Когда в 1730 году в семье петровского денщика, дослужившегося до сенатора и генерал-аншефа Василия Суворова, родился сын, никто не предрекал младенцу военной карьеры. Слабый, хилый мальчик казался отцу пригодным разве что для гражданской службы.
Но у самого Александра были другие планы. Хроники утверждают, что однажды он подслушал разговор отца с гостем:
— Куда такому доходяге в армию! В писари его, в писари.
Мальчик, мечтавший о подвигах, решил доказать, что способен на большее. Он разработал собственную систему тренировок, достойную спартанца: спал на голых досках, обливался ледяной водой, часами скакал верхом в любую погоду.
Результат превзошел все ожидания. Нет, атлетом Александр не стал, зато научился сутки напролет шагать с тяжелым ранцем, карабкаться по отвесным стенам и обходиться без пищи по нескольку дней. Эти навыки потом не раз спасали ему жизнь.
В двенадцать лет Суворов был зачислен в Семеновский полк. Правда, как все дворянские недоросли, он продолжал жить дома. Первый офицерский чин получил только в двадцать четыре года – по меркам того времени непростительно поздно. Зато к этому моменту знал военное дело лучше любого генерала.
Многие считали Суворова чудаком. Ещё бы, в век пудреных париков и галантных манер он появлялся при дворе в простом мундире, говорил загадками и презирал светские условности. Зато солдаты в нём души не чаяли: никаких унижений, только личный пример и справедливые требования.
Первое боевое крещение Суворов получил в Семилетней войне против прусского короля Фридриха Великого. Именно там он заработал свои первые две раны от вражеских пуль. Позже он часто повторял, что всего получил семь ран: две в бою и пять при дворе. И эти пять придворных ран оказались куда болезненнее пулевых...
— Раз везение, два везение... – посмеивался Суворов над завистниками, приписывавшими его победы удаче. – На третий-то раз, помилуй Бог, может, и умение?
А умения ему было не занимать. За всю карьеру он не проиграл ни одного сражения. При этом блестяще владел пером, знал несколько языков и мог бы, по собственному признанию, стать писателем, если бы не военная служба.
Пять ран от друзей
Пожалуй, самая глубокая "придворная рана" Суворова была нанесена князем Потемкиным. Встреча двух блестящих военачальников могла принести России великие победы, но вместо этого породила долгую вражду.
Конфликт был неизбежен. С одной стороны князь Потемкин, любимец императрицы, привыкший к тому, что его приказы исполняются беспрекословно. С другой Суворов, острый на язык и независимый в суждениях. Их соперничество во время войны с турками дорого стоило русской армии.
Когда дело дошло до осады крепости Очаков, Потемкин, раздраженный колкими замечаниями строптивого генерала, отстранил его от командования. В результате штурм затянулся на несколько месяцев.
— Не соизволите ли объяснить ваше бездействие? — как-то спросил князь, застав Суворова сидящим на холме с подзорной трубой.
— А что прикажете делать? Смотрю, как другие воюют, — ответил тот с деланным простодушием.
Подобные пикировки могли стоить Суворову карьеры. Любой другой вельможа за такую дерзость отправил бы его в Сибирь. Но Екатерина, при всей своей нелюбви к колючему характеру полководца, ценила его военный талант. Правда, и она умела преподать урок строптивцу: после блистательного взятия Измаила наградила его всего лишь званием подполковника гвардии. Для прославленного военачальника это было все равно что дать пятак вместо золотого червонца.
Настоящая опала настигла Суворова при Павле I. Новый император, обожавший все прусское, затеял переделать русскую армию по немецкому образцу. Суворов не сдержался:
— Русские прусских всегда бивали, что ж у них перенимать?!
Павел немедленно отправил строптивого фельдмаршала в ссылку под надзор полиции. Даже в ссылке Суворов сохранял свое особое чувство юмора. Однажды его навестил новоиспеченный граф Кутаисов, бывший царский цирюльник, которого Павел I осыпал милостями. Хозяин дома встретил гостя с преувеличенным почтением.
— Эй, Прошка! Тащи сюда все стулья! — кричал Суворов слуге. — Для такой важной персоны надобно особое место. Повыше, повыше! Чтоб все видели его сиятельную знатность!
И на глазах изумленного гостя слуги громоздили стул на стул, создавая шаткую конструкцию. Намек был понятен всем: выскочка останется выскочкой, сколько титулов ему ни дай.
Но свою иронию полководец направлял только против человеческих пороков и слабостей. Когда же речь зашла о более серьезных вещах, заговоре против императора, Суворов показал, что есть вещи, которыми он не шутит.
— О таком и думать не смей! — оборвал он собеседника, пытавшегося прощупать его отношение к возможному перевороту. — Присяге верен буду до конца.
Ни обиды, ни опала не могли заставить его изменить присяге. Возможно, именно эта принципиальность и спасла великого полководца от самой страшной раны – удара в спину от "своих"...
Война и мир полководца
Суворов, при всей своей воинственности, гордился тем, что никогда не проливал крови без необходимости. После подавления пугачевского бунта он говаривал, что усмирял восставших "человеколюбивой ласковостью", а не казнями.
Такое же отношение было у него и к крестьянам в собственных имениях. Однажды, проверяя хозяйственные книги, он обнаружил, что у одного крестьянина осталась единственная корова.
— Вот тебе, Прошка, пятьдесят рублей, — распорядился он. — Скачи в соседнее село, купи Михайле корову добрую, дойную. Да смотри, чтоб не обманули! А старосту за недогляд оштрафовать, пусть впредь за хозяйством крестьянским лучше смотрит.
Это была не просто барская милость. Суворов создал целую систему: зажиточные крестьяне должны были помогать бедным соседям, особенно многодетным семьям. Такой же подход он применял и в армии.
В эпоху, когда солдат гоняли палками и считали расходным материалом, Суворов создал новую систему обучения. Он тренировал не рабов, а воинов. Его "Наука побеждать" была написана не высоким штилем для офицеров, а простым языком для простых русских солдат.
Во время совместных кампаний с австрийцами он высмеивал их изнеженность:
— Нашли на что жаловаться, ноги они промочили! У меня вон солдатики в снегу спят, да еще песни поют!
Сам он никогда не требовал от подчиненных того, чего не мог сделать сам. В походах спал у костра, ел из солдатского котла, поднимался по первой побудке. Даже в преклонном возрасте, во время альпийского похода, карабкался по горным кручам наравне с молодыми.
— Негоже русскому дворянству от службы бегать, — говорил он. — Чужеземцы нам не замена. У них свой интерес, а у нас — Отечество.
За этими словами стояла целая философия жизни, служение не ради чинов и наград, а ради России. Именно поэтому солдаты шли за Суворовым в огонь и воду, а враги признавали его гений даже после сокрушительных поражений.
Любовь и одиночество
Военные победы не принесли Суворову счастья в личной жизни. В 1774 году отец настоял на его браке с княжной Варварой Прозоровской - невестой из родовитой семьи с богатым приданым. К тому времени полководцу было уже 44 года.
Поначалу семейная жизнь складывалась неплохо. За первые пять лет у них родились двое детей - сын Аркадий и дочь Наталья, которую отец с нежностью называл "Суворочкой". Но семейное счастье оказалось недолговечным.
Варвара предпочла светскую жизнь в столице походной жизни с мужем. Пока Суворов штурмовал вражеские крепости, его жена посещала балы и светские приемы в Петербурге.
Вскоре до полководца стали доходить тревожные вести: его "Варюта" находит утешение в обществе гвардейских офицеров. Последней каплей стала её связь с секунд-майором Сырохнеевым.
В 1779 году оскорбленный муж подал на развод. Но Екатерина II, чья личная жизнь тоже не отличалась строгостью нравов, в разводе отказала. После этого Суворов все свои нерастраченные отцовские чувства перенес на дочь Наталью, свою "Суворочку".
Судьба дочери тоже сложилась непросто. Первый брак с графом Зубовым закончился разводом. Второй муж, богач Хвостов, оказался графоманом.
— Ни днем, ни ночью покоя нет, — вздыхал Суворов. — Все вирши свои читает. Турки так не мучили, как этот стихоплет!
В завещании Суворов проявил характерное для него благородство. Он оставил большую часть имущества детям, Наталье и Аркадию (которому позже суждено было погибнуть). Жене он назначил пожизненное содержание, последний долг чести перед женщиной, не сумевшей оценить его преданность.
Горечь семейной драмы, похоже, только усилила его страсть к военному делу. Армия стала для него настоящей семьей, а в солдатах он видел своих детей. Даже в опале Суворов не переставал думать о развитии военной науки.
Закат Непобедимого
Все изменилось в 1797 году. Новый император Павел I, восхищенный прусской военной системой, решил переделать русскую армию на немецкий лад. Он ввел тесные мундиры и прусскую муштру. Суворов открыто высмеял эти перемены, за что немедленно поплатился - его сослали в родовое имение под надзор полиции.
Два года прославленный полководец провел в глухой деревне, находя утешение в молитвах. Его военная карьера казалась оконченной. Но судьба распорядилась иначе. В 1799 году европейские союзники настояли перед Павлом на назначении именно Суворова командующим объединенной армией в Италии.
Семидесятилетний фельдмаршал словно помолодел. Его итальянский поход стал настоящим триумфом русского оружия. А затем последовал знаменитый переход через Альпы, когда русские солдаты под его командованием совершили, казалось бы, невозможное.
За эти подвиги Павел I пожаловал Суворову титул князя Италийского и звание генералиссимуса. Более того, он приказал установить памятник полководцу в Петербурге. Правда, этот приказ так и не был исполнен при жизни Суворова.
Даже на смертном одре Суворов оставался самим собой. За неделю до кончины его навестил зять Хвостов. Увидев исхудавшее лицо тестя, он попытался его утешить:
— Лекари обещают вам еще минимум пятнадцать лет жизни.
Суворов приподнялся на подушках, в глазах мелькнул прежний озорной огонек:
— Экий ты, братец, скупердяй! Уж коли врать, так с размахом, говори, что все тридцать!
5 мая 1800 года он продиктовал последнее письмо:
"Друг мой! Вся жизнь моя принадлежала России. И сейчас, когда силы оставляют меня, молю об одном: дайте послужить Отечеству до последнего вздоха..."
На следующий день, 6 мая, великого полководца не стало. Он ушел так же, как и жил, с мыслями о России.
В петербургских салонах после его кончины говорили с горькой иронией: "Не одолели Суворова ни турки, ни французы, а сгубили придворные козни". Но это лишь часть истории. Суворов ушел непобежденным, оставив потомкам не только славу своих побед, но и бесценный дар "Науку побеждать", ставшую настольной книгой для многих поколений русских офицеров.
За 58 лет военной службы он не потерпел ни единого поражения, проведя больше 60 сражений. Судьба отметила его семью ранами - две от неприятеля и пять от тех, кого считал своими. Но он преодолел всё - и врагов, и завистников, и даже время, навсегда оставшись в памяти народной как величайший русский полководец.
Эти семь ран стали не шрамами поражений, а свидетельством стойкости человека, научившегося побеждать не только противника в бою, но и собственные слабости.
Поделитесь своими мыслями в комментариях. И не забудьте подписаться на канал - впереди вас ждут новые истории о людях, чьи судьбы изменили ход истории.