Гена смотрел на стакан. В гранёных стенках отражалась его вытянутая физиономия. Из-за этого он становился ещё больше похож на рыбу, чему обычно. Гене это не понравилось. Он ударил кулаком по столу и позвал сына Лёшу.
Никто не отозвался. Гена добавил в голос грозности. В ответ послышался недовольный стон и звук маленьких шагов.
На пороге кухни объявился хмурый семилетний мальчик.
– Садись, – велел отец. Затем налил стакан сока. Подвинул сыну стакан с пивом, а себе – стакан сока. Спохватился, переставил. – Сделай лицо попроще, ладно? У меня к тебе важный разговор.
– Как обычно, – вздохнул сын, привыкший к ворчливому нраву отца. – Если это из-за того, что я сахарницу не закрыл…
– Нет, на этот раз действительно важный, – перебил отец. – Ты у меня уже взрослый, тебе аж семь лет. Я подумал, что тебе пора знать.
– В чём дело, па? Не тяни! – насторожился Лёша.
– Деда Мороза не существует. Подарки под ёлку клал я. И мама, когда… когда мы жили вместе. А так как финансы нынче поют романсы, боюсь, в этом году… Придётся выбрать подарок подешевле. Мне очень жаль.
Он боялся смотреть сыну в глаза, но когда решился поднять взгляд от стола, то не увидел на лице Лёши отчаяния.
– Я тебе не верю, – сказал сын. – Точнее, я верю, что вы с мамой мне подарки под ёлку клали. Я это давно знаю. А вот что Деда Мороза нет, тут ты не прав.
Гена растерялся: такого поворота он не ожидал.
– Погоди, то есть как это? Что-то я не понимаю.
Лёша рассмеялся.
– Всё просто, па. Дед Мороз уже старенький, всех облететь не успевает, поэтому дарит подарки только тем, кто иначе останется ни с чем. Ты и мама ему просто помогали.
– В этом есть определённый смысл, – согласился Гена, поразмыслив.
– Ты можешь не покупать мне новый телефон. Дед Мороз уже в курсе, что ты не можешь этого себе позволить. Он подарит сам.
– Я боюсь, сына, что тебя ждёт горькое разочарование, – Гена подлил себе ещё пива.
– А давай поспорим! – Лёша подпрыгнул на стуле от воодушевления. – Если Дед Мороз придёт, ты бросишь пить! И вернёшься к маме! И найдёшь работу!
У Гены округлились глаза от количества требований.
– А если выиграешь ты… – продолжал сын.
– То мне ничего не надо, – быстро сказал Гена. Его передёргивало при мысли, что он, взрослый человек, подобным образом воспользуется детской наивностью… Достаточно того, что это убьёт веру Лёши в чудеса. Суровый, но неизбежный урок жизни. Чем раньше сын его усвоит, тем лучше. Только поэтому Гена согласился на это глупое пари с неизбежным исходом.
** *
За два дня до Нового Года Гена пошёл покупать ёлку. Иные сказали бы, что это очень поздно, но Гена не видел смысла суетиться заранее. На базаре, где ещё несколько дней назад каждый клочок земли занимали продавцы ёлок, да так, что не протолкнуться было, сегодня осталось только два продавца. Первый, мужчина средних лет, выглядел измождённым, как и его ёлки (неудивительно, что их не раскупили). Второй, глубокий старик, отрешённо смотрел в закатное небо. Его ёлки были высшего класса – пышные, разлапистые, яркие. Так и кричали всем своим видом: «Купи нас, купи!». Гена хотел порадовать сына, поэтому он, не раздумывая, направился к старику.
– Хорошая погодка, не так ли? – Гена считал, что перед покупкой нелишним будет перекинуться парой слов с продавцом, расположить того к себе.
– Погода ужасна, – проворчал старик. – Снега нет. Где снег, я вас спрашиваю? Где это видано, чтобы в канун Нового Года не было снега? Глобальное потепление, тудыть его едрить!
– Эм… – Гена растерялся. Не ожидал он такого обращения с покупателями. Понятно, почему у этого брюзги ничего не покупают, хотя товар у него лучший.
– Что, язык проглотил? А, не бери в голову! – дед махнул рукой, с кряхтеньем поднялся, выгнул спину, поморщился. – Радикулит, будь он неладен.
– Ёлки по сколько у вас?
Гена ожидал, что старик заломит неподъёмную цену и уже краем глаза поглядывал на второго продавца. Но дед его удивил.
– Эх, в былые времена я бы задарма отдал. Всю жизнь свою отдаю, знаешь ли. Это моё призвание – отдавать. Но времена сейчас суровые, даже мне нужно что-то кушать. Забирай за пятьсот!
Гена второпях вынул бумажник, словно боялся, что старик передумает. По его мнению, пятьсот за такие шикарные ёлки – всё равно, что задарма.
– Вот, пожалуйста, – он протянул банкноту. Старик спрятал её в карман потрёпанного тулупа. Когда-то тулуп был белоснежным, но сейчас по цвету напоминал грязный снег.
– Выбирай, какую хошь! – дедушка широким, барским жестом указал на товар.
Гена подошёл к ёлкам. Он осмотрел каждую ёлку в поисках незаметных изъянов, всё ещё не решаясь поверить в свою удачу.
– Вот эту! – сказал он спустя пять минут и повернулся лицом туда, где разговаривал со стариком.
Но увидел только пустую переносную лавочку. На лавочке лежала записка. Гене это не понравилось – слишком похоже на какой-то развод. Он огляделся в поисках деда – не мог же он так быстро спрятаться на открытом пространстве! Несколько мгновений назад был здесь. Если только старик не зашкерился среди собственных ёлок… Не, ну это маразм натуральный. Он не станет потакать выжившему из ума деду. Гена взял ёлку обоими руками и потащил. Возле лавочки он поставил её, придерживая. Свободной рукой поднёс к глазам записку.
«Я есть», – говорилось в незамысловатой записке. Другой человек ничего не понял бы. Покрутил бы пальцем у виска и ушёл. Но Гена, в свете давешнего пари с сыном, понял сразу, что имел в виду автор записки и кем был этот автор.
«Всю жизнь свою, отдаю, знаешь ли. Это моё призвание – отдавать», – эхом звучали в голове слова, на которые Гена по дурости не обратил сперва никакого внимания. Мало ли, что там старик бормочет.
Сразу стало холодно, будто над головой Гене сгустились невидимые тучи. Радость от выгодной сделки улетучилось. Это что же такое получается, дамы и господа? Всё обещанное выполнять придётся? Бросить пить, ползать на коленях перед этой дурой, работать с утра до вечера, чтоб семью обеспечить…
– О горе мне! – страдальчески воскликнул Гена, подняв глаза к темнеющим небесам.
***
Лёша, как казалось Гене, начал сомневаться. Он вёл себя скованно, когда речь заходила об их пари. Всё чаще Гена обнаруживал сына в глубокой задумчивости, глядящим в пустоту с выражением серьёзности на лице, несвойственной семилетним детям. Помимо прочего, Лёша с куда меньшим рвением, чем обычно, украшал ёлку.
Гена не хотел видеть сына в печали. Иногда его подмывало рассказать о встрече с мифическим персонажем на ёлочном базаре. Но Гена молчал. Он не мог проиграть это пари. Его гордость этого не вынесла бы. Однако разве он его уже не проиграл?
Технически, они поспорили, придёт ли Дед Мороз с подарком или нет. Они не спорили, существует ли Дед Мороз.
Вспоминалась записка с двумя словами «я есть». Значит ли это, что Дед Мороз в курсе их с сыном пари? Что он всё видит, всё знает, как Бог?
Тридцать первого декабря Гена отправился за подарком. Тот телефон, который хотел его сын, стоил слишком дорого, и Гена взял модель подешевле. Он изучил характеристики и не заметил особой разницы. Телефон должен звонить, правильно? Он звонит. И не только. Видеокамера даже есть. Интернет есть. Что ещё надо семилетке? Современная молодёжь слишком избалована.
Всё должно было пройти как по маслу. Они вместе дождутся двенадцати часов (сын будет счастлив не спать до двенадцати), и Гена подарит ему телефон как утешительный приз. Не в тот же день, а через день, чтобы сын не решил, что Гена купил телефон до праздника, нарушив чистоту эксперимента.
Оставалась одно «но»: что если Дед Мороз всё-таки припрётся из вредности? Мол, нечего тут сказки рассказывать, якобы нет меня.
Необходимо было разыскать дедулю и доходчиво ему объяснить. Гена снова пришёл на базар. Ещё издалека он заприметил старика, торгующего ёлками на том же самом месте и в той же самой сгорбленной, сидячей позе… Он подбежал и увидел, что перед ним совершенно другой человек. И очередь к нему, хоть небольшая, а всё-таки имелась. Ёлки по-прежнему были добротные, но слегка поблекшие по сравнению со вчерашними, как будто незримая вуаль с глаз упала. Чертовщина какая-то! Собственно, чего удивляться. Дед Мороз ведь изначально, в дохристианскую эпоху, нечистой силой был, а значит, недалеко от того же чёрта ушёл. Это потом он из сурового духа зимы в доброго дедушку переквалифицировался.
Гена сходил за продуктами, вернулся домой, наготовил еды и стал ждать. Он и Лёша оба ждали заветного часа с трепетом. Сын был достаточно взрослым, чтобы у него появились первые сомнения. А Гена, в свою очередь, боялся, что сказочный персонаж, которого не должно существовать, явится в дом и разрушит его жизнь гордого одиночки. Его пугала не столько мысль о работе или о трезвости, с этим он как-нибудь справится, сколько перспектива вымаливать прощение у бывшей жены. Вот это он зря пообещал. Да кто ж знал-то, что сказка правдой окажется…
Без двадцати двенадцать напряжение в комнате возросло до предела. Он и Лёша были самыми серьёзными людьми в этот Новый Год. Телевизор работал, но что по нему показывали, ни один не замечал. Оба пристально вслушивались в происходящее за окном и на лестничной площадке, вздрагивая при любом непонятном звуке. Гена – от страха. Лёша – с надеждой.
Пару раз Лёша вскакивал и бежал в коридор. Возвращался понурый. Друг с другом они почти не разговаривали. Без пяти минут Гена разлил по бокалам напитки.
– Папа! Ты опять перепутал!
– Ой! – Гена поменял местами шампанское и сок.
– Волнуешься, да? – ехидно спросил сын.
– Пф! Ещё чего! А ты? – отец принял независимую позу, закинув руки на спинку дивана.
– Пф! Ещё чего! – сын скопировал позу отца.
В эту секунду раздался настойчивый стук в дверь. Гена победил. Сын побежал открывать.
– Мама! – донёсся радостный крик. Гена тоже вскочил.
В дверях стояла та, кого он меньше всего ожидал увидеть. Они почти не общались после развода. Иногда она наведывалась повидать сына, но всегда звонила заранее. К тому же, они договорились, что Новый Год Лёша проведёт с папой.
Сейчас Катя улыбалась и вообще вела себя так, словно ничего плохого в прошлом не было. У Гены возникло сюрреалистическое чувство, что он вернулся в прошлое или попал внутрь своего воспоминания. Гена взял её пальто и тем самым невольно согласился играть в эту игру. Теперь они оба притворялись, что ничего такого не было.
Когда Катя предложила приготовить бутерброды с икрой, нервы Гены не выдержали. Он сказал, что поможет, оставив счастливого сына в комнате. Как только они оказались одни на кухне, он потребовал объяснений.
– Что это всё значит? Ты ведёшь себя так, будто...
– Новый Год вот-вот наступит, давай потом, – ответила Катя, намазывая икру. – Ты не помогаешь, кстати.
Гена взялся за нож, хотел отрезать мало и чуть не отрезал себе палец.
– Но почему ты вообще здесь? – спросил он. – Разве мы... – он снова беспомощно умолк на половине предложения.
– А ты будто ты не просил, чтобы я пришла? – резко спросила Катя.
– Просил? Я? – Гена лишился дара речи.
– Память отшибло? Совсем спился без меня, выходит.
Катя намазывала уже четвёртый бутерброд, забыв, что их всего трое. "Ну вот, опять начинается", – уныло подумал Гена. Но вслух ничего не сказал. Сейчас его интересовало другое.
– А когда я тебя попросил прийти?
Катя отвлеклась от бутерброда. Её светло-карие глаза смотрели с удивлением, гневом и толикой тревоги.
– Ты что, совсем? Сегодня утром звонил!
Из комнаты донёсся крик Лёши:
– Мама, папа! Скорее! Часы бьют!
– Да оставь ты эти бутерброды. Потом, – сказал Гена, и они вместе поспешили в гостиную.
Это был первый Новый Год, который они снова отметили, как одна семья, после трёх лет разлуки. Спали в разных комнатах, но это был первый шаг к примирению. Радости сына не было предела. Гена даже подумал, что именно это и было настоящим желанием Лёши, а вовсе не какой-то там дурацкий телефон. Он поделился с ним этой мыслью на следующее утро, когда они одни пили чай на кухне, пока Катя ещё дремала.
Лёше сия мудрость не понравилась.
– Хочешь сказать, ты не купишь мне телефон? – с ужасом спросил он.
– Куплю, конечно. Больше ведь некому. Дед Мороз, как ты видишь, не явился.
Лёша грустно вздохнул. Телефону он был рад, а разочаровываться в детских иллюзиях не хотел. Гена вздохнул. Их пари больше не имело смысла. Катя вернулась, количество спиртного придётся, ограничить, как минимум. И работу искать рано или поздно придётся... Запас финансов стремительно иссякал, особенно после покупки телефона. А раз так, то какая разница, проиграет он пари или выиграет? Теперь-то уже всё равно. И Гена решился – он рассказал про свою встречу с Дедом Морозом и про таинственный утренний звонок, которого не было.
– Это наверняка дедушка постарался, – подвёл он итог. – Иначе быть не может. Он знал, что твоё настоящее желание – чтобы мама вернулась. Вот и подсобил. Я твоей маме ничего не скажу. Пусть думает, что это я был.
– Ты хотел меня обмануть! – возмутился сын, и ударил кулаком по столу, точь-в-точь как его отец, когда злился.
– Пойдём, покажу тебе твой новый телефон, – быстро предложил Гена. Это сработало. Лёша сменил гнев на милость.
***
Через месяц после описанных событий они с Катей снова сошлись. Гена бросил пить. Нашёл работу, которая ему даже нравилась. Жили не то чтобы богато, зато в мире, а Дед Мороз ни разу не появился. И это было хорошо. Это означало, что о Лёше есть, кому позаботиться.
Автор: Илья Шевченко