Я терпеть не могу корпоративы, но в этот раз всё должно быть по-другому. По крайней мере, я очень на это надеялась, разглаживая складки на новом платье цвета изумруда. Паша в последнее время стал внимательнее – цветы без повода, совместные завтраки по выходным. Может, наконец-то мы выбрались из той ямы, в которую скатились за последний год.
- Маш, ты скоро? – голос мужа из коридора звучал немного напряженно.
- Две минуты! Представляешь, я купила это платье еще в октябре и ждала повода надеть.
- Ага, – рассеянно отозвался он, уткнувшись в телефон.
Я посмотрела на своё отражение. Тридцать два – самый расцвет, как говорит мама. Волосы собраны в высокий пучок, несколько прядей специально выпущены, чтобы создать небрежную элегантность. Последний штрих – любимые серьги с гранатом, подарок Паши на пятую годовщину.
В такси я пыталась разрядить обстановку:
- А помнишь прошлогодний корпоратив? Когда Витя из бухгалтерии решил станцевать на столе и порвал штаны?
Паша слабо улыбнулся:
- Да, забавно было.
- Ты какой-то странный сегодня. Всё нормально?
- Да-да, просто устал. Конец года, отчеты.
От него пахло новым парфюмом – раньше такого не замечала. В машине играла "Last Christmas", а за окном кружился снег, оседая на украшенных гирляндами деревьях. Всё как в романтической комедии, только что-то неправильное висело в воздухе.
Ресторан оказался именно таким, как я представляла – роскошным, с огромными окнами во всю стену. Заснеженный город внизу переливался огнями. Елена Сергеевна, наша неугомонная активистка, в этот раз расстаралась – гирлянды, снежинки на столах, даже корицей откуда-то пахло. Прямо открытка новогодняя, а не корпоратив.
- Пашенька! Машенька! – защебетала она, подлетая к нам. – Как я рада, что вы пришли! У нас сегодня такая программа!
Паша тут же достал телефон и отошел "ответить на важный звонок". Третий за вечер, если считать. Я осталась с бокалом просекко, наблюдая, как коллеги мужа постепенно входят в праздничный раж. Андрей из айти уже начал показывать фокусы с салфетками, а близняшки из отдела продаж синхронно хихикали над его шутками.
- Маш, привет! – рядом материализовалась Катя из соседнего отдела. – Как дела? Давно не виделись.
- Привет! Да вот, решила тряхнуть стариной, выбраться в свет.
- А где Паша?
Я огляделась. Муж стоял у окна с какой-то незнакомой мне девушкой в красном платье. Они о чем-то оживленно говорили, и он улыбался – той самой улыбкой, которую я не видела уже много месяцев.
- Там, – кивнула я в их сторону. – Знаешь, кто это?
- А, это Вика, новенькая из финансового. Месяца три как работает.
Три месяца. Примерно тогда Паша начал задерживаться на работе. Примерно тогда появились внезапные командировки. Примерно тогда...
Я сделала большой глоток шампанского, пытаясь утопить противный холодок, медленно расползающийся по груди. Ведущий объявил начало конкурсов, музыка стала громче, а я всё стояла и смотрела, как снежинки медленно падают за окном, не в силах отвести взгляд от отражения мужа и девушки в красном платье.
- А сейчас, дорогие друзья, – голос ведущего разрезал гул праздничных разговоров, – у нас особенный момент! Наш коллега хочет сделать важное заявление!
Я машинально поправила выбившуюся прядь волос. Паша куда-то исчез из поля зрения, и я принялась рассматривать пузырьки в бокале, прикидывая, не пора ли заказать такси домой. В конце концов, завтра рабочий день, а эти корпоративные...
- Дорогая Вика!
Его голос. Я медленно подняла глаза. Паша стоял в центре зала, микрофон в одной руке, маленькая бархатная коробочка в другой. Музыка стихла. Девушка в красном платье прижала ладони к лицу.
- Последние три месяца были самыми счастливыми в моей жизни. Я понял, что значит просыпаться с мыслью о человеке и засыпать с ней же. Ты изменила мой мир...
Кто-то из коллег восторженно ахнул. Кто-то зааплодировал. А я стояла, замерев, и смотрела, как мой муж опускается на одно колено перед другой женщиной.
- Маша... – Катя рядом попыталась взять меня за руку.
- Всё нормально, – мой голос звучал удивительно спокойно. – Я просто... мне нужно припудрить нос.
Я направилась к туалету, старательно обходя столики. Каблуки предательски цокали по мраморному полу, отсчитывая секунды до того момента, когда я смогу закрыть за собой дверь кабинки.
- Ты выйдешь за меня? – донеслось издалека.
- Да! Конечно, да! – звонкий голос Вики утонул в аплодисментах.
В туалете было прохладно и пахло лавандой. Я уставилась на своё отражение в зеркале. Та же прическа, то же платье, те же серьги с гранатом. Только лицо какое-то чужое, будто маска.
- Милая, ты как? – в туалет заглянула Елена Сергеевна. – Мы все в шоке... Никто не знал... Это так неправильно...
- Знаете, – я достала помаду и старательно подвела губы, – я всегда говорила, что наши корпоративы слишком предсказуемы. А тут такой сюрприз.
Елена Сергеевна нервно хихикнула и исчезла. А я продолжала краситься, словно готовилась к фотосессии, а не переживала публичное унижение.
Вернувшись в зал, я направилась прямиком к бару:
- Двойной виски, пожалуйста. Без льда.
- Может, не стоит? – бармен сочувственно посмотрел на меня.
- Поверьте, если кому-то сегодня и стоит выпить, так это мне.
Паша и Вика принимали поздравления. Кольцо – золотое с бриллиантом, совсем не похожее на то, что он когда-то подарил мне – сверкало на её пальце. Она счастливо улыбалась, а он... он даже не смотрел в мою сторону.
- Маш, давай я тебя домой отвезу, – предложил Андрей из айти. – Я за рулем, не пил.
- Спасибо, но я досмотрю шоу до конца. Интересно же, что будет на десерт. Может, кто-то еще жену бросит?
Время тянулось как жвачка. Я сидела за барной стойкой, потягивая напиток и наблюдая, как разворачивается праздник. Ведущий объявил караоке-баттл. Вика, раскрасневшаяся от шампанского и счастья, спела песню про Любовь. Иронично.
- Маша, нам надо поговорить, – Паша наконец-то соизволил подойти.
- Правда? А я думала, ты предпочитаешь делать важные заявления публично.
- Я всё объясню. Просто... не здесь.
- О, не беспокойся. Я прекрасно поняла расклад. Три месяца, говоришь? И как тебе спалось все это время рядом со мной?
Он опустил глаза:
- Я не хотел делать тебе больно.
- Серьезно? – я допила напиток одним глотком. – Тогда ты выбрал очень странный способ это показать.
В этот момент заиграла медленная музыка. Вика, сияющая своим новым статусом невесты, подплыла к нам:
- Паш, потанцуем?
Я смотрела, как они кружатся в центре зала. Её красное платье, его строгий костюм, их счастливые лица. Идеальная рождественская открытка. А я сидела у бара в платье цвета изумруда и думала о том, что завтра надо позвонить маме. И адвокату.
- Знаешь, что самое забавное? – спросила я у бармена, заказывая еще. – Я ведь действительно верила, что у нас всё наладилось.
- Может, оно и к лучшему, – философски заметил он, наполняя мой бокал. – Лучше узнать правду сейчас, чем...
- Чем на следующем корпоративе? – я невесело усмехнулась. – Пожалуй, вы правы. За правду!
Снег за окном падал все гуще. Часы показывали почти полночь. Где-то в другой реальности я могла бы сейчас танцевать с мужем, смеяться над шутками коллег, предвкушать праздники. Но в этой реальности я сидела одна, и серьги с гранатом почему-то стали невыносимо тяжелыми.
До дома мы ехали в разных такси. Я старательно печатала сообщение маме – что-то про чудесный вечер и усталость, пока по щекам катились злые слезы, размазывая тушь.
Он появился через час после меня. Я успела принять душ, смыть макияж и налить себе чаю с коньяком. Сидела на кухне, завернувшись в старый плед, и смотрела на наши совместные фотографии в телефоне.
- Прости, что всё так вышло, – Паша остался стоять в дверном проеме.
- "Так вышло"? Серьезно? Ты же не погоду обсуждаешь. Ты, черт возьми, сделал предложение другой женщине на глазах у всех! У твоей жены!
Он прислонился к косяку, ослабляя галстук:
- Я знаю, что поступил как последняя сволочь. Но я не мог больше врать.
- А последние три месяца ты, значит, мог? – я отхлебнула из чашки. – Знаешь, что самое паршивое? Я ведь замечала изменения. Думала – вот, наконец-то он старается, вот оно, начало новой главы. А ты просто репетировал на мне то, что собирался дать ей.
- Маша...
- Нет, дай договорить. Помнишь, месяц назад ты принес мне цветы? Просто так, без повода. Я тогда еще разрыдалась от счастья. А ты, наверное, в тот день впервые поцеловал её?
Его молчание было красноречивее любого ответа.
- Вика... она особенная, – наконец произнес он. – С ней всё по-другому.
- Да неужели? – я горько рассмеялась. – А со мной, значит, было как? Знаешь, восемь лет назад ты говорил то же самое обо мне своей предыдущей девушке.
- Я соберу вещи и перееду к маме, – Паша шагнул в кухню. – Завтра позвоню риэлтору насчет квартиры.
- О, как благородно! – я встала, чувствуя, как внутри поднимается волна гнева. – А может, подождешь до следующего корпоратива? Устроишь там еще одно шоу – "Смотрите, я съезжаю от жены"?
- Перестань...
- Что, правда глаза колет? А как ты думал? Что я буду молча глотать слезы в уголке? Или может, порадуюсь за вас? "Ах, какая прекрасная пара! Вы так подходите друг другу!"
Чашка в моих руках предательски дрожала. Я поставила её на стол и вдруг заметила на холодильнике магнитик – сердечко, которое мы купили в нашей первой совместной поездке в Прагу.
- Знаешь что, – я сорвала магнитик и протянула ему, – забирай. Дашь Вике, скажешь, что купил специально для неё. У тебя ведь теперь новая жизнь, новая любовь... Зачем тебе старые сувениры?
- Маша, прекрати истерику.
- Истерику? – я швырнула в него магнитом. – Ты называешь это истерикой? Да я еще даже не начинала! Восемь лет, Паша. Восемь лет я любила тебя, верила тебе, строила планы. А ты... ты даже не нашел в себе смелости поговорить со мной до того, как устроить это позорище!
Он поймал магнитик и положил на стол:
- Я знаю, что виноват. Но людям свойственно меняться. Чувства не вечны...
- Да при чем тут чувства? – я осела на стул, внезапно почувствовав дикую усталость. – Дело в уважении. В элементарной человеческой порядочности. Но куда уж там... Знаешь, выметайся. Прямо сейчас. К маме, к Вике, куда хочешь. Просто уйди.
Он молча развернулся и вышел. Через несколько минут хлопнула входная дверь. А я осталась сидеть на кухне, глядя на чертов магнитик и думая о том, как странно устроена жизнь – восемь лет поместились в один вечер, в одно "Ты выйдешь за меня?", сказанное не мне.
За окном продолжал падать снег. Где-то в городе играла музыка, люди праздновали, влюблялись, делали предложения. А я сидела одна в пустой квартире и впервые за долгое время чувствовала что-то похожее на облегчение. Больно? Да. Обидно? Безумно. Но почему-то появилось ощущение, что теперь все будет по-настоящему. Без фальши, без игры в счастливую семью, без "я задержусь на работе" и "прости, дорогая, совещание".
Я достала телефон и набрала номер:
- Мам? Прости, что так поздно... Да, я в порядке. Просто... можно я приеду?
Говорят, время лечит. Но никто не предупреждает, каким болезненным бывает это лечение. Первую неделю я почти не выходила из маминой квартиры, завернувшись в кокон из старых фильмов и доставки суши. Телефон разрывался от сообщений сочувствующих коллег мужа. Бывшего мужа.
- Машенька, ну сколько можно? – мама поставила передо мной чашку какао. – Посмотри, какая ты красивая. Молодая. Умная.
- Мам, ты обязана так говорить. Ты же моя мама.
- А вот и нет! Я объективная женщина. И я считаю, что это он дурак.
Я усмехнулась, вспомнив, как неделю назад Паша приехал забирать вещи, что оставались у моей мамы в квартире. Мама открыла ему дверь и сказала только одну фразу: "Надеюсь, ты понимаешь, что натворил". А потом демонстративно ушла на кухню, гремя кастрюлями громче обычного.
Через месяц я нашла новую квартиру. Маленькую, но с огромными окнами и видом на парк. Первое, что я сделала – купила огромный фикус и назвала его Федор.
- Ну что, Федя, – говорила я ему по утрам, – как спалось?
Он не отвечал, но его присутствие странным образом успокаивало.
На работе я погрузилась в новый проект. Вечерами начала ходить в спортзал – не для того, чтобы похудеть или кому-то понравиться, а просто потому что там можно было выбить всю злость о грушу.
- Отличный удар! – похвалил тренер. – У вас талант.
- Просто хорошая мотивация, – улыбнулась я, представляя вместо груши лицо бывшего.
Весна пришла неожиданно. Просто в один день я вышла из дома и почувствовала запах оттаявшей земли. В парке уже проклевывались первые тюльпаны, и почему-то именно в этот момент я поняла – всё действительно позади.
- Представляешь, – рассказывала я Кате за чашкой кофе, – вчера разбирала последнюю коробку с вещами и нашла те серьги. С гранатом.
- И что сделала?
- Продала. А на вырученные деньги купила билет в Париж. Одна. Первый раз в жизни.
Я перестала следить за жизнью Паши и Вики. Говорят, они поженились весной. Надеюсь, они счастливы – без сарказма, просто по-человечески. В конце концов, их предательство сделало меня сильнее. Мы конечно же развились спустя пару недель после его предложения.
Недавно в спортзале познакомилась с интересным парнем. Мы просто болтаем после тренировок, и пока мне этого достаточно. Спешить некуда – теперь я знаю, что счастье не в штампе в паспорте и не в кольце на пальце. Оно в мелочах: в утреннем кофе на балконе, в разговорах с фикусом Федей, в спонтанных путешествиях и в способности просыпаться с улыбкой.
А на следующий корпоратив я обязательно пойду. Надену потрясающее черное платье, которое купила в Париже, и буду танцевать. Потому что жизнь не заканчивается на предательстве. Она с него начинается.
Вчера мама спросила, жалею ли я о чем-нибудь.
- Знаешь, – ответила я, поливая разросшегося Федю, – единственное, о чем я жалею – что не заказала тогда на корпоративе еще. И не станцевала на столе назло всем. А об остальном... нет. Всё случилось именно так, как должно было случиться.
Напишите, что вы думаете об этой истории! Мне будет приятно!
Если вам понравилось, поставьте лайк и подпишитесь на канал. С вами был Джесси Джеймс.