Глава 1
-Как ты достала со своими упреками! Вечно ты всем недовольна! Лена, хватит!
-Чего ты орешь на меня? Не я пришла домой под утро, да еще и в таком виде.
-Как будто бы ты не знала, где я был и что делал!
-К сожалению, я знаю!
-Лена... либо ты прекращаешь это... либо..
-Либо, что? Уйдешь к ней? Снова?
На минуту в комнате повисла глухая тишина. Затем я услышала, как раздался звук закрывающейся двери.
Папа с мамой снова ругаются. Они ругаются каждый день. В такие моменты мы с братом прячемся под кроватью или запираемся в шкафу. Затем папа уходит, мама садится на кровать и громко плачет. Но подойти к ней мы не можем, потому что она сильно кричит на нас, как будто это мы виноваты.
-Тссс! - прошептала я Димке.
Он только посмотрел на меня своими большими глазами полными слез и крепче прижал к себе плюшевого зайца. Димке всего пять, я чуть постарше.
Он еще ничего не понимает. Я считаю себя взрослой. На правах старшей сестры, я должна заботится о братике. По крайней мере меня так учила бабушка.
Она должна прийти с минуты на минуту. В этом доме о нас заботилась только бабушка. Папа много работал, мама постоянно проводила время один на один с какой - то своей печалью. Бабушка водила меня в школу, затем забирала к себе Димку и возвращала перед тем, как забрать меня из школы.
-Лена! Да сколько же это будет продолжаться? - услышала я знакомый голос в комнате.
-Мама, не донимай хоть ты меня.
-Я встретила Пашу на лестнице. Он даже не поздоровался! Где дети?
-Понятия не имею.
-Лена, Бога ради! Давай я заберу их к себе. Мы с дедом хоть и в почтенном возрасте, но внуков поднять сможем. Это же не дело. Вы как кошка с собакой каждый божий день! Дети страдают, а вам хоть бы что!
Вдруг я услышала как что-то рухнуло на пол и разбилось вдребезги.
-Хватит меня жизни учить! - прокричала мама. - Займись своей жизнью! Это мои дети!
-Лена, дочка, очнись! Ты даже не знаешь где они!
-Мама... я прошу тебя, уйди!
-Нет. Я заберу Настю и Димку и только тогда уйду.
Бабушка начала звать нас, но нам было страшно. Поэтому мы продолжали сидеть в шкафу. Мы боялись, что мама разозлится и будет кричать на нас как это было всегда.
Но бабушка не сдавалась. Она звала нас все громче и громче, а голос её становился всё мягче, словно хотела растопить наш страх.
Спрятавшись в шкафу с Димкой, я смотрела, как бабушка и мама разговаривают, и пыталась понять, почему всё так сложно. Почему взрослые не могут просто перестать ругаться? Почему папа уходит, а мама так часто плачет?
В голове рождались вопросы, на которые никто не давал ответов. Если папа любит нас, зачем он делает маме больно? Если мама говорит, что мы для неё самое важное, почему она злится на нас, а не обнимает, как бабушка?
Иногда мне казалось, что это я виновата. Может, я плохо себя вела или не помогала маме, когда она просила. Может, если бы я была хорошей девочкой, папа бы не ушёл, а мама не плакала.
Димка, крепко обнимающий своего зайца, напоминал мне о том, что я должна быть сильной. Бабушка всегда говорила, что я его защита, его старшая сестра. Но как быть защитницей, если я сама ничего не понимаю?
Когда бабушка говорила с мамой, её голос звучал так, будто она знает все ответы. Мне хотелось спросить её: "Почему люди, которые любят друг друга, всё время ссорятся? Любовь же должна делать всех счастливыми, правда?" Но я молчала, боясь, что никто не сможет объяснить.
Я просто хотела, чтобы всё стало, как в сказке. Чтобы папа снова приходил домой с цветами для мамы, мама улыбалась, а мы с Димкой больше никогда не прятались в шкафу.
— Настенька, Димочка... милые мои, выходите.— она повторяла это, будто знала, что мы прячемся, что боимся. — Бабушка с вами. Я никому не дам вас в обиду.
Я взглянула на Димку. Он всхлипывал, обнимая зайца, но тихонько кивнул мне, мол, мы должны выйти.
— Ты не боишься? — спросила я.
— Бабушка нас защитит. — сказал он дрожащим голосом.
Я осторожно открыла дверцу шкафа. Бабушка сразу заметила нас. Она бросилась к нам, обняла так крепко, что я почувствовала её тёплые руки, пахнущие чем-то домашним, уютным, будто она только что вытащила из печки пирог.
— Вот вы где, мои родные! — прошептала она. — Не бойтесь.
Мама стояла в стороне. Её лицо было напряжённым, губы поджаты. Я видела, как в её глазах мелькают злость и боль одновременно.
— Мама, оставь их! — устало сказала она.
— Лена, это же твои дети! — бабушка прижала нас к себе ещё крепче. — Они боятся тебя. Посмотри на них! Ты же когда-то была такой же маленькой, я тебя так же защищала. Разве ты этого не помнишь?
Мама отвела взгляд, и я заметила, как она сжала кулаки, будто боролась сама с собой.
— Я... я просто устала, мама. — её голос дрогнул. — Ты не понимаешь, как это тяжело.
— Понимаю, доченька, как никто другой. Но дети — это не твои враги. Они ждут твоей любви, твоего тепла. Они смотрят на тебя и хотят, чтобы ты улыбнулась им.
Мама не выдержала. Она села на пол, закрыла лицо руками и заплакала. Это были другие слёзы, не те, что обычно. Они звучали как что-то настоящее, глубоко спрятанное, что вырвалось наружу.
— Настя, Димка, идите к маме. — мягко сказала бабушка.
Мы с Димкой нерешительно подошли к маме. Она подняла на нас заплаканное лицо и протянула руки.
— Простите меня... простите, мои маленькие. — прошептала она.
И тогда мы обняли её. Все трое обнялись, будто это было спасение, будто больше никто и ничто не сможет нас разлучить.
— Я люблю вас... — сказала мама сквозь слёзы.
И в этот момент я почувствовала, что, возможно, что-то изменится. Впервые за долгое время я поверила, что мы можем быть счастливы.
-Он снова был с ней... - сквозь слезы, сказала мама. - Мама, он был у нее.
-Ты что такое говоришь, Лена? Да разве Паша тебе не обещал, что он больше и на шаг к Ирке не подойдет?
-От него пахло ее духами... - всхлипывая снова проговорила мама. - Он клянется, что был на смене, но я ему не верю.
Бабушка тяжело вздохнула, глядя на маму, которая выглядела так, будто весь мир рушится прямо у неё на глазах. Она села рядом, обняла её за плечи, поглаживая рукой.
— Лена, доченька... я знаю, как больно тебе сейчас. Но ты должна решить: либо простить, либо отпустить. Нельзя так жить — на грани, в постоянных сомнениях и упрёках. Это ведь убивает тебя.
— Простить? — мама подняла на бабушку глаза, полные слёз и обиды. — После всего, что он сделал? Как я могу?
— Потому что ты его любишь. — тихо сказала бабушка. — Иначе бы давно выгнала его из дома.
Мама молчала. Я смотрела на неё и пыталась понять, почему она так сильно цепляется за папу. Он ведь делает ей больно, каждый раз, снова и снова. Может он ее больше не любит? Они опять говорят про какую-то Ирку. Быть может это тетя Ира, которая приходила к нам несколько раз, а потом куда-то пропала? Мама называла ее подругой.
До конца я не понимала, кто такая "Ирка", о которой мама говорила со слезами. Наверное, она плохая, раз папа из-за неё так сильно огорчает маму. Я представляла себе эту Ирку как злую колдунью из сказок, которая заколдовала папу, и теперь он не может быть с нами.
— Я не знаю, мама... я просто хочу, чтобы всё было, как раньше. Чтобы он любил меня, как тогда, когда мы только поженились.
— Лена, — бабушка говорила мягко, но уверенно. — то, что было раньше, не вернуть. Но если вы оба захотите, вы сможете построить что-то новое. Если он действительно раскаивается, если готов бороться за вас... тогда дай ему шанс. Но только если он это заслуживает. Не упрекай и не затевай скандал понапрасну.
Мама снова закрыла лицо руками.
— А если он не изменится? Если всё будет так же?
— Тогда собери свою волю в кулак и поставь точку. — бабушка строго посмотрела на неё. — Да разве можно так себя изводить? А если не для себя, то ради Насти и Димки. Они смотрят на тебя. Они чувствуют всё.
— Я боюсь... боюсь быть одна, мама...
— Ты не будешь одна, Лена. У тебя есть дети. У тебя есть я и твой отец. У тебя есть ты сама. А этого уже достаточно, чтобы справиться со всем.
Мама тихо всхлипнула и прижалась к бабушке.
— Мне так страшно, мама...
— Страшно всегда, когда что-то меняется. — сказала бабушка. — Но ты справишься. Ты моя дочь.
Я крепче обняла Димку. Мне казалось, что бабушка сейчас не только маму поддерживает, но и нас. Её слова будто давали нам всем надежду, что однажды мы снова сможем стать семьёй.
Бабушка стояла в дверях комнаты, прижимая руки к груди, словно собираясь взять на себя всю тяжесть нашей маленькой семьи. Её голос был тихим, но решительным, когда она сказала:
— Сегодня вы поедете ко мне, Настя, Димка. На все выходные.
Я сразу посмотрела на маму, ожидая, что она будет спорить или, как обычно, скажет что-то резкое. Но мама только молча кивнула, опустив голову. Её плечи слегка вздрагивали от приглушенных всхлипов.
— Лена, так будет лучше. — продолжила бабушка, глядя на неё с мягкой настойчивостью. — Ты сможешь отдохнуть, подумать... разобраться в себе.
Мама ничего не ответила. Она будто бы сдалась, согласившись на бабушкины слова без сопротивления. Только слёзы текли по её лицу, а в глазах читалась какая-то глубокая усталость, смешанная с горечью.
— Я... я приду за ними в воскресенье. — наконец прошептала она, но её голос был таким слабым, что казалось, она сомневается даже в этом.
— Хорошо, дочка. — ответила бабушка, стараясь придать своим словам как можно больше тепла. — А пока я заберу их. Они ведь мои родные, мои кровиночки.
Она повернулась к нам, улыбнулась чуть дрожащей улыбкой и протянула руки.
— Ну что, ребята, поедем ко мне? У нас дома так тихо, и я как раз испекла пирог. Ваш любимый.
Я крепче сжала руку Димки, чувствуя, как он прижимается ко мне. Мы оба знали, что с бабушкой будет хорошо и спокойно, но почему-то от этого момента стало грустно. Было больно оставлять маму одну, такую сломленную и тихую.
Бабушка привела нас к себе домой, и всё сразу стало по-другому. Здесь было тихо, уютно, пахло свежим пирогом и бабушкиным любимым лавандовым мылом. Она усадила нас за стол, поставила перед нами тарелки с горячей картошкой, грибами и румяным пирогом.
— Кушайте, мои дорогие. А я скоро вернусь, только с дедом поговорю. — сказала она, ласково погладив меня по голове.
Я кивнула, но кусок никак не лез в горло. Димка сосредоточенно ел, держа своего зайца на коленях. Я же прислушалась к бабушкиным шагам, пока она уходила в другую комнату, и любопытство пересилило.
Я тихо поднялась из-за стола и прокралась к двери, ведущей в гостиную. Щель между дверью и косяком позволяла увидеть бабушку и деда, сидящих на диване.
— Волнует меня Ленка. — вздохнула бабушка, сжимая шаль в руках. — Она совсем из себя вышла. Истерика у неё... боюсь, в таком состоянии может навредить внукам.
— Так забери их насовсем. — спокойно ответил дед, скрестив руки на груди. — Мы их сами воспитаем. Толку от нее. Ленка сама себе не хозяйка.
— Я говорила с ней об этом, она никак не хочет. Это же её дети, как-никак. — сказала бабушка, покачав головой. — Но я смотрю на неё и не узнаю свою дочь. Совсем сломалась. А Паша? Опять загулял. Ей на шею сел, детей напугал...
— Паша, Паша... — буркнул дед, недовольно нахмурившись. — Да что он за мужик такой? Я говорил - разводитесь! Так нет же, она вцепилась в него. Ну нет у них счастья, и не было никогда! Ленка влезла в их отношения с Иркой, разбила все, а что получила взамен? Эх... не построишь на чужом несчастье ничего!
Бабушка снова тяжело вздохнула.
—Она любит его, хоть и клянет. Но мои внуки страдают! Я же вижу их глаза, Настю и Диму. Они боятся. Это же нельзя так.
У меня сжалось сердце. Бабушкины слова подтверждали то, что я уже давно знала: что-то с нашей семьёй не так, и никто не знал, как это исправить.
— Завтра я поговорю с Леной. — решительно сказала бабушка. — Может, до неё наконец дойдёт, что так больше нельзя.
Дед кивнул, соглашаясь, а я тихо вернулась к столу, чтобы бабушка не заметила, что я подслушивала. Димка уже доел свой ужин и молча сидел, обнимая зайца. Я села на своё место, чувствуя, как на душе стало ещё тяжелее.
Продолжение следует.