— Серёжа, ну ты хоть что-нибудь сделал сегодня? — голос Мирины звучал глухо, будто безнадежно.
— А ты что, следователь, что ли? — огрызнулся Сергей, даже не отрываясь от телевизора. В комнате пахло затхлым пивом и вчерашними чипсами. — Я тут передачу смотрю, не мешай.
Мирина тяжело вздохнула, продолжая накрывать на стол. Она привыкла, что ужины всегда проходили так: Сергей за телевизором, сын Кирилл с книжкой за кухонным столом, а она сама с очередной порцией упреков и молчаливой обиды.
— Пап, ты когда мне обещал помочь с чертежами? — вдруг подал голос Кирилл. Он аккуратно выложил на стол исписанный лист бумаги с зарисовкой будущего дома.
— Ой, Кирюха, потом, потом, — махнул рукой Сергей, не глядя на сына. — Мама тебе пусть поможет. Она же у нас умная, не то что я.
— Но ты же сказал... — мальчик замолчал, поймав взгляд Мирины. Она качнула головой, как бы говоря: «Не надо, сынок, всё равно бесполезно».
— Серёж, может, ты хотя бы мусор вынесешь? — она не выдержала. — Я с утра на работе, потом в магазин, потом готовлю... Ты вообще в доме что-нибудь делаешь?
Сергей отставил бутылку и повернулся к жене. Его лицо было хмурым, словно обиженным.
— Опять ты начинаешь! Да ты радуйся, что у тебя муж дома, а не по бабам шляется. Вот всегда ты такая, недовольная! — он повысил голос, и Кирилл инстинктивно втянул голову в плечи. — Всё тебе не так! Иди лучше кастрюли мой, а не пилой будь.
Мирина замерла, смотря на мужа. Хотелось закричать, швырнуть в него тарелку, но она лишь вздохнула и ушла на кухню, чтобы Сергей не видел её слёз. Она включила воду, притворившись, что занята посудой. В голове звенела одна и та же мысль: «Зачем мне такой муж?»
Через несколько минут к ней подошёл Кирилл. Он тихонько потянул её за рукав.
— Мам, не плачь, — прошептал он. — Мы с тобой всё сделаем сами, правда?
Она посмотрела на сына, почувствовав, как в груди поднимается что-то тёплое и болезненное. Да, ради него она всё терпит. Ради него и живёт.
— Конечно, сынок, — ответила она, обнимая его. — У нас всё будет хорошо.
Но самой ей в это уже не верилось.
***
— Мам, а что значит "банкротство"? — спросил Кирилл, перелистывая свой учебник. Его голос был тихим, но настороженным.
Мирина, сидя за кухонным столом с горячей кружкой чая, почувствовала, как внутри всё сжимается. Она не знала, как объяснить десятилетнему мальчику, что их жизнь рушится.
— Это когда компания не может больше работать, — сказала она, стараясь сохранить спокойствие. — У неё не хватает денег.
Кирилл молчал, но по его взгляду было видно, что он понял. В их квартире было особенно тихо, потому что Сергей опять куда-то ушёл. Мирина не стала спрашивать, куда. Она уже знала: либо к друзьям, либо в местный бар.
Позавчера её вызвал директор компании и сказал с наигранным сочувствием: «Извините, но мы вынуждены закрыться. Зарплату за последний месяц выплатить не сможем». Она стояла тогда перед его столом, как перед пропастью. Дом, кредиты, Кирилл... Всё зависело от её работы, и теперь её не стало.
— Мам, — снова подал голос Кирилл, — а на экскурсию мы пойдём? Учительница сказала, надо срочно заплатить.
— Пойдём, конечно, — поспешно ответила она. — Завтра поговорю с учительницей. Всё уладим.
На следующий день её ждали ещё худшие новости. В банке отказали в кредите, ссылаясь на её текущее положение. «У вас высокий риск невозврата», — безразлично сказал сотрудник, и его слова будто осыпали Мирину ледяным дождём. Она вернулась домой, где Сергей, развалившись на диване, пил пиво.
— Сергей, я больше не могу одна тянуть, — сказала она, еле сдерживая слёзы. — Найди работу. Ты же видишь, у нас уже нет денег.
— Да ладно тебе, чего ты разнылась? — Сергей даже не обернулся. — Найду я работу, не переживай. Просто пока подходящей нет.
— Ты так уже три года говоришь! — её голос сорвался. — А я... я уже не знаю, как дальше жить.
Сергей раздражённо поставил бутылку на стол.
— Ну и не знаешь, не живи, — бросил он. — Кто тебя держит? Дверь там.
Эти слова больно ударили её, но, вместо того чтобы разозлиться, она почувствовала только пустоту. В этот вечер она долго сидела в комнате Кирилла, пока тот рисовал свои чертежи.
На следующий день она услышала, как соседка Зоя шептала другой: «Ты знаешь, он ведь опять деньги проиграл в карты. А жена его... бедная женщина. Всё на ней».
Мирина остановилась в подъезде, слушая их разговор. Проиграл деньги. Её деньги. Она хотела ворваться, закричать, но вместо этого поднялась домой и спросила у Сергея прямо:
— Ты играешь в карты? Ты тратишь наши деньги?
— А тебе-то что? — усмехнулся он. — Всё равно ты никуда не уйдёшь. Куда ты пойдёшь, Мир? У тебя никого нет.
Его слова больно резали слух, но самое страшное было то, что он прав. Она действительно не знала, куда идти. Она всегда терпела, всегда старалась сохранить хотя бы видимость семьи ради Кирилла.
Но этой ночью, когда Сергей вернулся пьяным и снова начал кричать, Мирина не выдержала. Она тихо взяла сумку, собрала вещи сына и шёпотом разбудила его.
— Кирилл, вставай. Мы уходим.
— Куда, мама? — сонный мальчик испуганно смотрел на неё.
— Неважно. Главное, подальше отсюда.
Она вывела его из квартиры, не оборачиваясь. Впереди была неизвестность, но страх оставаться был сильнее. Мирина шла вперёд, чувствуя, как её шаги становятся твёрже.
***
— Ну, проходи, не стой в дверях, — Лена открыла дверь шире, впуская Мирину с Кириллом в свою небольшую, но уютную квартиру. — Я тебе давно говорила: если что, звони. Вот и молодец, что решилась.
Мирина едва удержалась от слёз. Она больше не чувствовала себя сильной, только усталой. Кирилл молчал, держа мать за руку, словно боясь отпустить.
Лена, высокая и уверенная в себе, налила Мирине чаю. Её взгляд был мягким, но полным решимости.
— Ты правильно сделала, что ушла, — сказала она. — Я сама когда-то думала, что без мужа пропаду. А теперь, знаешь, даже легче дышать.
— Но как ты справляешься? — Мирина отставила чашку, не в силах скрыть своего сомнения. — Одна, с дочкой. У меня даже работы теперь нет...
— Работа найдётся, — отмахнулась Лена. — А вот терпеть такое... это себя терять. Ты живая, Мир. Пока ты это помнишь, всё остальное решаемо.
На следующее утро, оставив Кирилла с Леной, Мирина отправилась на поиски работы. Она обошла несколько офисов, и, хотя большинство собеседований заканчивались отказом, к вечеру ей удалось найти место в небольшой кондитерской. Работа была далека от её прежней должности, но ей предложили стабильную зарплату. Это был шаг вперёд.
— Мам, ты теперь будешь торты делать? — спросил Кирилл, когда она вернулась домой.
— Почти, — улыбнулась Мирина. — Буду помогать в магазине. Зато у нас будут деньги на всё, что нужно.
Мальчик кивнул и вдруг добавил:
— Знаешь, ты стала... другой. Раньше ты всё время грустила, а теперь будто светишься.
Мирина не сразу нашлась, что ответить. Кирилл был прав. Впервые за долгое время она почувствовала себя свободной. Даже небольшие радости, вроде прогулок с сыном или вечеров за разговором с Леной, стали наполнять её жизнь смыслом.
Но однажды вечером, спустя пару месяцев, Сергей снова появился в её жизни. Он стоял на пороге их новой квартиры, в мятом пальто и с хмурым лицом.
— Мир, пусти, — начал он. — Давай поговорим.
Она молча вышла на лестничную площадку, прикрыв за собой дверь.
— Я всё понял, — его голос был мягким, почти умоляющим. — Ты же знаешь, я без вас не могу. Давай начнём сначала. Я всё исправлю.
Мирина смотрела на него, чувствуя странное облегчение. Её больше не пугали ни его слова, ни его взгляд. Она вдруг осознала: он ничего не изменит. А главное — это её больше не касается.
— Нет, Сергей, — спокойно сказала она. — Мне больше не нужно это "сначала". У меня уже есть жизнь. А ты живи, как хочешь.
Он пытался возразить, но она закрыла дверь, отгородившись от прошлого. За дверью её ждал Кирилл, который с тревогой заглянул ей в глаза.
— Это был папа? — тихо спросил он.
— Да, но он больше не вернётся, — уверенно сказала она.
В тот вечер они пошли гулять в парк. Кирилл, смеясь, рассказывал, как представил себе свой будущий дом, а Мирина слушала его с улыбкой, думая о том, что впереди их ждёт что-то лучшее.
Когда они вернулись домой, мальчик тихо сказал:
— Мам, мы сильные, правда?
— Да, сынок, — ответила она, впервые за долгое время чувствуя, что это правда. — Теперь мы сильные.