— Вы воспитали настоящее чудовище, — продолжал Алексей. Его голос был сухим с легким налетом горечи.
Рассказ "Расселение"
Telegram канал "Странички жизни"
Глава 22
Закрыв за собой дверь, Инна прислонилась к холодной поверхности спиной и прикрыла глаза. Постояв так пару минут, она с трудом смогла их открыть. Мысли путались, создавая в голове невообразимые, хаотичные образы. Коленки дрожали. На полусогнутых она прошла к кровати и, сев на самый край, посмотрела в окно.
Новый день шел полным ходом, но у неё не было сил ни встать, ни что-то делать. Только сидеть, глядя в одну точку. Правильно говорят: любовь зла. Она настолько сильно любила Алексея, что он казался ей идеальным. Он был для неё светом в темном царстве. Но каким он был на самом деле? Что если она сама придумала для себя этот идеальный образ. Придумала, влюбилась и ничего не видела вокруг. Иначе такие резкие перемены в мужчине она себе объяснить не могла.
Инна легла на кровать и почти сразу уснула, устав от бессонной ночи в чужом поселке и чужой квартире. Но сон был беспокойным, а когда она проснулась, то в её голове не было облегчения. Она только услышала голос, который вывел её из дремы. Инна села на кровати, пытаясь разобрать, чей это был голос. Взволнованный и резкий, он прозвучал, как гром в тишине, и моментально стих.
Выйдя в коридор, она сразу узнала голос Алексея. Его разговор с Надеждой Евгеньевной в её комнате то стихал, то набирал новые обороты. Она встала рядом с слегка приоткрытой дверью.
— Это тебе Инна сказала? — поинтересовалась Надежда Евгеньевна, а затем добавила, чуть смеясь: — Чуяло моё сердце, что ничего не выйдет. Все зря.
Смех вышел нервный. На самом деле женщине в тот момент хотелось плакать. Инна отчетливо это почувствовала. Это невозможно было не почувствовать.
— Вы воспитали настоящее чудовище, — продолжал Алексей. Его голос был сухим с легким налетом горечи.
— Ну какое чудовище, мой Алеша? Он мой сын. Моя кровь. Это я была чудовищем по отношению к нему, — ответила женщина. - И не только к нему…
Инна почувствовала, как сердце стучит в груди. Алексей играл свою большую игру и получалось у него просто превосходно.
— Знаешь, что я поняла только после того, как Аленку посадили и он сказал, что меня ненавидит? — Надежда Евгеньевна продолжала говорить, и её слова все больше повергали Инну в шок.
— Что? — спросил Алексей, и Инна заметила, что в его голосе послышалось раздражение. Он явно не хотел углубляться в разговор, но продолжал поддерживать его в своих интересах.
— Что своих детей нужно вовремя отпускать из гнезда. Нечего их пытаться держать рядом! Нечего. Это глупо и имеет самые необратимые последствия, — добавила она с оттенком горечи.
Инна, стоя на пороге комнаты, не могла поверить в то, что слышит. Зачем соседка делиться своими переживаниями с Алексеем?
— Наверное, но в любом конфликте виноваты оба, — ответил Алексей. Его слова уже не звучали так искренне. — Ваш сын совсем не идеальный. Он вас старухой называет. Родная мать для него старуха.
— Что? — переспросила Надежда Евгеньевна, не в силах поверить. А Инна, стоявшая рядом с дверью, прикрыла ладонью рот, чтобы не выдать себя.
— Он сказал Инне: когда эта старуха, наконец, откинется? — сказал Алексей с ледяной уверенностью, и в его голосе не было ни капли сострадания. Он дожимал Надежду Евгеньевну по капле.
В комнате повисла пауза.
— Что? — снова переспросила она, голос женщины дрожал. — Прямо так и сказал?
Инна стояла в дверях, словно оцепеневшая. Её руки холодели, а сердце было переполнено разочарованием и невыносимым ощущением боли.
Но Алексей не останавливался. Он продолжал говорить, как если бы хотел разорвать последний узел, который связывал Надежду Евгеньевну с её собственным сыном. Умело, можно сказать профессионально, он уничтожал все узлы на своем пути.
— Знаете, если бы вы видели, как он ведёт себя, — сказал Алексей, — Инну нашу с лестницы спустил. Хорошо еще что просто сотрясение. А если бы переломы или что серьезнее? Что бы тогда?
Алексей хотел выставить Сергея в худшем свете и, надо сказать, у него неплохо получалось.
— Мне очень стыдно перед Инной, — произнесла Надежда Евгеньевна еле слышно и, выдержав паузы, продолжила. — Я обязательно перед ней извинюсь за случившееся и постараюсь искупить вину… Я виновата и перед сыном, и перед невесткой, и перед внучкой, и перед Инной.
Закончив этот длинный список, она продолжила:
— Перед всем белым светом.
— Ну что вы такое говорите, Надежда Евгеньевна, — сладко залебезил Алексей. — Ни перед кем вы не виноваты. Не виноваты, — настойчиво повторил мужчина. — Вы само совершенство, а те, кто это не понимают, не достойны общения с вами. Я так считаю.