Расскажу, как я наконец узнала о том, что за трубочка торчала у меня из живота, а также про больничный дурдом в карантин, маразм и несправедливость сотрудников больниц.
Предыдущая часть:
ДЕНЬ 2
В 6 утра пришли медсестры. Все по новой, градусник, давление, капельница метронидазола, укол ношпы, от которого не было толку. Санитарка пришла, чтобы открыть мешочек, прикрепленный ко мне и слить оттуда жидкость в утку.
В этот раз врач пришел рано, спросил про самочувствие, осмотрел, я спросила, можно ли есть или пить, он сказал, что нельзя. Спросила, когда снимут трубку, сказал, что пока будет стоять и ушел.
КАК? ЧТО?
Он ушел, я не успела толком задать вопросы, мне никто не ответил, а что со мной? Это аппендицит? Или что? Я попросила, чтобы ко мне пришел врач, чтобы попросить его все это снять нафиг и пойти домой. Зачем оно нужно? Что со мной сделали?
Я долго лежала, пока пришел этот хирург. Я стала просить его, чтобы мне убрали это безобразие. Он сказал, что это дренаж, я ничего не поняла, что это за слово такое. Я спросила, отрезали ли мне аппендикс, он сказал, что вам ничего не отрезали, это было воспаление кишечника!!!
Он быстро на все ответил, а я была в замешательстве и не знала, что сказать, потому что он опять ушел! Я не могла понять как это так, что за воспаление и проклятый интернет еще не работал. Я продолжала думать, что этот дренаж ведёт в кишечник и это останавливало меня от того, чтобы все-таки рискнуть поесть.
Тем не менее, меня такое положение не устраивало никак. Нельзя не пить, не есть и неизвестно сколько ходить с этой трубкой. Я добралась до стойки медсестры и спросила, можно ли мне в платное отделение? Она сказала, что сейчас они подойдут ко мне в палату. Зачем я это сделала? Я рассчитывала, что в платном отделении будет другой врач и мне снимут эту трубку, дадут попить, поесть, уменьшат дозы капельниц и объяснят уже наконец, что со мной. Пришла медсестра и сказала, что зачем вам это, там будет все то же самое, только за деньги.
Понятно. Хотелось провалиться от безысходности. Неужели ничего нельзя с этим кошмаром сделать??? Эта трубка мешала мне, а еще мне сегодня походу опять принесут капельницы, так как катетер с вены утром снимать не стали. Хотелось покушать, попить, но ничего было нельзя. Мне показалось, что меня хотят убить в этой больнице.
Потом я снова подошла к стойке, чтобы что-то спросить и там медсестра сказала, что мне нужно перебираться в другое отделение! Вот оно что! Ведь меня же должны были изначально перевезти в хирургическое, но там не было мест. Сейчас оно освободилось и ждет меня. Интересно, почему я узнала об этом в последнюю очередь?
Девушки в палате сказали, чтобы я шла, там хотя бы врач ко мне будет приходить вовремя, ему там ближе. Они помогли мне встать, собрать вещи и я поперлась со своими пакетами, рюкзаком и трубкой из живота далеко по коридору в другое отделение – хирургическое. Там попахивало кровью, а в одном месте у стены лежало накрытое покрывалом тело. Я с горем пополам доползла до палаты, которую мне назвали и когда я туда зашла, мне стало жутко. Там было жарко, ярко светило солнце, за окном жара, стояло четыре кровати, две из которых были заняты, по всей видимости лежачими больными, так как у них на кроватях скраю были решеточки, видимо, чтобы они не упали. Над ними висели бумажки с их именами, датами рождения и датами выписки (такого в гинекологии не было). Я пошла обратно к стойке, спросить, какую мне занять кровать. Сказали любую. Я зашла и стала думать. Там была кровать у окна и у стены. У окна, напротив лежал какой-то дедушка и смотрел на меня. Мне не хотелось быть под взглядом дедушки, и я подумала, что лучше лягу ближе к выходу, тем более что там бабушку, как я поняла, выписывают сегодня. А потом только до меня дошло, что это не дедушка, а бабушка у окна лежит, потому что палаты в больницах ведь всегда женские и мужские. Просто лицо уже у нее было такое, что не разберешь. И, кстати говоря, когда я взглянула на нее, я узнала: «Вы еще встанете».
Начала обустраиваться на кровати у двери, разложила вещи, легла, наконец, отдохнуть и почувствовала, насколько ужасна эта кровать! Она по всей видимости была не до конца разложена (я узнала об этом позже) из нее что-то твёрдое выпирало, это просто ужас, тем более в моем состоянии. Даже на кушетке, наверное, лежать не так ужасно, как на этом перекошенном нечто. Стояла жуткая жара, за окном ярко светило солнце. В палате очень громко зазвонил телефон каким-то ужасным звуком, и никто не брал трубку. Этот звук просто нагнетал всю обстановку. Это был телефон у бабушки, которая лежала у окна. Видимо, она не могла поднять трубку из-за того, что была слишком больна. Телефон перестал звонить.
Я подумала, что стоит перейти на другую кровать к окну, она, наверное, не такая ужасная, но было слишком поздно. В палату вошла молодая девушка и заняла ее. Ну, думаю все. Долго мне теперь мучиться.
Она устроилась и начала говорить по телефону, кажется, с мамой, убеждая ее, что платная палата не нужна. В это время пришла санитарка, чтобы поменять бабушке подгузник. Я решила отвернуться, чтобы не смотреть на это. Но было слышно, что, когда санитарка его меняла, бабушка еще опорожнялась. Девушка, которая говорила по телефону, стала умолкать, ведь она сидела на кровати и все это видела. Я просто лежала отвернувшись, думая, лишь бы не было запахов, так как в палате и без того было нечем дышать и у меня уже закладывало нос.
Когда все это закончилось, санитарка ушла и пришел мой врач, но он сразу направился к только что поступившей девушке. Он что-то там сказал про мелкий надрез и операцию, я вообще не поняла, что за болезнь и о чем идет речь, да и мне не до этого было.
Позже приносили еду. Бабушек кормили с ложечек жидкими блюдами по типу каш и бульонов, а девушке принесли обычную еду, в боксе. Она конечно же сказала, что это есть не будет. Никому не нравится больничная еда, а я до сих пор до конца не поняла, какая она. А так хотелось! Ну хоть что-нибудь скушать... Потому что уже прошло двое суток практически без еды и нормального питья.
Попыталась сходить в туалет. В этом отделении туалет был, благо, с сидушкой, но не очень чистый. Дверь также не закрывалась, и кто-то опять ворвался, пока я делала свои дела.
Набрала воды в бутылочку из кулера в коридоре. На вкус она была хуже, чем вода из-под крана. Ее совсем не хотелось пить, она не утоляла жажду.
Я очень надеялась, что сегодня не принесут капельницы. Было где-то 13 часов дня, как в палату ввели родственников бабушки, которая лежала напротив меня. Ее долго собирали, помогали одеваться, посадили на инвалидную коляску и уехали. Одно место в палате освободилось.
Пришла медсестра делать перевязки. Я спросила, а не знаете ли вы случаем, когда снимут трубку эту. Она ответила очень ласково, назвала меня зайчиком и сказала, что это знает только врач. Стало печально от того, что врач-то тоже ничего не сказал.
Далее в палату вальяжно ворвалась какая-то женщина в белом халате и пошла к девушке у окна. Как я поняла, это ее мама. Они что-то там обсуждали, та принесла ей какой-то еды, но мне это было неинтересно. Меня больше возмутило вот что: ковид якобы, карантин, а в палату только что вошли родственники, ладно бабушки, ей нужно помочь, но к девушке тоже пришла мама. А мне нельзя никого было позвать. Меня так трясло от обиды. Позвонили родные, муж. Договорились, что придет муж, передаст то, что мне нужно из бытовых принадлежностей и нормальной воды. Понятно, что мы не увидимся, тем более что отделение это оказалось на втором этаже, там точно не поговоришь через окно.
Я лежала, лежала и меня закоробило от несправедливости и обиды. Почему к другим могут родные заходить, а ко мне нет? Я взяла себя в руки, встала и дошла до стойки медсестер и спросила:
- Ко мне может прийти мама?
- Нет, у нас карантин.
- Почему тогда к другим по палате приходят?
- Там к бабушке приходили, ей без помощи никак.
- Но там и к девушке мама приходила.
- Не может быть, ее бы охрана на пропустила.
- Но она же приходила, я, по-вашему, слепая?
- Нет, это неправда, у нас карантин.
- Какой-то странный у вас карантин, не для всех действует.
Она ничего не ответила. И правильно, что им еще сказать? Я также молча поплелась назад. Какой был жалкий у меня вид тогда. Растрёпанные волосы, посеревшее лицо, футболка, которая мне большая и пеленка, обвернутая вокруг бедер на которой висел мешочек с кровью, ведущий трубочкой в живот. При этом я шла медленно, скрючившись. И полные отчаяния, безысходности глаза.
В палате меня уже ждал «сюрприз» в виде капельницы с несколькими мешочками. Боже, опять? Мне не хотелось верить, что я опять буду испытывать это ужасное состояние. Медсестра видимо куда-то вышла, а потом вернулась.
И тут я сказала, что не хочу делать капельницы, мне от них плохо. Она сказала, что врачом назначено и я стала упираться. Не помню точно, что я там говорила, но все дошло до того, что медсестры были вынуждены позвать моего лечащего врача. Я стала у него уточнять, зачем это нужно, что у меня за диагноз такой? Он опять сказал, но уже грубо, что воспаление кишечника, что еще бы пару часов я дома посидела и все бы кончилось печально. И что мне ничего не вырезали и благодаря метронидазолу, который мне вкапывают (его капали по утрам и вечером), я сейчас живу. Я спросила, для чего так долго ставить капельницы и мне сказали, что есть и такие, которым по месяцу капельницы ставят. Это меня никак не успокоило. Разговор был короткий и мне поставили ультиматум – либо я пишу отказ от капельниц, под свою ответственность за последствия, либо соглашаюсь лечиться дальше по схеме, назначенной врачом. Тогда слово «отказ», для меня значило что-то фатальное. Тем более, под свою ответственность. Действительно, я же не знаю, что будет, если я откажусь… Я испугалась, тем более что врач сказал – диагноз опасный. Сейчас я знаю, что в том случае это действительно было так. Но тогда я еще не поняла, в какую ситуацию попала.
Медсестра, которая принесла капельницы уже начала нервничать и психовать, сказала, что ей еще 60 капельниц нужно сегодня поставить, надо бы побыстрее со мной разобраться.
Врач ушел и я у нее спросила, а не умру ли я от этих капельниц. Она заулыбалась и сказала, что еще никто от капельниц не умирал.
Звонили родные, мама, отец, бабушка. Я жаловалась, что тут плохо, все болит, хочу есть. Бабушка сказала, что надо терпеть и все. Отец позвонил лечащему врачу, узнать, что со мной и когда покормят. Но это ничего не изменило. Врач ему сказал, что это неизвестно, нужно ждать и если что-то не то, пригодится еще одна операция.
Позже врач пришел снова, сказал, что звонил мой отец. Смотрел на капли и платки, что лежали рядом со мной на кровати, мол что это еще такое. Сказал, что воспаление кишечника у меня, спросил не было ли каких жалоб до больницы. Я сказала, что вроде как запор, но я же не знаю, как называется это нечто, что выходило из меня, реально блин не знаю! Потом доктор сказал, что у меня удлиненный кишечник – долихосигма и из-за этого могут быть проблемы. Вот оно что. Спросил, были ли в роду финны, я сказала, что отец вроде наполовину карел. Он ответил, что это распространенное явление среди этих народов – удлиненная кишка. Я спросила, а что с этим делать, чтобы проблем больше никогда не было. Сказал, чтобы проблем не было – вырезать кишечник и поставить колостому (мешочек для кала). Наверное, это была шутка? Но мне что-то было не смешно.
Врач пошел к той девушке у окна. Поговорил с ней, сказал операция сейчас не к спеху, надо ждать и что завтра выписываться, и он даст ей номерок к хирургу на следующий день после выписки. Она ему сказала, что ее мама акушер, и мне стало понятно, почему она зашла в палату, видимо там работает. Я подумала о том, как хорошо, что после выписки дают номерки в поликлинику, не надо ходить самому. Но позже я поняла, что ошиблась – это только по «блату».
Благо, в этой палате интернет ловил нормально. И когда я лежала под капельницами и решила посмотреть в интернете, что такое воспаление кишечника, но ничего толкового и понятного мне, не нашла.
После того, как жидкость в мешочке из капельницы закончилась, хотелось встать в туалет, но никто не приходил, чтобы вытащить трубку, я просто лежала прикрепленная трубочкой к мешку капельницы. Мне пришлось самой подойти к стойке медсестры, катя за собой эту палку с мешочками и таща еще свой мешочек с кровью. Там никого не было.
Я вернулась и позже ко мне соизволили прийти. Медсестра оказалась хамоватой, ругала меня, что у меня снова вылетел катетер. Это так, ведь нужно было причесаться, у меня длинные волосы и они постоянно путаются, а еще за эти дни я ни разу не чистила зубы. Кстати, странно, несмотря на это, на них не было налета. Я как понимаю, он образуется из-за еды.
Ужасно хотелось есть, будто кто-то внутри меня просил, поешь, поешь. Хотелось, чтобы появилось хоть немного сил, и я решилась съесть оставшийся у меня абрикос, всего 1 штучку. Когда я съела его я задумалась вот о чем. Сейчас он переварится во мне, превратится в кал, а ведь ему, наверное, будет трудно выйти через эту трубочку в мешочек, ведь туда, как я думала, теперь у меня все выходит. Меня привела в ужас, эта мысль. Что же я наделала? Стала ждать со страхом, что же теперь со мной будет. Просто лежала и прислушивалась к ощущениям. Но ничего сверхъестественного не происходило. На стенках трубочки ничего не появлялось, была только кровь и, кажется, засохшая, свежей не было.
Вечером пришел муж и я решила – надо с ним увидеться. Окно в этой палате не открывалось. Я запомнила про лайфхак с пилкой для ногтей, но у меня просто-напросто ее с собой не было. И тогда я решила пойти в палату в гинекологическом отделении, где я лежала и увидеться с ним через окно и оттуда же забрать передачку. Там все равно лежат девочки, которые меня уже знают. Сказала мужу куда идти, зашла в палату. Там осталась только девочка, которая лежала у окна, остальные койки были пустые, всех выписали.
Муж, когда увидел меня был в шоке, что это за Франкенштейн? Ему стало меня жаль. У меня торчала трубка, на руке был прикреплён катетер, сама я вся бледная. Мы немного поговорили, попрощались и я снова побрела в палату.
Я лежала в кровати и стала чувствовать, как у меня что-то ходит по прямой кишке. Как же это сказать… Будто что-то там шевелится, то ли газ, то ли воздух или что? Я поняла, что это абрикос, походу уже переварился. Я стала беспокоиться, почему он не выходит через трубочку, она же вроде как в кишечник ведет? Очень хотелось сходить в туалет, чтобы этот воздух или что-то еще из меня вышло! Но как? Решила обратиться к медсестрам и нажала кнопочку на стене. Но она не работала и мне пришлось идти до их стойки. Описала ситуацию, сказала, что съела абрикос. Они – а зачем же ты, ай-яй. Я спрашиваю, а что мне теперь делать-то, как в туалет идти? Говорят – иди спокойно. А я – так там же зашито все, наверное, трубка же в кишку ведет. И знаете, что они сказали??? Что трубочка не в кишечник ведет, а в брюшную полость! С кишечником все нормально, можно ходить в туалет.
Моему шоку не было предела. И я об этом узнаю только сейчас?
Сходила в туалет. Вышли газы и вроде что-то еще мелкое. Опять эта желтая хрень. Стало немного полегче. Вернувшись в палату, я легла и опять почувствовала то же самое. Снова что-то ходит по кишечнику.
Плюсом к этому я заметила, что бинты, которые у меня животе все в крови и она уже пачкает простынь. Встала и поплелась на стойку, где никого не было. Наконец кто-то подошел, сказали, чтобы я шла в палату и сейчас мне поменяют бинт. Пришли, поменяли.
Через какое-то время бинт опять был весь в крови. Я опять пошла к стойке сама. Уже другая женщина сказала, что сейчас поменяют. Пришли, поменяли и дали мешочек со льдом, сказали держать минут 20. Подержала, кровь остановилась. Пришли, забрали лед и стали спрашивать, надо ли кому но-шпу вколоть. Я сказала, что не надо, так как толку от этой но-шпы. Медсестра все же улыбнулась и сказала, может вколем, болеть не будет. Ну я и спросила есть ли диклофенак, она сказала да. Сделали укол диклофенака. Правда он тоже не помогал.
Я лежала на кровати, постелив под себя большое полотенце, чтобы было хоть немного удобнее и мягче. В кишечнике продолжало что-то будто гулять, было больновато. Думала, полежу, потом еще схожу в туалет. Вставать лишний раз было тяжело, больно.
В этот момент в палату пришла бабушка, заняв свободную кровать напротив меня. Она что-то спросила, и мы заговорили. Я почувствовала, что у нее совсем все плохо будет… хотя по ней не скажешь, бодренькая вроде, шутит, улыбается несмотря на то, что ей 83 года.
Она пожалела меня, глядя на этот мешочек, бедная вы, говорит, что у вас? Ну я и сказала, что воспаление кишечника. Она ничего не поняла. Да я и сама ничего не поняла, что это за диагноз, что уж говорить про других.
Я чувствовала, как во мне что-то ходит и решила, что все же надо сходить до сортира. Самочувствие было ужасающим.
Когда я сходила, я увидела в унитазе какую-то прозрачную слизь и больше ничего. Самое странное, было вот что: ОБЛЕГЧЕНИЕ!
Я почувствовала, что, когда эта слизь вышла, мне стало лучше! По кишечнику перестало что-то бегать. Боли, конечно, не ушли, но самочувствие в общем будто улучшилось. Было такое ощущение, будто все это время из меня кто-то выкачивал энергию и вдруг перестал.
Я сразу же вспомнила истории про паразитов, которые живут в людях и высасывают у них жизненные силы. Позвонила мужу, маме, поделилась новостями и своим гениальным открытием, пусть может и придуманным.
А что еще остается делать, когда врач не может тебе рассказать, что с тобой происходит? Когда ты только в конце второго дня узнаешь, что оказывается трубка в тебе ведет не туда, куда ты думал?
Я сделала вывод, что это паразиты сидели во мне и они, скорее всего, просили покушать, вызывая голод, чтобы поесть самим и остаться во мне. С радостью я попыталась уснуть, хотя это было трудно, кровать была просто ужасна. Также пришлось намочить платок, достать эфирные масла, чтобы мне легче было дышать, так как в палате было жарко и опять никто не открывал окно.
Продолжение следует...
Мое состояние сегодня: