсь, вы понимаете, что жена – это хранительница очага. Я Игорю всегда говорила: главное, чтобы девушка умела готовить и в доме порядок поддерживала.
Светлана, растерянно улыбнувшись, решила не начинать дискуссию. Но за три года брака ей пришлось узнать, что за улыбчивой маской свекрови скрывался вулкан принципов и устаревших традиций.
– У нас в семье всё должно быть по традициям, – заявляла Екатерина Николаевна при каждом удобном случае. – Женщина обязана заботиться о доме, о муже. А ваш этот... феминизм – это просто мода. Уважение к мужчине – вот что важно!
Светлана молча кипела. Она работала менеджером в крупной компании, добилась успеха и гордилась своей карьерой. Но для Екатерины Николаевны её достижения были не больше чем "занятие для от скуки".
– Игорь-то работает, деньги приносит, а ты чего? – бросила свекровь как-то за семейным ужином.
– Мам, Света тоже работает, – попытался вставить слово Игорь.
– Ну да, – вздохнула свекровь, закатывая глаза. – Работает… но у вас дома борщ холодный.
Светлана сделала всё возможное, чтобы не показать обиды.
И вот теперь Екатерина Николаевна устроила очередной "семейный квест".
– Светлана, сходи со мной в поликлинику, – сказала она с невинным выражением лица. – Мне же тяжело, а ты всё равно свободна, как птичка.
– Екатерина Николаевна, я работаю. У меня дел хватает.
– Ну, у Игоря-то работа посерьёзнее, – возразила свекровь. – Он устает, ты же понимаешь.
Светлана не могла отказаться. Она знала, что в случае отказа за ужином обязательно услышит: "Вот, я тебя просила, а ты...".
И теперь она стояла в душном коридоре поликлиники, слушая, как свекровь публично обсуждает её с другими пенсионерами.
– Света у нас всё время занята, – громко рассказывала Екатерина Николаевна женщине в меховой шапке. – А уж с детьми как она будет, я не представляю. Это же труд! Тут не карьера нужна, а терпение!
Светлана закусила губу, чтобы не дать себе сорваться.
"Господи, ну почему? Разве я мало делаю? Игорь, конечно, молодец, сдал маму мне, а сам сидит в офисе. Никаких забот. Ему хоть раз пришлось так мучиться?!"
Она поправила воротник пальто, отгоняя неприятные мысли. А свекровь, будто не замечая её состояния, продолжала:
– В нашей семье всё по-другому. Я вот в своё время...
Светлана перестала слушать. Очередь двигалась медленно, и ей казалось, что коридор становится всё длиннее.
– Светлана, – не унималась свекровь, – вы же сами виноваты, что у нас с вами такие отношения. Я для Игоря всегда была главным человеком. А вы? Вы думаете, ваша карьера кого-то спасёт?
Светлана сделала вид, что не слышит. В конце концов, обсуждать это в коридоре поликлиники при десятке посторонних — верх неудобства. Она лишь бросила взгляд на дверь кабинета, мысленно умоляя очередь двигаться быстрее.
С тех пор как Екатерина Николаевна заступила в очередь, прошло уже больше часа. Коридор стал походить на холодильник — снежные потоки из открытой двери на входе находили путь внутрь, а зябкие посетители натягивали шарфы и плотнее застёгивали куртки.
– Извините, – перебил мысли Светланы мужчина с осунувшимся лицом, держащий за руку бледного мальчишку лет шести. – Можно без очереди?
Светлана сразу почувствовала жалость: ребёнок явно простудился, глаза устало блестели, а носик покраснел от холода.
Но Екатерина Николаевна не дала мужчине даже договорить. Она метнулась вперёд, как охотничья собака, перекрыв ему дорогу.
– Без очереди?! У нас тут всё по порядку, молодой человек! Все стоят и вы стойте. Почему вы решили, что ваш случай важнее нашего?
Мужчина растерянно отступил на шаг, а ребёнок робко потянул его за рукав:
– Папа, пойдём домой...
– Екатерина Николаевна! – Светлана схватила свекровь за локоть, пытаясь увести её в сторону. – Пустите их. Ребёнок заболел, им хуже, чем нам.
– Света, ты совсем потеряла голову? – свекровь обернулась с таким выражением, будто её предали. – Почему это мы должны страдать из-за чужих проблем? Я тут стою не ради удовольствия, между прочим!
– А им, вы думаете, ради удовольствия?! – Светлана уже не скрывала раздражения.
И тут произошло нечто неожиданное: на свекровином лице появилась почти театральная обида. Она выпрямилась, словно собираясь читать мораль:
– Вот оно что... Теперь понятно, как вы относитесь к старшим. Всё ради чужих, а для своих – ничего.
Светлана вдохнула глубже, чем перед прыжком в ледяную воду, и ответила:
– Екатерина Николаевна, хватит. Ребёнок должен идти первым. Это не обсуждается.
Свекровь, прорычав что-то вроде «Идиотизм», нехотя отступила.
Мужчина с ребёнком пробормотал:
– Спасибо, девушка. Вы очень добрая.
Светлана улыбнулась. И вдруг почувствовала, как в спине буквально разгорается пламя негодования её свекрови.
Она прекрасно знала это чувство — оно словно осязаемо обжигало затылок. Екатерина Николаевна стояла за ней с выражением святой обиды, которой посягнули на её права.
– Ну что, довольна? – еле слышно прошипела свекровь, когда мужчина с ребёнком скрылся за дверью.
Светлана, не оборачиваясь, ответила:
– Да, довольна.
И это, кажется, только подлило масла в огонь.
Очередь снова замерла. Люди вокруг начинали недовольно перешёптываться, а тягучее ожидание добавляло напряжения. Екатерина Николаевна, как и следовало ожидать, нашла способ заполнить паузу язвительными замечаниями.
– Света, – начала она с интонацией, будто разговаривала с провинившимся школьником, – вы только посмотрите, как легко сдаёте наши позиции. Вы с таким же успехом могли бы постоять и в конце очереди. Не думала, что у Игоря такая жена.
Светлана обернулась, бросив на свекровь усталый взгляд.
– Екатерина Николаевна, – произнесла она тихо, но с подчёркнутой чёткостью, – вы не думали, что уважение к людям – тоже часть традиций?
– А вы не думали, – парировала свекровь, чуть прищурившись, – что о семье думать важнее?
В голосе Екатерины Николаевны звучало столько негодования, что Светлана чуть не ответила ей резкостью. Но в этот момент лицо свекрови неожиданно изменилось. Она пошатнулась, будто что-то сломалось в её непробиваемой броне.
– Екатерина Николаевна? – Светлана быстро подхватила её под локоть. – Вы что, плохо?
– Да ничего, – отмахнулась та, хотя её бледность и дрожащие губы говорили об обратном.
– Никаких «ничего». Садитесь.
Светлана торопливо усадила свекровь на скамейку у стены. Люди в очереди, казалось, заметили их, но не спешили вмешиваться.
– Всё хорошо, – упорно твердил Екатерина Николаевна, хотя голос её звучал слабее обычного.
– Хорошо вам дома будет, – резко ответила Светлана. Она нащупала в сумке телефон, быстро вызвала медсестру и отошла на пару шагов, чтобы позвать кого-то из сотрудников поликлиники.
Через пять минут к ним подошла медсестра. Светлана вкратце объяснила ситуацию, и Екатерину Николаевну отвели в кабинет вне очереди.
– Ну, наконец-то хоть польза от вашей настойчивости, – прошептала Светлана себе под нос, прислонившись к холодной стене.
Теперь она осталась одна в коридоре. Гул голосов, скрип обуви по мокрому полу и слабый запах антисептика смешивались в угнетающую атмосферу. Она прижала ладони к лицу, чувствуя, как от усталости подкашиваются ноги.
"Почему всё так? Почему каждая встреча – это поле битвы? Неужели хотя бы раз нельзя просто... жить?"
Она снова посмотрела на закрытую дверь кабинета, где сейчас сидела свекровь. Внезапно накатили смешанные чувства – раздражение и злость сменились лёгкой тревогой.
"Она меня доводит, – думала Светлана. – Но это ведь мама Игоря. Она такая, какая есть. И если я с ней не справлюсь, как с этим справится он?"
Коридор казался бесконечным. Светлана поднялась, чтобы размяться, но шагнула всего пару раз, когда дверь кабинета открылась.
Медсестра помогла Екатерине Николаевне выйти. Теперь её лицо выглядело не таким бледным, а в руках она держала бумажку с назначением.
– Всё в порядке? – осторожно спросила Светлана, подходя ближе.
– Да, – хрипловато ответила свекровь, и, к удивлению Светланы, впервые за весь день не добавила сарказма.
Когда Екатерина Николаевна вышла из кабинета, её вид заметно отличался от прежнего. Лицо больше не выражало надменности, а во взгляде появилась непривычная усталость. Она медленно подошла к скамье, где ждала Светлана, и опустилась рядом.
– Светлана, – заговорила она, заправляя шаль под пальто, – знаете, что я поняла? Вы, кажется, вовсе не такая уж плохая жена.
Светлана, ожидавшая колкости или сарказма, растерянно посмотрела на неё.
– Это комплимент? – с лёгким недоумением уточнила она.
Екатерина Николаевна поморщилась, будто слово «комплимент» было для неё чем-то неприемлемым, но кивнула.
– Да, комплимент, – подтвердила она. – Сегодня вы показали, что умеете заботиться.
Светлана хотела было возразить, напомнить о бесконечных упрёках и замечаниях, но передумала. Вместо этого она кивнула, сдерживая улыбку.
– Спасибо, – сказала она коротко.
И хотя диалог был простым, Светлана ощутила лёгкую победу. Её свекровь впервые признала хоть что-то, и этого было достаточно, чтобы почувствовать себя лучше. Иногда даже небольшая перемена может стать началом чего-то большего.
На обратном пути Светлана и Екатерина Николаевна молчали. Машина медленно пробиралась по заснеженной улице, а тишину нарушал лишь скрип щёток стеклоочистителя.
Когда они добрались до дома, свекровь первой открыла дверь квартиры. Скинув шаль и пальто, она вдруг остановилась посреди прихожей, оглянулась на Светлану и сказала:
– Знаете, Светлана, вы хорошая жена.
Светлана удивлённо подняла брови, но не успела ничего сказать, потому что свекровь тут же добавила:
– Но неплохо бы ещё чайник вскипятить.
Светлана застыла на секунду, а потом неожиданно улыбнулась.
– Конечно, Екатерина Николаевна, – ответила она с той же самой сдержанной ироничной улыбкой.
Проходя на кухню, она мысленно представила себя, достающей газовый баллончик из сумочки. Идея была приятной, но нереализуемой – она не могла удержаться от смеха даже в мыслях.
Вместо этого она достала два бокала и бутылку с газированной водой.
– Сегодня чайник будет не нужен, – сказала она. – Давайте-ка я угощу вас чем-нибудь необычным.
И в этом, как она поняла, была её главная победа: мир с Екатериной Николаевной не заключался в полном принятии её характера. Он заключался в том, чтобы не терять себя в их отношениях.