Запах мандаринов и корицы плыл по квартире, смешиваясь с ароматом свежей хвои. Я в сотый раз протёрла и без того сияющие бокалы, поправила салфетки и украдкой взглянула на часы. 22:30. Полтора часа до Нового года.
- Лена! - позвала я дочь. - Иди, поможешь мне с салатами.
- Ага, сейчас, - донеслось из её комнаты вместе с шуршанием каких-то бумаг.
Я вздохнула. В последнее время моя девочка словно отгородилась от меня невидимой стеной. Девятнадцать лет – сложный возраст, говорила я себе. Ничего, перебесится.
- Мам, - Лена появилась на пороге кухни, не отрывая взгляда от телефона. - А можно я ненадолго выйду? Буквально на полчаса.
- Какое выйду? - я чуть не выронила миску с оливье. - Скоро полночь!
- Ну и что? - она закатила глаза. - Я же не маленькая.
- Вот именно, что не маленькая. Могла бы и помочь матери.
Лена фыркнула и плюхнулась на стул, демонстративно уткнувшись в телефон. Я заметила, как дрожат её пальцы.
- С тобой всё в порядке?
- Да всё супер, - огрызнулась она. - Просто отлично.
Мне хотелось встряхнуть её за плечи, заставить посмотреть мне в глаза. Но вместо этого я просто протянула ей тарелку:
- Порежь, пожалуйста, колбасу для нарезки.
Она взяла нож с таким видом, будто я поручила ей что-то ужасное. Минут пять мы работали в тишине, нарушаемой только стуком ножа о разделочную доску и доносящимися из телевизора звуками "Иронии судьбы".
- Мам, - вдруг произнесла Лена каким-то странным голосом. - А ты никогда не хотела всё бросить и начать новую жизнь?
Я рассмеялась:
- Конечно, хотела. Особенно когда ты в три года разрисовала помадой мой любимый белый диван.
- Я серьёзно.
- И я серьёзно, - я повернулась к ней. - Все иногда хотят сбежать. Но знаешь, в чём секрет? Настоящая свобода не в том, чтобы убежать, а в том, чтобы...
Телефон Лены зажужжал. Она вздрогнула, словно её ударило током.
- Извини, мне надо ответить, - пробормотала она и выскочила из кухни.
Я осталась стоять с недорезанным огурцом в руке. Что-то было не так. Что-то определённо было не так.
Прошло десять минут. Пятнадцать. Двадцать.
- Лена? - я постучала в дверь её комнаты. Тишина. - Лена, ты там?
Толкнула дверь – не заперто. В комнате никого не было. Окно приоткрыто, на подоконнике – следы от сапог. А на кровати лежал конверт.
Помню, как трясущимися руками разрывала бумагу. Как буквы прыгали перед глазами. "Мама, я больше не могу... я ухожу к людям, которые понимают мою настоящую ценность... взяла деньги из копилки... прости, если сможешь..."
Последняя фраза была как удар под дых: "Я устала быть вашей марионеткой. Я ухожу туда, где буду сама собой."
В гостиной радостно гремел телевизор: "До Нового года осталось 60 минут!" А я стояла посреди комнаты дочери, сжимая в руках письмо, и чувствовала, как седеют мои волосы.
На столе в её комнате я заметила недопитый чай и надкушенное печенье. Она планировала это. Всё это время она планировала побег, а я, как последняя дура, беспокоилась о том, достаточно ли майонеза в салате.
Руки дрожали так сильно, что я никак не могла попасть по кнопкам телефона. Набрала номер Лены – "абонент временно недоступен". Конечно. Чего я ожидала?
Мысли путались, перед глазами всё плыло. Так, соберись. Думай. Действуй.
Первый звонок – Кате, лучшей подруге Лены.
- Алло? - сонный голос.
- Катя, извини за поздний звонок. Лена у тебя? (Странно, что она спала в новый год).
- Нет, а что случилось?
- Она... она ушла. Оставила записку. Катя, ты не знаешь, с кем она в последнее время общалась?
Повисла пауза. Слишком долгая.
- Катя?
- Тётя Таня... - голос девушки дрогнул. - Я обещала ей не говорить, но... Есть один парень. Артём. Она познакомилась с ним месяца два назад.
Я схватила ручку, начала записывать.
- Что ты о нём знаешь?
- Немного. Он старше, лет двадцать пять. Говорит красиво, про свободу личности, про то, как общество всех загоняет в рамки. У него какой-то бизнес... или типа того.
- Или типа того?
- Я не уверена... - Катя замялась. - Но Лена сильно изменилась после знакомства с ним. Стала говорить странные вещи. Про то, что все вокруг – рабы системы, что настоящая жизнь где-то там... Я пыталась с ней поговорить, но она сказала, что я тоже "зашорена".
Желудок сжался в тугой комок. "Рабы системы". Господи, как я могла быть такой слепой?
- Спасибо, Катя. Если она объявится...
- Конечно, я сразу позвоню.
Следующие два часа я обзванивала всех, кого знала. Одноклассников Лены, соседей, даже её бывшего парня Димку, с которым они расстались полгода назад. Никто ничего не знал. Или не хотел говорить.
В голове крутились обрывки разговоров последних недель.
"Мам, а ты никогда не чувствовала, что живёшь не своей жизнью?"
"Это всё условности. Кто сказал, что нужно обязательно учиться в университете?"
"Деньги – это энергия, а мы тратим её на какую-то ерунду."
Теперь эти фразы обретали зловещий смысл. Как будто кто-то методично промывал мозги моей девочке, а я списывала всё на подростковый максимализм.
Около двух ночи раздался звонок в дверь. Сердце подпрыгнуло – Лена? Но на пороге стоял Сергей, её друг детства.
- Тёть Тань... - он переминался с ноги на ногу, избегая смотреть мне в глаза. - Я только что узнал. Можно войти?
Он сел на кухне, вертя в руках чашку с остывшим чаем. Нетронутый оливье всё ещё стоял на столе, накрытый пищевой плёнкой.
- Я должен был рассказать раньше, - наконец произнёс он. - Но она взяла с меня слово.
- Рассказать что?
- Про Артёма. Я видел его пару раз. Он... он как удав. Знаете, который гипнотизирует кролика? Говорит такие правильные вещи – про свободу, про самореализацию. А потом как бы невзначай упоминает, что у него есть "проект". Особенный. Для избранных.
- Какой проект?
Сергей пожал плечами:
- Он не говорит деталей. Только намёками. Что нужны особенные люди, способные порвать с прошлым. Что деньги – это только начало. Что есть места, где "избранные" могут жить по-настоящему.
По спине пробежал холодок.
- Какое-то плохое общество?
- Не знаю. Может быть. Но точно что-то нехорошее. Я пытался открыть Ленке глаза, но она... - он сглотнул. - Она сказала, что я завидую. Что я трус, который боится изменить свою жизнь.
- А потом?
- А потом она перестала со мной общаться. Сказала, что я её "тяну назад".
Я встала, прошлась по кухне. За окном громыхали петарды, небо расцвечивали фейерверки. Люди праздновали Новый год.
- Серёж, мне нужен его адрес.
- Я не знаю адреса. Но... - он достал телефон, начал листать сообщения. - Вот. Однажды Лена отправила мне фотку. Они были в каком-то кафе. Я загуглил – это "Кофейный дом" на Лесной.
- Думаешь, он может быть там?
- Нет, но... Я знаю девушку, которая там работает. Может, она что-то видела или слышала.
Я глянула на часы. Половина третьего ночи.
- Поехали.
- Сейчас?
- А ты думаешь, я смогу сидеть и ждать до утра?
Он кивнул, поднимаясь:
- Я с вами.
По дороге я вспоминала. Как Лена в детстве прибегала ко мне с каждой царапиной. Как мы вместе пекли печенье, и она всегда норовила съесть половину теста.
Когда всё пошло не так? Может, когда я слишком резко отреагировала на её решение бросить университет? Или когда высмеяла её мечту стать фотографом? "Несерьёзная профессия", сказала я тогда. "Нужно думать о будущем".
А теперь из-за моей чёртовой правильности она оказалась в лапах какого-то манипулятора.
- Приехали, - голос Сергея вырвал меня из воспоминаний.
Кафе было закрыто, но в окне горел свет. Сергей постучал в дверь. Через минуту появилась девушка в фартуке – видимо, заканчивала уборку после новогодней ночи.
- Привет, Маш, - Сергей помахал ей. - Извини за поздний визит, но это очень важно.
Следующие полчаса мы провели, показывая ей фотографии Лены и Артёма с телефона Сергея. Девушка узнала их:
- Да, они часто тут бывали. Он любит сидеть вон за тем столиком, в углу. Всегда заказывает американо без сахара и много говорит. У него ещё такой специфический перстень на правой руке, с черепом.
- А что говорит?
- Всякое... Про то, как мир несправедлив, как все вокруг спят, а он знает путь к настоящей свободе. Обычно приходит не один – всегда с кем-то из молодых. И всегда платит за них.
- Адрес его не знаешь?
Она покачала головой, но потом вдруг просияла:
- А, знаете что? Он как-то раз вызывал такси отсюда. Прямо от кафе. Я слышала, как он называл адрес диспетчеру – Красная улица, дом 15.
Я записала адрес дрожащей рукой.
- Спасибо тебе огромное.
Уже в машине Сергей повернулся ко мне:
- Что теперь?
- Теперь? - я сжала руль. - Теперь мы едем спасать мою дочь.
Красная улица, 15 оказалась облезлой пятиэтажкой с выбитым домофоном. В подъезде пахло кошками и сыростью. Пока мы поднимались на четвёртый этаж, у меня в голове крутилось только одно: "Лишь бы успеть, лишь бы успеть..."
- Может, полицию вызвать? - шёпотом спросил Сергей.
Я покачала головой. Что я им скажу? Что совершеннолетняя дочь ушла из дома по собственной воле?
Квартира 47. Из-за двери доносилась приглушённая музыка и чьи-то голоса. Я занесла руку, чтобы постучать, но замерла.
- Тёть Тань, - Сергей тронул меня за плечо. - Вы не одна.
Глубокий вдох. Выдох. И – резкий стук в дверь.
Открыли не сразу. Сначала всё стихло, потом послышались шаги. Дверь приоткрылась на цепочку, и я увидела его – того самого Артёма. Холёное лицо, идеально уложенные волосы, и да – тот самый перстень с черепом.
- Да? - он приподнял бровь. - Чем могу помочь?
- Где моя дочь?
Он улыбнулся. Красивой, отработанной улыбкой.
- Простите, но я не совсем...
- Лена! - я закричала, уже не заботясь о приличиях. - Лена, ты здесь?
- Послушайте, - его тон стал жёстче. - Сейчас четыре утра. Если вы не прекратите шуметь, я вызову полицию.
- Мама?
Этот голос я узнала бы из тысячи. Лена. Где-то там, в глубине квартиры.
- Лена, детка, выйди к маме!
Артём поморщился:
- Елена сама решает, с кем ей общаться. Она взрослый человек и...
- Заткнись, - я даже сама удивилась, каким ледяным стал мой голос. - Просто заткнись. Лена! Помнишь, как мы с тобой ездили на море? Тебе было двенадцать, и ты собрала целую коллекцию ракушек. А потом плакала, когда половину пришлось оставить, потому что они не влезали в чемодан?
Тишина. Но я чувствовала – она слушает.
- А помнишь, как ты разбила коленку, катаясь на роликах? И не хотела, чтобы я обрабатывала рану зелёнкой, потому что "это некрасиво". А потом гордо ходила с зелёным пятном, рассказывая всем, что это боевое ранение?
За спиной Артёма мелькнула тень.
- Мам...
- И ты помнишь, - я сглотнула комок в горле, - как мы сидели на кухне после твоего первого разрыва с парнем? Ты сказала тогда: "Почему так больно?" А я ответила: "Потому что мы живые. Потому что умеем любить."
Цепочка звякнула. Дверь открылась шире, и я увидела её – мою девочку, с растрёпанными волосами и размазанной тушью.
- Прекрати этот цирк, - процедил Артём. - Елена, ты же помнишь, о чём мы говорили? О свободе, о настоящей жизни...
- О деньгах, которые она взяла из дома? - перебила я. - О том, как ты промывал ей мозги? "Избранная", да? "Особенная"? Сколько таких "особенных" ты уже обработал?
Он дёрнулся, словно я ударила его:
- Вы ничего не понимаете...
- Зато я понимаю, - вдруг тихо сказала Лена. - Теперь понимаю.
Она шагнула ко мне. От неё пахло сигаретами и дешёвым вином.
- Лен, подумай... - начал Артём, но она его перебила:
- Нет, это ты подумай. О том, что будет, когда я расскажу другим девочкам, как ты "спасаешь" их от "серой жизни". И про то, куда деваются деньги, которые мы приносим в общак...
Он побледнел:
- Ты не посмеешь.
- Посмею, - она повернулась ко мне. - Мам, пойдём домой?
Я обняла её, прижала к себе. Живая, тёплая, моя.
- Конечно, детка. Пойдём.
Уже в машине, когда мы отъехали от дома, она разрыдалась:
- Мамочка, прости меня! Я такая дура, такая дура...
- Тш-ш-ш, - я гладила её по голове, как в детстве. - Всё хорошо. Все мы иногда бываем дурами.
- Я не хотела... Он говорил такие красивые вещи. О том, как мы избранные, как мы изменим мир...
- А в итоге забрал твои деньги и чуть не забрал тебя.
Она кивнула, размазывая слёзы по щекам:
- Знаешь, что самое страшное? Когда ты начала говорить про море, про ракушки... Я вдруг поняла: вот она, настоящая жизнь. Не в красивых словах, а в таких моментах. В глупых ракушках, в зелёнке на коленке, в разговорах на кухне...
Сергей, молчавший всю дорогу, тихо хмыкнул:
- А я говорил...
- Да, да, ты говорил, - Лена слабо улыбнулась. - Мам... а оливье ещё остался?
- Остался, - я рассмеялась сквозь слёзы. - И холодец, и салат с крабовыми палочками...
- Знаешь, - она положила голову мне на плечо, - а давай встретим Новый год прямо сейчас? Просто мы втроём?
Я глянула на часы. Пять утра первого января.
- Давай. И знаешь что? Завтра мы с тобой поговорим. Обо всём. О твоей фотографии, об учёбе, о том, чего ты хочешь на самом деле. И я обещаю, что в этот раз действительно буду слушать.
Она крепче прижалась ко мне:
- С Новым годом, мам.
- С Новым годом, доченька.
Напишите, что вы думаете об этой истории! Мне будет приятно!
Если вам понравилось, поставьте лайк и подпишитесь на канал. С вами был Джесси Джеймс.