Люба отлично помнила, как отец уходил из семьи, пытаясь забрать из квартиры практически всё, что можно было вынести.
Она тогда достаточно поздно вернулась с празднования дня рождения подружки и едва не упала, запнувшись о кучу техники и вещей, почему-то сложенных у порога. Девушка даже подумала, что в квартиру кто-то пробрался и хотела уже выскочить в подъезд, но услышала голоса родителей, раздающиеся из большой комнаты.
Торопливо стянув сапоги, повесив куртку на вешалку и бросив рюкзачок на пуфик, Люба направилась выяснять, что происходит, и застала странную и страшную картину. Родители ссорились так сильно, как никогда раньше, и даже не обратили внимания на заглянувшую в комнату дочь. Любовь вместо обожаемого отца увидела абсолютно чужого человека, жестокого, кричащего.
Казалось, что этот разъярённый незнакомец прямо сейчас начнёт крушить в квартире всё подряд. Но вместо этого методично ходил по комнате и собирал вещи, не переставая ругаться с женой.
- С чего это ты решила, что я подхожу на роль рогатого оленя? Когда ты мне собиралась правду рассказать? Никогда? Да? Живи, Женя-рогоносец, работай и всё оплачивай, да? Почему это ты, Кира, так была уверена в том, что я никуда не денусь? Думала, что я совсем дурак? И даже скрывать свои похождения перестала. Вот здорово. Ты не думай, что лафа будет и дальше продолжаться. Если на алименты подашь, так и знай, я их стану оспаривать. Пусть экспертизу делают. Я теперь знаю, что все эти годы воспитывал неродную мне дочь.
Люба застыла на пороге, шокированная такой странной новостью. Зато мама девушки не выглядела растерянной или обиженной. Если бы она плакала, утверждала, что произошла ошибка, предлагала бы всё перепроверить, но нет. Женщина не менее агрессивно отвечала мужу.
- Ой, Женька, ну ты меня насмешил. Алименты он платить не хочет, экспертизу потребует. Кому ты от этого хуже сделаешь?
Вообще, поговорку про то, что родной отец тот, кто вырастил, слышал? Как вот ты собираешься Любке объяснить, что она тебе теперь никто? У самого-то не будет сердце по ней тосковать? Ты вспомни, как вы с ней здорово играете, на лыжах катаетесь, даже на рыбалку зимой и летом ходите. Что, все это забудешь, выкинешь из своей головы как мусор из ведра? Хорош, отец. Мигом дочь забыл.
Мужчина с яростью швырнул на пол всё, что у него находилось в руках, и замахнулся было, чтобы ударить жену, но удержался и закричал.
- А как мне по-прежнему к ней относиться, если она наглядное напоминание о твоём грешке? Кира, вот ты же знала, что я измену не прощу. Зачем же тогда заставила меня, хотя был риск, что всё откроется, воспитывать чужого ребёнка?
Что, внутри всё зудело? Дождаться меня не могла. Я же в дальние рейсы ради семьи катался, денег пытался побольше подзаработать, чтобы ты ни в чём не нуждалась. Когда Люба родилась, ещё больше работать стал. Как же, в семье ребёнок столько всего надо. Вот только теперь не понимаю, для чего я сутками иногда не спал. Получается, что семьи у меня-то как раз и не было. Только жена обманщица и ребёнок, которого она нагуляла на стороне.
- Женя, ну прости меня, это был случайный эпизод, порыв страсти, не более. Я сотни раз порывалась тебе все объяснить, но боялась, что не поймешь. Мужчина даже нашел в себе силы рассмеяться.
- Вот интересная ты, Кира, штучка. По-моему, я имел право знать правду с самого начала. Тогда, наверное, сейчас не было бы так больно. Я же ради тебя с мамой своей поссорился, хотя она как будто сердцем чувствовала твою лживую натуру.
Евгений отвернулся от Киры, чтобы она не увидела слезы на его глазах и заметил застывшую в дверях Любу. Мужчине стало не по себе. Эту девушку он столько лет считал своей дочкой, что, конечно, в одночасье разлюбить её было невозможно.
- Прости, Любаша, — произнёс мужчина и стал собирать вещи, которые бросил, а потом, махнув рукой, сел на диван.
Любина мама не знала, что ей сказать. Девушка сама решила проблему. Подойдя к мужчине, она опустилась перед ним на пол, чтобы можно было заглянуть в глаза, и тихо сказала.
- Для меня ты навсегда останешься самым настоящим папой. Так и знай. Когда захочешь со мной пообщаться, я всегда буду рада.
Мужчина не сдержался, порывисто обнял девочку, которую 14 лет считал своей дочкой, и направился к двери. Кира и Люба слышали, как глава семейства чем-то гремит в коридоре, но выходить не стали.
Девушке вообще эта ситуация показалась каким-то странным кошмаром. Лишь когда хлопнула входная дверь, она осмелилась спросить.
- Мама, как же так? Почему папа решил, что я не его родная дочь?
Кира, от которой исходил тонкий запах выпивки, не стала врать.
- Ой, ну, неудобно такое собственной дочери рассказывать, но ты вроде бы уже взрослая, так что слушай. Хотя бы для того, чтобы мои ошибки не повторять.
Я за Женю выскочила, едва мне 18 лет исполнилось. Он тогда уже отслужил, на ферму устроился работать водителем-экспедитором. Вот как-то в город товар привез в магазин, которым тогда моя мама, твоя бабушка, заведовала. И меня увидел. В общем, стал ухаживать. Но что его мать, что моя, конечно, были против. Считали, что мы совсем не пара. Моя мама говорила, что с деревенским я от скуки сдохну.
Так и заявляла, что он только о качестве навоза рассуждать умеет. И с ним даже в кино пойти стыдно будет, не то что в театр.
- Ну, ты же бабушку Любашу помнить должна. Тебе же уже десять лет было, когда она ушла. Помнишь, как она в выражениях не стеснялась?
Растерянная Люба кивнула. Бабушка, в честь которой ее и назвали, всегда была, что говорится, при параде, но могла так фразы раскатать, что и мокрого места не оставалось. Кира перевела дух и продолжила делиться с дочкой семейной тайной.
- Женькина мать, которая, как и моя, тоже в одиночку ребенка поднимала, в выражениях не церемонилась, прямо в глаза называла меня городской свиристелкой, заявляла, что своего благословения на брак сына с бездельницей фифой не даст. Ну, кого когда молодежь слушала? Поженились мы. И я
в деревню на восемь месяц не поехала. Тут, в этой городской квартире, обосновалась. Вроде и жили ничего. Первое время, по крайней мере.
Потом денег стало мало. Мама-то моя финансами помогать отказалась. Мол, сами, детки, сами, раз уже такими взрослыми себе считаете, что поженились. Евгению друзья сказали, что грузоперевозки прибыльнее. И он стал в рейсы мотаться. Денег и вправду больше стало. А вот я заскучала. На встречу выпускников я тогда решила пойти, развеяться. Комплиментами один ухажёр, который за мной ещё со школы ухаживал, мне словно голову вскружил, вроде как наверстывал упущенное.
Не говорю, что я прямо сильно сопротивлялась, но и повода гордиться собой у меня, конечно, не было. Вот получилось, что ты действительно не Женькина дочь. Твой биологический отец, кстати, узнал от меня, что ты родилась, но к этому времени он уже жениться собрался и ничего менять в своей жизни не собирался, так что пришлось продолжать врать.
Женькина мамаша сразу, как только тебя крохотной увидела, стала твердить, что ты не их породы. От силы несколько раз в гости приезжала, и всё лицо такое делала, как будто лимон съела без сахара. Так морщилась, что смотреть противно было. К себе на свежий воздух отдохнуть и вовсе не приглашала никогда. Знать достоверно о том, что я её сыну рога наставила, свекровь не могла.
Но она убеждена была в этом, и доказательства ей не требовались. Евгению, я уверена, она постоянно в уши дула, что не его ты дочь, да, видно, заронила сомнения в его голову. Хотя и много лет на это понадобилось, но Евгений ко мне переменился. Сегодня отец твой, ну, то есть, не совсем, ну, в общем… Женька начал мне претензии предъявлять на ровном месте, что я домом не занимаюсь, что с работы возвращаюсь под шофэ.
Начал упрекать, что я тебе, пример дурной подаю. В общем, я с горяча не вытерпела. Ляпнула про всё, что долго втайне держала. Выпалила, что никакая ты ему не дочь. Вот так глупо своим же языком и разрушила семью. Что, Люба, обвинять меня будешь, что я семью не сумела сохранить?
Девушка не понимала, как ей быть. Она и к отцу тянулась, и, что парадоксально, мать ей тоже было жалко. А еще безумно больно было от того, что рушится привычный мир. В классе у Любы было много учеников из неполных семей. Они вроде бы старались делать вид, что им наличие и папы, и мамы вместе было безразлично. Но девушка все-таки улавливала нечаянно проявляющиеся нотки зависти.
Люба искренне радовалась, считая своих родителей вполне счастливыми. Вплоть до сегодняшнего вечера семья ей казалась спокойной гаванью, а теперь оказалось, что никакой идиллии не было. Сплошное притворство. От хорошего настроения Любы, с которым она переступала порог своего дома, ничего не осталось и в помине. Впереди маячила неясная, а оттого еще более пугающая перспектива.
Перед судебным заседанием, на котором Любу должны были спрашивать, с кем из родителей она желает остаться, к ней подошёл Евгений.
Он не смотрел девушке в глаза и сказал.
- Я теперь, когда не в разъездах, живу у мамы в деревне. Так дешевле и удобнее. По поводу выплаты алиментов я возражать не стану, но, сама понимаешь, взять тебя к себе не смогу. Тем более ты в курсе всей правды.
И боюсь, с моей мамой общий язык не найдёшь. Я-то тебя растил, а для неё ты совершенно посторонний человек. Так что проси у суда жить у мамы.
Люба вспылила и, не стесняясь, никого закричала:
- Да пошёл ты со своими алиментами и безумной бабкой, которую я и не помню даже, куда подальше. Не надо мне ничего от тебя. Обойдусь.
Кира, которая чуть поодаль о чём-то беседовала со случайно встреченной знакомой, подскочила к дочери и почти уже бывшему мужу и отвела разъярённую Любу. Девушка всхлипывая попросила.
- Давай без его помощи жить. Видеть его больше не хочу, раз он так меня решил из своей жизни устранить.
Развод много времени не занял. Суд вынес все положенные определения, и у всех начался новый этап в жизни.
Вроде бы в распорядке сильных изменений и не произошло, его, ведь глава семейства подолгу не бывал дома, но обстановка стала какой-то нервозной. Кира, как и многие женщины после судьбоносных перемен, сделала новую стрижку, стала особенное внимание уделять своему внешнему виду. Конечно, Люба хотела, чтобы мама была счастлива.
Во всяком случае, Люба не упрекала маму и вполне нетерпимо отреагировала на новость, прозвучавшую меньше чем через год после финальной точки в несчастливой истории семьи.
- В общем, дочка, сегодня вечером к нам в гости придут мой друг Валера и его сын Олег. У меня к тебе две просьбы. Во-первых, помоги мне с уборкой. Во-вторых, мне хочется, чтобы ты произвела на наших гостей приятное впечатление. Так что оденься, причешись, ну, в общем, не вызывающе.
С этой безнадежно испорченной субботы для Любы началась беспрестанной череда неприятностей. Кира буквально рассыпалась перед гостями, предлагая попробовать то салатик, то запеченное мясо.
Барские замашки Валеры, который преподнёс хозяйкам квартиры два жалких букета из трёх тюльпанчиков каждый, с таким видом, будто это был по меньшей мере миллион алых роз, бесил Любу.
Ещё большую антипатию вызывал его сын Олег. Он был старше Любы всего на год и с какой-то гордостью заявил всем собравшимся, что тратить время на учёбу в школе не намерен и после окончания девятого класса подаст документы в колледж. Валера довольно кивал, слушая сына.
Кира, которая всегда твердила дочери, что надо непременно получить высшее, а не среднее профессиональное образование, тоже одобрила это решение, но вместе с тем обеспокоенно спросила.
- Молодец, Олег, но ведь, наверное, в колледже отсрочки от армии нет?
Тот усмехнулся.
- Так она мне и не нужна. У меня плоскостопие. Так же, папа?
В разгар вечера Валера сделал Кире предложение, и Любу покоробило, что мама даже не стала с ней советоваться, а сразу ответила согласием.
Олег отсалютовал стаканом с соком отцу и своей будущей мачехе, а потом стал дурашливо выкрикивать. «Горько».
Наверное, Любе было проще принять очередные перемены, если бы её мама и Валера не приняли решение обосноваться в просторной квартире невесты, а жильё жениха сдавать в аренду. Когда гости к облегчению девушки удалились, Люба, убирая со стола, поинтересовалась у мамы.
- Я вот только одного не понимаю, почему это твой жених с сыном решили у нас поселиться, если у них своя квартира есть? Вот мне радость-то тесниться ради чужих людей!
Кира возмутилась:
- Никто тебя теснить не будет. В проходной комнате поселим Олега. Твоя детская так и останется твоей. А моя комната — моей.
Любовь пыталась объяснить свою точку зрения.
- Все равно это какая-то общага получается. По-моему, это неправильно. Я в собственном доме не смогу даже в жару налегке ходить. Удовольствие ниже плинтуса, если тебя мое мнение интересует. По-моему, было бы идеально, если бы этот твой Валера тебя к себе пригласил жить, а я тут без проблем с хозяйством справлюсь.
Кира была непреклонна, а потом созналась.
- Нам деньги в ближайшее время понадобятся, так что сдавать квартиру придётся, я ребёнка от Валеры жду.
Люба понимала, что её мама вполне ещё молодая 34-летняя женщина, и такой вариант развития событий был вполне предсказуем. Однако замаячившая перспектива не только видеть постоянно постороннего мужчину и малосимпатичного парня, но и стать нянькой уничтожила на корню всю радость от того, что мать нашла свое счастье.
Валера совсем не утруждал себя работой и чаще всего валялся на диване.
Олег к огромной радости девушки не очень долго мелькал перед глазами. Однажды он просто собрал свои вещи в сумку и, попросив у отца денег, сообщил.
- В общем, я к Ленке жить переезжаю. У нас с ней вроде как всё на мази. К тому же её предки в загранку свалили. От Ленкиной хаты до колледжа пешком в развалочку три минуты ходу. Всё, не скучайте. Будут деньги — присылайте. Шучу. Сам за деньгами приходить буду.
Кира пыталась возмутиться, напомнив пасынку, что ему только недавно исполнилось 16 лет, но он нагло ухмыльнулся и заявил.
- Кирочка, да ты же от радости прыгать должна, что я съезжаю, а не заботливую курицу наседку изображать! К тому же…, — кивнул парень на уже заметный живот мачехи. - У вас тут скоро будут шум, крики, вонь от личинки. На кой чёрт мне такое счастье?
Валера не стал ругать за достаточно наглое обращение к Кире, достал из кошелька деньги и, вручив их сыну, проворчал.
- Всё, давай, иди. Философ нашёлся. Сам-то давно от стадии личинки отошёл. Ну и кто ты теперь по твоей классификации?
Мужчина загоготал, вызывая у Любы ещё больше отвращения. Но Олегу, похоже, к таким шуточкам было не привыкать.
Он забрал протянутые ему купюры и, подхватив сумку, ушёл...
продолжение