Марина проснулась от запаха подгоревшего лука и машинально потянулась к тумбочке за таблетками от тошноты. За стеной гремели кастрюли - свекровь опять затеяла свой "фирменный" завтрак. С тех пор как Вера Николаевна приехала "на недельку", прошло уже два месяца, и каждое утро начиналось одинаково: грохот посуды, запах готовки и причитания о том, как "молодежь не умеет вести хозяйство".
В последнее время Марина все чаще ловила себя на том, что боится выходить из спальни. Там, за дверью, её ждал не просто очередной день - там была территория свекрови, где каждый шаг, каждое слово, каждый жест оценивался, комментировался и осуждался.
Вчера, например, она имела неосторожность оставить непомытую чашку на столе. К вечеру эта чашка превратилась в повод для получасовой лекции о том, как "современные девушки не приучены к порядку и как свекровь много делает по хозяйству ". А позавчера свекровь перебрала её рабочие документы - "я же просто протирала пыль!" - и случайно удалила новые документы и важные файлы с ноутбука - она его просто закрыла, а они не сохранились.
Телефон тихо звякнул - сообщение от брата: "Сестренка, как ты? Звони, когда сможешь говорить без... хм... группы поддержки)))"
Марина невольно улыбнулась. Андрей всегда умел найти правильные слова. Даже сейчас, живя в другой стране, он оставался ближе многих.
На кухне что-то с грохотом упало, и следом раздался громкий голос свекрови:
- Дима! Ты только посмотри, что твоя жена устроила! Все полки опять в беспорядке! Марина закрыла глаза. Она точно помнила, как вчера вечером аккуратно расставила все баночки со специями по размеру - как любит свекровь. Видимо, Вера Николаевна снова решила "навести порядок".
- Мам, да ладно тебе, - донесся сонный голос мужа. - Что там случилось-то?
- Как что? Я же говорю - бардак! Я целыми днями только и делаю, что порядок хоть какой-то поддерживаю...
Марина поняла - сейчас свекровь придет её "будить", чтобы показать весь этот "бардак". Она быстро накинула халат и проскользнула в ванную - единственное место, где можно было спрятаться от нравоучений. Закрыла дверь, включила воду. Набрала номер брата:
- Спаситель! Как же ты вовремя!- Что, опять свекровь творит? - В голосе Андрея слышалась тревога.
- Не то слово... - Марина говорила шепотом, хотя шум воды должен был заглушать разговор. - Знаешь, я уже начинаю сомневаться в собственной адекватности. Может, я правда такая неумеха? Может...
- А ну-ка стоп, - перебил её брат. - Давай по порядку. Что конкретно происходит?
И Марина рассказала. Про то, как свекровь методично захватывает пространство - сначала кухня ("Ты же не умеешь готовить для мужчины!"), потом гостиная ("Надо навести порядок в этом хламовнике!"), теперь добралась до спальни. Про то, как проверяет её телефон, когда думает, что никто не видит. Про то, как комментирует каждый её шаг, каждое действие.
А вчера, - голос Марины дрогнул, - представляешь, она залезла в мою сумку, когда я была в душе. Нашла чек из косметического магазина - я себе крем для лица купила, обычный, даже не люксовый. И устроила целое представление!
"Вот, - говорит, - ты на свои кремы тысячи тратишь, а я из-за переезда к вам всю свою жизнь перекроила! Я же там, в своей квартире, на массаж ходила, в бассейн, на маникюр каждую неделю. А тут - живу как затворница - все только убираю за вами, на всем экономлю. Раз уж я ради вас от всего отказалась, то ты должна мне компенсировать - хотя бы на мои личные расходы скидываться!"
Представляешь? При этом она сама решила к нам переехать, её никто не звал. Живет в моей квартире, командует как у себя дома, а теперь еще требует, чтобы я её маникюр оплачивала! И ведь специально при Диме это устроила, а он только вздыхает - мол, мам, ну что ты опять...
За дверью послышались шаги, и Марина инстинктивно прижалась к стене. Но шаги прошли мимо.
- Знаешь, что самое обидное? - продолжила она еще тише. - Дима всё это видит. И молчит. Ему, наверное, удобно - завтрак готов, рубашки поглажены, носки разложены по парам. А то, что его жена чувствует себя служанкой в собственном доме - так это "гормоны играют"...
В трубке повисла тяжелая тишина.
- Так, сестренка, - наконец произнес Андрей, и в его голосе появились те самые стальные нотки, которые Марина помнила с детства. Именно таким тоном брат говорил с хулиганами, которые когда-то пытались отобрать у неё портфель. - Я вылетаю утром. И отец будет. Пора твоему благоверному вспомнить наш разговор перед свадьбой, когда он клялся, что будет тебя беречь. А не прятаться за мамину юбку, пока его беременную жену травят в собственном доме. Хватит этого цирка с "заботой". Никто не имеет права превращать мою младшую сестру в забитую мышь, даже если это "любимая свекровь"
- Андрей, не надо... - начала было Марина, но брат уже отключился. Она еще долго сидела на бортике ванны, глядя на погасший экран телефона. Внутри боролись облегчение и тревога - она знала, что брат слов на ветер не бросает. Оставалось только ждать.
На следующее утро Марина проснулась от странной тишины в квартире. Обычно в это время свекровь уже гремела посудой на кухне, но сегодня было непривычно спокойно. Выглянув из спальни, она увидела Веру Николаевну в праздничном платье - том самом, которое та надевала только по особым случаям.
- А я вам такую новость хорошую приготовила! - свекровь сияла. - Я решила совсем к вам переехать. Уже и квартирантов нашла - замечательная семья, с первого числа въезжают.
Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног:
- В каком смысле - переехать?
- В самом прямом! - Вера Николаевна уже раскладывала на столе какие-то бумаги. - Я тут прикинула: тебе с животиком тяжело, помощь нужна будет. А когда малыш родится - тем более. Димочка вон как рад, что я рядом, что готовлю, убираю. Да и ты сама видишь - без меня бы тут такой бардак был! А я и квартирантов уже нашла хороших, с первого числа въезжают. Так что теперь заживём одной семьёй, как и должно быть. Я же вижу, как вы все без меня прямо теряетесь... - свекровь говорила с таким самодовольством, будто делала им величайшее одолжение. - Вот я и...
Звонок в дверь оборвал этот монолог. На пороге стоял отец Марины - как всегда подтянутый, в своем любимом сером пиджаке. Она на мгновение растерялась - отец редко вмешивался в их взрослую жизнь, предпочитая давать советы только когда просят. И если он здесь... Значит, Андрей рассказал всё, и её маленькие жалобы в телефонных разговорах сложились для отца в полную картину. А за его спиной...
- Андрей! - она бросилась к брату. - Но ты же говорил только про утро...
- Решил не тянуть, - подмигнул он, крепко обнимая сестру. - Тем более, когда папа узнал, как тут у тебя всё "хорошо", он сам собрался раньше меня.
Вера Николаевна как-то сразу съежилась, отступила в глубь квартиры. Владимир Алексеевич всегда действовал на нее странным образом - при нем она словно становилась меньше ростом.
- Дима еще не дома? - коротко спросил отец.
- Он на работе... - начала было свекровь.
- Уже едет, - перебил Андрей, убирая телефон. - Я ему позвонил.
Они перешли в кухню. Андрей сразу занял своё старое место у окна - будто и не было этих двух лет в Америке. Марина искоса поглядывала на брата - возмужал, в глазах появилась какая-то новая, спокойная уверенность. Он поймал её взгляд и подмигнул - мол, всё будет хорошо, сестрёнка. Как в детстве.
Отец медленно помешивал чай, который так и не попробовал. Свекровь металась по кухне, переставляя чашки и то и дело роняя ложечки - она явно чувствовала, что грядет что-то серьезное, и её показная бодрость сменилась нервной суетой.
Сама Марина почти не дышала. Внутри всё сжалось в тугой комок - она и хотела этого разговора, и боялась его. Что скажет Дима? Как он отреагирует?
Когда Дима вошел в кухню, его взгляд метнулся от жены к тестю, потом к шурину. На лице проступила растерянность:
- Что случилось?
- Садись, - Владимир Алексеевич говорил спокойно, но за этим спокойствием чувствовалась сталь. - Нам всем нужно серьезно поговорить.
- Может, еще чайку? - встрепенулась Вера Николаевна.
- Сядьте, - негромко произнес Андрей, и она как-то сразу опустилась на стул.
- Значит так, - Владимир Алексеевич положил руки на стол. - Дима, помнишь наш разговор перед свадьбой?
Дима побледнел. Он помнил тот разговор. Как тесть говорил спокойно, но твердо: "Марина - моя единственная дочь. Она сильная и упрямая, но в ней столько нежности... Я отдаю тебе самое дорогое. Береги её. И никогда, слышишь, никогда не позволяй никому её обижать". Тогда эти слова казались почти лишними - ну кто может обидеть его Марину? А теперь... Теперь он каждое утро слышит, как его жена плачет в ванной, и делает вид, что не замечает.
- Тогда объясни мне, почему моя дочь, которая через два месяца родит, боится слово сказать в собственной квартире? Почему она...
- Я не понимаю, о чем вы! - вскинулась вдруг Вера Николаевна. - Я же только добра хотела! Я же помогаю! Вот, даже решила к ним переехать...
- Вот об этом и поговорим, - тихо сказал Андрей. - О том, как вы "помогаете".
- А что не так с моей помощью? - Вера Николаевна моментально перешла в наступление. - Я, между прочим, всё для них делаю! Вот вчера перестирала все шторы - они же в жизни их не стирали! А эти её бумажки на столе - разве это порядок? Я их все рассортировала...
- Выбросили мои рабочие заметки, - тихо вставила Марина.
- Ой, подумаешь, бумажки! - всплеснула руками свекровь. - Зато я котлетки готовлю, порядок навожу. А она... Она даже борщ сварить не умеет! Представляете, - повернулась она к Владимиру Алексеевичу, - готовит какие-то салаты с киноа! Это разве еда? А ещё собирается ребёнка растить!
- Мама права, - подал голос Дима. - Марина действительно не очень хозяйственная. И вообще, я считаю, что мама может жить с нами. Это наша семья и наша квартира...
- Твоя квартира? - Владимир Алексеевич произнес это так тихо, что Дима осекся на полуслове. - Документы на неё ты давно смотрел?
- При чём тут документы? - Дима повысил голос. - Мы женаты, это наш общий дом! И если моя мать хочет здесь жить...
- Не кричи, - отец Марины даже не изменился в лице, но Дима будто споткнулся об этот спокойный тон. - Во-первых, эта квартира записана на меня и Андрея. Во-вторых, я ещё не закончил.
- Да какая разница, на кого записана! - Дима уже почти кричал, паника прорывалась в его голосе. - Я имею право решать...
- Что ты имеешь право решать? - Андрей поднялся, нависая над столом. - Как твоя мать может измываться над моей сестрой? Как она будет рыться в её вещах? Или как будет указывать ей, беременной, что ей есть и как жить?
- Это нормально, когда мать живет с сыном! - Дима стукнул кулаком по столу. - А Марина...
- Сядь, - в голосе Владимира Алексеевича появились угрожающие нотки. - И не смей повышать голос в моём присутствии. Да, эта квартира моя. И я не позволю...
- Да никто не измывается на Мариной! - Дима поднялся. - Подумаешь, мама немного порядок навела...
- Порядок? - Владимир Алексеевич положил руку на плечо зятя, усаживая его обратно. - Ты называешь порядком то, что твоя жена плачет по ночам? Что она боится выйти из спальни в собственной квартире?
- Я не...
- Молчи, - оборвал его Андрей. - Знаешь, что меня удивляет? То, что Марина до сих пор всё это терпит. Знаешь почему? Потому что она тебя любит, идиота такого. А ты...
- Сынок, - Вера Николаевна снова подала голос, - да что ты их слушаешь? Мы же семья! Вот, я уже и квартирантов нашла, комнату свою освобожу...
- Вера Николаевна, - Владимир Алексеевич говорил очень спокойно, но от этого спокойствия веяло холодом, - у вас ровно час на сборы. И ты, Дима, тоже собирайся.
- Что?! - в один голос воскликнули мать и сын.
- То самое. Марина останется здесь, в своей квартире. С ней побудет Андрей. А вы... Вы поедете подумать о том, что такое семья и как нужно относиться к беременной жене.
Отец всё ещё сидел за столом, но в его голосе прозвучала сталь:
— Час на сборы! Вы не хозяева здесь! Вещи собрали и на выход!
— Но как же... Мы же... — начала было свекровь, но осеклась под его взглядом.
— Я всё сказал. У вас час, чтобы освободить квартиру. Моя дочь достаточно натерпелась, и больше этого не будет
- Вы не можете...
- Могу, - Владимир Алексеевич встал. - И если понадобится, я лично вынесу ваши вещи. Потому что ещё один день такой жизни моя дочь терпеть не будет. И только от тебя, Дима, зависит, будет ли это временная мера или... окончательная.
- Но я же её муж! - Дима растерянно переводил взгляд с тестя на шурина, потом на Марину.
- Ты её муж или мамино дополнение? - жестко спросил Владимир Алексеевич.
- Вот именно, - Андрей скрестил руки на груди. - Ты её муж. А ведёшь себя как... - он осёкся, глянув на сестру. - В общем, на сборы час. И можешь не напоминать про свои права на эту квартиру - она записана на меня и отца. А Марина здесь живёт потому, что мы свою принцессу любим и в обиду не дадим. В отличие от некоторых - подмигнул он сестре.
Через три дня Дима пришёл - осунувшийся, с виноватыми глазами. Без матери. С огромным букетом любимых Марининых фрезий. "Прости", - только и сказал он, опускаясь на колени перед женой. А она разревелась - первый раз за все эти месяцы позволила себе заплакать, уже не боясь, что свекровь назовёт это "манипуляцией" и "гормональными истериками".
Андрей остался с сестрой до самых родов. Прилетал из Америки каждый месяц, хотя там его ждали важные проекты - говорил, что сестра важнее любой работы. А когда стало ясно, что Дима и правда всё понял, потихоньку отступил, оставаясь на связи.
Когда через два месяца родился их сын, Вера Николаевна попыталась было "помочь с малышом", но наткнулась на спокойный взгляд зятя и решительное "нет". Она до сих пор обижается и жалуется знакомым на "неблагодарных детей", но теперь это уже не имеет значения. В их доме больше нет места чужим правилам и навязанной заботе.
А как вам такая свекровь - сначала "просто зашла помочь" на недельку, а через два месяца уже командует парадом и требует с беременной невестки деньги на маникюр?
Подпишитесь, обсудим, почему мужчины всегда становятся на сторону мамочки, пока их жёны рыдают в ванной
Ставь лайк!
Почитать: