— Надюша, ну куда ты собралась в такую рань? — Александр приподнялся на локте, наблюдая, как жена торопливо застёгивает пуговицы на блузке. — Суббота же!
— Сашенька, ты же знаешь — у Павлика сегодня новоселье. Надо помочь им с Леночкой всё организовать, — Надежда мельком глянула в зеркало, поправляя непослушную прядь волос. — Ты со мной?
— Конечно! — он потянулся, улыбаясь. — Только давай хоть кофе выпьем. Всё равно раньше двенадцати никто не придёт.
Она замерла, глядя на мужа — такого родного, уютного, в растянутой футболке, с взъерошенными после сна волосами. Пять лет вместе, а до сих пор сердце замирает, когда он так улыбается...
— Ладно, кофе можно, — сдалась Надежда, присаживаясь на край кровати. — Только быстро. И не забудь, что обещал помочь Павлику собрать шкаф.
— Помню-помню, — Александр притянул её к себе, чмокнул в щёку. — Всё успеем. Ты же знаешь — я мастер на все руки!
Кто же мог знать, что это утро станет последним, когда она увидит его улыбку? Последним, когда они будут пить кофе вместе на их светлой кухне, где недавно закончили ремонт. Последним...
Новость о смерти Александра ворвалась в её жизнь, как ураган, сметающий всё на своём пути. Телефонный звонок. Торопливый голос врача. Слова, от которых земля уходит из-под ног: "Сбила машина... Делаем всё возможное... Крайне тяжёлое состояние..."
А потом — бесконечные часы в больничном коридоре. Блёклые стены. Жужжание люминесцентных ламп. Запах хлорки и отчаяния. И снова — голос врача, теперь уже усталый и виноватый: "Мы сделали всё, что могли..."
Похороны прошли как в тумане. Надежда помнила только обрывки —каменные лица детей Александра, молчаливую поддержку подруги Татьяны. Всё остальное слилось в серую массу, будто кто-то размыл акварельный рисунок её жизни.
Первые дни после похорон она просто существовала. Механически вставала по утрам. Автоматически заваривала кофе — всегда на двоих, спохватываясь только когда вторая чашка остывала нетронутой. Бродила по их просторной квартире, где каждый угол напоминал о нём.
Вот его любимое кресло у окна — они специально выбирали его вместе, перед самым ремонтом. Александр тогда долго не мог определиться с цветом:
— Надюш, может всё-таки коричневое возьмём? Солиднее будет.
— Саша, ну какое коричневое? Мы же решили, что делаем светлый интерьер. Давай серое — оно и практичнее, и смотрится современно.
— Ну, раз ты настаиваешь... — он притворно вздыхал, но в глазах плясали смешинки. — Только учти — читать в нём буду я, так что если оно окажется неудобным...
— ... то ты будешь терпеть и молчать! — заканчивала она, смеясь.
А вот новая кухня — их общая гордость. Сколько времени они провели, выбирая плитку, обсуждая расположение розеток, споря о том, нужна ли встроенная техника. Надежда потратила все свои сбережения на этот ремонт, но ни разу не пожалела — они же делали дом для себя, для своего будущего...
Будущего, которого теперь не будет.
Телефонный звонок разорвал тишину квартиры. Надежда вздрогнула, увидев на экране имя дочери Александра.
— Значит так, Надежда, — голос Марины звенел от едва сдерживаемой ярости. — Я не собираюсь ходить вокруг да около. Это квартира МОЕГО отца, и вы должны освободить её в течение недели. Максимум — десять дней, и то только потому, что мой брат настаивает проявить... гуманность.
— Но Марина, мы же с вашим отцом... — Надежда попыталась что-то возразить, но её перебили.
— Что вы с моим отцом? Успели окрутить его на старости лет? Потратили его деньги на ремонт? — В трубке послышался резкий выдох. — Меня это не интересует. Квартира принадлежит нам с братом, и точка. Через неделю я привезу риэлтора. К этому моменту вас здесь быть не должно. Ясно?
— Но у нас были планы... Ваш отец хотел оформить на меня...
— Хотел? — Марина издала короткий злой смешок. — Мало ли что он хотел! Если вы не съедете добровольно, мы подадим на выселение. Вещи можете забрать. На этом разговор окончен.
В трубке раздались короткие гудки. Надежда сидела, сжимая телефон побелевшими пальцами. В висках стучало: "Как же так... Как же так..."
Первым человеком, кому она позвонила после этого разговора, была Татьяна — подруга, которая всегда умела найти выход из любой ситуации.
— Тань, я не знаю, что делать... — голос Надежды дрожал. — Они выгоняют меня. Прямо выбрасывают на улицу...
— Так, стоп! — Татьяна говорила твёрдо и уверенно. — Никто тебя никуда не выбросит. У тебя есть доказательства, что ты вкладывалась в ремонт?
— Чеки... Саша всё хранил. Он же такой педантичный был...
— Отлично! Это уже кое-что. Слушай меня внимательно: сейчас ты собираешь все документы, какие найдёшь. Чеки, выписки, фотографии ремонта — всё! И едем к моему знакомому юристу. И да — всю технику, что вы вместе покупали, забирай немедленно. Пусть только попробуют что-то сказать!
В голосе подруги звучала такая уверенность, что Надежда почувствовала: не всё потеряно. Да, ей придётся бороться. Да, будет тяжело. Но она справится. Должна справиться — хотя бы ради памяти о тех счастливых годах, что они провели вместе с Александром.
Тем же вечером приехал Павел. Сын молча обнял мать, и она наконец позволила себе разрыдаться — первый раз с похорон.
— Мам, мы что-нибудь придумаем, — говорил он, гладя её по спине. — Поживёшь пока у нас. Леночка будет только рада — ей с малышом помощь нужна.
— Павлик, но как же... У вас же однушка... Вам самим тесно...
— Прорвёмся! — он улыбнулся — точь-в-точь как улыбался Александр. — Главное, чтобы ты была рядом. А остальное приложится.
У Татьяниного знакомого юриста оказался неприметный офис в старой части города. Адвокат — худощавый мужчина средних лет с внимательным взглядом — молча выслушал сбивчивый рассказ Надежды, периодически делая пометки в блокноте.
— Значит, говорите, все чеки сохранились? — он поправил очки. — Это хорошо. А фотографии ремонта есть?
— Да, — Надежда достала телефон. — Мы каждый этап фотографировали. Саша говорил — для истории...
Голос предательски дрогнул. Адвокат деликатно сделал вид, что не заметил.
— Отлично. Распечатайте все фотографии, особенно "до" и "после". И вот что ещё важно — есть свидетели, которые могут подтвердить, что ремонт делался на ваши средства?
— Конечно! — встряла Татьяна. — Я всё видела с самого начала. И строители ещё живы-здоровы, думаю, не откажутся подтвердить.
— Прекрасно. Тогда готовим иск о взыскании неосновательного обогащения. Потребуем компенсацию за ремонт и долю в праве собственности — раз уж были намерения оформить её официально.
— А это реально? — Надежда недоверчиво посмотрела на адвоката.
— Вполне. Особенно учитывая, что наследники так... агрессивно себя ведут, — он поджал губы. — Суд это не любит. К тому же у нас есть свидетели, документы... Но нужно действовать быстро. И да — пока идёт судебное разбирательство, вас не смогут выселить.
Весь следующий день они с Татьяной собирали документы. Подруга оказалась настоящим кладезем полезных советов:
— Вот здесь распишись... И здесь тоже. А это — копии чеков, я их на всякий случай отсканировала. Знаешь, сколько раз видела, как важные бумажки "случайно" пропадали?
Надежда машинально ставила подписи, а в голове крутились воспоминания. Вот они с Александром выбирают плитку для ванной. Он придирчиво рассматривает образцы:
— Надюш, может, всё-таки белую возьмём? Классика всё-таки... — Саш, ну какая классика? Мы же решили делать современный интерьер. Смотри, какая красивая серая, с текстурой...
А вот спорят о цвете стен в гостиной:
— Только не бежевый! — она морщит нос. — Надоел этот "советский" стиль.
— Ладно-ладно, — смеётся он. — Уговорила, пусть будет твой скандинавский серый...
Из воспоминаний вырвал телефонный звонок. Марина.
— Надежда, я смотрю, вы не торопитесь съезжать? — в голосе дочери Александра звенел металл. — Мы ведь договорились...
— Нет, Марина, не договорились, — собственный спокойный тон удивил даже саму Надежду. — Я подала в суд. Так что пока идёт разбирательство...
— Что?! — Марина задохнулась от возмущения. — Вы... да как вы смеете! Папа бы...
— Александр Николаевич хотел, чтобы всё было по справедливости, — Надежда сама не узнавала свой голос. — Вот пусть суд и решит, что справедливо.
— Ах так?! Ну ладно... — в трубке послышалось сдавленное рычание. — Вы ещё пожалеете об этом решении!
Вечером приехал Павел — помогать собирать вещи. Татьяна настояла: пока суд да дело, нужно вывезти всё ценное.
— Мам, а это куда? — сын держал в руках фотоальбом.
— Дай посмотрю... — Надежда открыла альбом и замерла. С фотографии улыбался Александр — они были в отпуске, на море. Он настоял тогда: "Надо хоть раз в жизни съездить как белые люди — в пятизвёздочный отель, всё включено!"
Две недели безмятежного счастья. Солнце, море, вечерние прогулки по набережной. Александр, как мальчишка, радовался всему — и шведскому столу в ресторане, и анимации у бассейна, и прогулке на яхте...
— Мам? — Павел осторожно тронул её за плечо. — Ты чего застыла?
— Да так... — она смахнула непрошеную слезу. — Воспоминания...
Сын молча обнял её. Постоял так минуту, потом решительно сказал:
— Знаешь что? К чёрту всё. Поехали к нам. Леночка уже постелила тебе в гостиной. А с этими... — он мотнул головой, — пусть юристы разбираются.
Маленькая однушка сына казалась после просторной квартиры Александра совсем крошечной. Но здесь было тепло — и не только из-за батарей. Леночка встретила свекровь горячим ужином и крепкими объятиями:
— Мам, ну ты чего? Прорвёмся! Зато Мишутка рад — бабушка теперь рядом будет!
Двухлетний внук, услышав своё имя, оторвался от игрушек и радостно побежал к Надежде:
— Баба! Баба плиехала!
Глядя на него, Надежда вдруг поняла: жизнь продолжается. Да, не так, как планировалось. Да, через боль и потери. Но продолжается...
Суд назначили на конец месяца. Всё это время Марина не оставляла попыток выжить мачеху из квартиры. То присылала каких-то мутных риелторов, то пыталась поменять замки (хорошо, что Павел вовремя заметил), то строчила жалобы участковому.
Надежда держалась. Днём работала в своём ателье — благо, швея она была знатная, клиенты не переводились. Вечерами помогала Леночке с малышом. А по ночам... По ночам накрывало. Воспоминания захлёстывали волной, и она тихо плакала в подушку, стараясь не разбудить домашних.
Вспоминалось всякое. Как Александр впервые пригласил её в кафе — она тогда ещё работала в ателье возле его офиса. Как неловко ухаживал — всё боялся показаться навязчивым. Как познакомил с детьми — те сразу дали понять: мачеху принимать не собираются...
А потом была свадьба — скромная, без лишней помпы. Александр настоял на официальной регистрации: — Хочу, чтобы ты носила мою фамилию. Чтобы всё было по-настоящему!
Она сопротивлялась: — Саша, зачем? Нам же и так хорошо...
— Затем, что я тебя люблю. И хочу, чтобы все об этом знали!
Теперь эти воспоминания отзывались болью. Но она заставляла себя помнить — каждую минуту их общего счастья, каждую улыбку, каждое прикосновение. Потому что память — это всё, что у неё осталось.
День суда выдался пасмурным. Небо затянули свинцовые тучи, накрапывал мелкий дождик. Надежда нервно теребила ремешок сумки, где лежали все собранные документы. Рядом, как каменная стена, стояла Татьяна.
— Всё будет хорошо, — в сотый раз повторяла подруга. — У нас железные доказательства.
В коридоре суда они столкнулись с Мариной и её братом Игорем. Марина демонстративно отвернулась, а вот Игорь... На миг Надежде показалось, что в его взгляде мелькнуло что-то похожее на сочувствие.
Заседание длилось несколько часов. Надежда как в тумане слушала казённые формулировки, смотрела на фотографии ремонта, которые приобщали к делу. Татьяна давала показания — чётко, по существу. Строители подтвердили: да, все материалы закупала Надежда Петровна, все работы оплачивала она же.
Марина пыталась протестовать: — Да, делали ремонт. Но это было добровольное решение! Никто не просил тратить такие суммы. К тому же отец собирался всё компенсировать...
— Позвольте, — адвокат Надежды поднялся со своего места. — У нас есть свидетельские показания о том, что Александр Николаевич планировал оформить на супругу долю в квартире. Более того, была назначена встреча с нотариусом...
Судья — немолодая женщина с усталым лицом — внимательно изучала документы. Надежда смотрела на её седые волосы, собранные в аккуратный пучок, и почему-то думала: "Интересно, а у неё есть семья? Дети? Понимает ли она, каково это — в одночасье потерять все?"
Перерыв объявили около двух часов дня. В коридоре суда было душно и многолюдно. Надежда стояла у окна, рассеянно глядя на мокрый асфальт внизу, когда к ней подошёл Игорь.
— Надежда Петровна...
Она вздрогнула, обернулась. Пасынок мялся, не зная, как начать разговор.
— Я вот что хотел сказать... — он провёл рукой по лицу. — Отец вас действительно любил. И про долю в квартире говорил — мне говорил, не только Маринке. Просто сестра... Она маму очень любила. До сих пор не может смириться, что отец женился после смерти матери.
— Я понимаю, — тихо ответила Надежда.
— Знаю, — Игорь грустно улыбнулся. — Вы хороший человек, Надежда Петровна. Отцу с вами было... спокойно.
После перерыва судья огласила решение: взыскать в пользу Надежды стоимость ремонта и часть стоимости квартиры — как компенсацию за невыполненные обязательства по оформлению доли. Сумма получилась внушительная.
Марина в коридоре суда устроила настоящую истерику: — Это несправедливо! Это наше наследство! Она просто воспользовалась отцом...
— Прекрати, — вдруг жёстко оборвал её Игорь. — Хватит. Папа бы этого не одобрил.
Прошёл год. Надежда сидела на балконе своей новой квартиры — небольшой, но уютной двушки на окраине города. На полученные по суду деньги как раз хватило на большую часть, остальное добавил Павел — продал свою машину, несмотря на все протесты матери.
Внизу шумел двор, на детской площадке играли малыши. Среди них носился и Мишутка — они с Леночкой часто приходили в гости. Надежда улыбнулась, глядя на внука. В последнее время она всё чаще стала улыбаться.
Нет, боль не ушла совсем. Просто... притупилась, что ли. Теперь она могла вспоминать об Александре без слёз — только с тихой грустью и благодарностью за то счастье, что у них было.
На днях встретила на улице Игоря — он окликнул сам, подошёл поздороваться. Рассказал, что Марина наконец успокоилась, даже замуж вышла.
— Знаете, — сказал на прощание, — я иногда захожу на папину могилу. Если хотите...
— Спасибо, — она благодарно кивнула. — Я бываю там каждый месяц. Приношу его любимые белые хризантемы.
Вечером, разбирая старые вещи, Надежда наткнулась на коробку с фотографиями. На последнем снимке они были дома, в той самой квартире. Александр обнимал её за плечи, они оба смеялись — кажется, Павел фотографировал. Надежда провела пальцем по фотографии, смахнула набежавшую слезу.
"Знаешь, Саша, — мысленно обратилась она к мужу, — я справилась. Как ты и верил — справилась. И теперь... теперь я просто хочу сказать спасибо. За всё то счастье, что ты мне подарил. За любовь. За заботу. За то, что научил снова верить в хорошее..."
Новый рассказ: