Сегодня у Ильхама Гейдаровича Алиева день рождения. Его поздравляют главы государств и правительств.
Наиболее близкие дважды — вчера письменно, поздравительным письмом, сегодня лично, телефонным звонком.
Таких пока четверо: главы России, Казахстана, Узбекистана и Турции. Наверняка будут звонки от Лукашенко и других. Я не об этом.
Среди таких людей моё поздравление ничто. Да и не силен я в поздравлениях.
Особенно мужчинам.
Чтобы оно было качественным нужен кураж — красивые женщины, хорошая выпивка, заинтересованные взгляды. А тут уважаемый человек, босс..
Кроме банальностей ничего не выжать.
Так что этот момент я пропущу.
Лучше расскажу, как Ильхам Алиев стал "моим" Президентом.
Баку конца 70-х
В Баку, где всегда было сильно уважение к старшим (в том числе по должности), а практика продвижения по знакомству чуть ли не национальная традиция, детей руководителей назывались снисходительно "сынок". Вне зависимости от личных качеств.
Даже на уровне детей каких-то небольших начальников, что уж говорить о ребенке первого лица республики.
Когда Ильхам Алиев в 1977 году поступил в МГИМО, все это так и восприняли. Причем похоже по всему СССР.
Восьмидесятые
Во второй половине 80-х, на волне Перестройки и компании Горбачева против Алиева-старшего, стали появляться статьи о его семье.
Особенно эта тенденция была сильна в Азербайджане, где под маркой гласности иногда лилась совсем уж чернуха.
У общества формировалось мнение, что "сынок" Гейдара Алиевича вялый, безынициативный, молодой человек, который по папиной протекции где-то там устроился в МГИМО.
Так считали все, в том числе и я. Слишком уж хорошо ложились публикации на существовавшее в Баку представление о детях больших людей.
Москва
В конце 80-х, по-моему это был 1989 год, меня пригласили работать в Москве. В Баку тогда была голодуха, а в союзной столице предлагали неплохие деньги.
Я взял отпуск за свой счет и поехал на разведку.
Там, как-то сидя с земляками, имевшими большой бизнес в Москве, когда все уже были в изрядном подпитие, речь зашла об алиевых. Ну я и начал вставлять в разговор бакинские нарративы. Типа, "сынок", "устроился за счет связей", "тюфяк".
У бизнесменов округлились глаза.
— Да ты что, он самый крутой азербайджанец из гражданских в Москве, — приблизительно так, они восприняли мои тезисы. — Все самые конфликтные ситуации в бизнесе, с участием серьезного криминала, он самостоятельно разруливает. Ходит на "стрелки" один, без всякой охраны.
Я в то время неплохо был знаком с зарождающимся понятием "стрелка", случалось для вида и количества участвовать в паре местных разборок, поэтому был в шоке. Чтобы пойти одному надо иметь не железные, а ультратвёрдые фуллеритовые...
Мое представление о Ильхаме Гейдаровиче резко изменилось.
Позже, приехав в Баку, я поинтересовался у старинного товарища, работавшего в Комитете, о московской жизни Алиева-младшего и он без деталей, но подтвердил смелость и решительность "сынка".
Девяностые
Когда Гейдар Алиевич вернулся в Азербайджан, стал Президентом страны, мнение о его сыне оставалось прежним. Насколько уважали Гейдара Алиевича, настолько снисходительно относились к его сыну.
Даже мои друзья, которым я все рассказал и постоянно пытался убедить, что все не так как кажется, смеялись надо мной. Когда мы общались на эту тему говорили "твой Ильхам" или "твой Алиев".
Это конечно удивительно, как много зависит от угла зрения. Та немногая информация, которая доходила до обывателей о сыне Президента, интерпретировалась совершенно по разному. Мне казалось, что это задатки большого руководителя, а друзьям — подтверждением существующего мнения.
Каждые посиделки, мы спорили до хрипоты.
Двухтысячные
Когда Ильхам Алиев стал президентом для меня настали темные дни в нашей компании.
При каждой встрече, мне говорили, ну что твой Алиев? Что он изменил? Он даже не убрал ни одного мафиози или олигарха из правительства. Все папины нукеры остались на своих местах.
Я приводил какие-то доводы, указывал на мелкие изменения, свидетельствующие о постоянном усиление своих позиций в азербайджанских верхах.
А тогда действительно молодой Президент был не самой сильной фигурой в стране.
Но меня продолжали высмеивать. Даже когда одна из самых влиятельных теневых фигур — министр здравоохранения Али Инсанов, сел в тюрьму.
Али Инсанов был родоначальником клановой сегрегации азербайджанского общества. Главой так называемых "нахичеванских", которые занимали почти все руководящие места в стране. Был близок к Гейдару Алиеву и казался непотопляемой фигурой.
Его слова: "Мы – большинство. И мы заставим их с нами считаться. Никто не сможет принимать решения без нашего согласия" были известны всем бакинцам.
Мои друзья друзья объяснили произошедшее случайным стечением обстоятельств и желанием подмять под себя прибыльную медицину. Это был 2005 год.
А потом посыпались все одиозные фигуры.
Ильхам Гейдарович, в отличие от отца который предпочитал делать союзниками инсановых, начал зачищать от них страну. Делая Азербайджан более целостным и сплоченным.
Не знаю, это были заветы отца или Ильхам Алиев сам все разработал, но в Азербайджане напрочь исчез национализм, местничество, религиозная непримиримость и т.д., то что пышным цветом расцвело на фоне конфликта в Карабахе и прихода к власти Народного фронта.
То на что снисходительно смотрел отец-Алиев (возможно не имея возможностей бороться).
Именно с этим внутренним объединением граждан Азербайджана, я связываю успехи страны по восстановлению ее территориальной целостности.
Ильхам Алиев — мой Президент!
Теперь, когда я это говорю своим друзьям, они смущенно пожимают плечами, говоря в ответ: "Хватит да, мы все поняли".