Думаю, вы уже заметили, что статьи с большим перерывом, но такие тексты не пишутся за один день. Первая часть завершилась тем, что я собиралась перейти к моменту свадьбы, но, после некоторых раздумий, мне все же хочется осветить некоторые моменты, которые, на мой взгляд, достаточно важны, и, судя по всему, растянутся на всю статью.
Если вы не читали первую часть, то сейчас самое время это сделать.
И, чтобы вы понимали: я не занимаю сторону ни Софьи Федоровны, ни Анны Васильевны, ибо только так, беспристрастно, можно увидеть реальное положение вещей. Давайте ненадолго вернемся к периоду, когда барышни снимали квартиру на Покровской площади, 45 (ныне площадь Тургенева). Дом этот принадлежал капитану 2-го ранга Николаю Васильевичу Чайковскому. Поселились они там втроем: Софья, которой было 26 лет, ее 27-летняя подруга Соня (с которой они были знакомы с 1890 года) и 16-летняя Вера (двоюродная сестра Софьи). Была еще Мари, которая у них была за прислугу.
Сама по себе ситуация: барышни, не успевшие выйти замуж к своим 26-27 годам, снимают квартиру и приглашают известных мужчин к себе в гости. Напоминает советский фильм «Москва слезам не верит», где героини Муравьевой и Алентовой выдают себя за профессорских дочек и приглашают в гости известных мужчин с целью удачно выйти замуж. У барышень на Покровской цель точно такая же.
Колчак, отправляясь в гости, представлял, куда идет. Софью он знал и еще в 1894 году видел ее с Никошей. Напомню, что Николай Филиппов (Никоша) — двоюродный брат Софьи, с которым она состояла в отношениях («который был моим двоюродным братом и женихом, негласным конечно» — писала Софья) — был старше ее на 10 лет и старше Колчака на 8, и в 1894 году уже закончил Морскую академию (Морской корпус он закончил в 1887-м). В другом месте Софья пишет, что академию он закончил в 1893-м. Александр Васильевич Николая любил, как офицера и как старшего товарища, а его друг Дмитрий Филиппов был также двоюродным братом Софьи. Поэтому о том, что у Никоши отношения с Софьей, он знал и видел их вместе. И вот та ситуация, что Никоша ее бросил, вне всяких сомнений, была Колчаку известна.
Александр Васильевич был влюбчив, женщин любил, как и они его, поэтому, когда дамы зовут, надо идти.
Итак, 2 января Колчак пришел в гости и узнал Софью только по голосу, потому что он говорил из прихожей, а она из комнаты. По ее виду нашел, что она стала лучше, чем раньше. Софья отметила, что он так же изменился «благодаря небольшой бородке, которой раньше не было». То есть, давно не виделись, но вполне себе друг друга узнали.
Они пили чай и затем Софья описывает интересный разговор уже после того, как Колчак ушел. Софья и Соня обсуждали, как надо чай наливать.
«Освальд Андреевич Парланд [инженер путей сообщения и один из гостей наших барышень] говорил мне, — рассказывала я Соне, — что я не умею наливать чай, надо не слишком полно наливать». Соня возражала, она была хорошая хозяйка. «Вот придет Колчак, мы его попросим налить чай», — говорю я. «Нет, барышня, этот флотский Вам чаю не нальет», — вмешалась Мари (которая была у них прислугой), и я вспыхнула: «Этот флотский женится на мне».
Ну, определенная цель была поставлена, хоть это и сказано было сгоряча)).
И все же у Софьи были кандидаты в женихи и после Никоши, но все они, выражаясь современным языком, «свалили в закат». Например, она упоминает свою симпатию Дмитрия Родионовича Депрерадовича, который у них бывал и с которым у нее не сложилось, потому что он женился в итоге на баронессе.
Был некий ассистент профессора химии Богоявленский, который предлагал поехать с ним и Софья даже была согласна умчаться с ним на край света, но он пошел на попятную; инженер Освальд Андреевич Парланд (упоминавшийся чуть выше), который бывал у них и который запал Софье в душу, но, несмотря на все их романтические прогулки и пикники, предложение руки и сердца так и не сделал.
И тут на ее горизонте появился Колчак. Думаю, что потом еще не раз Александр Васильевич вспоминал слова Матисена, что все эти походы в гости плохо закончатся.
В первой части статьи я писала о том, что Софья повторно пригласила Колчака, но в своих записях она не смогла вспомнить число и назвала примерную дату — 12 января. Как она пишет, это была суббота. Софья немного ошиблась: суббота — это было 11 января. Так что, 11 января была их вторая встреча. Занятно то, что пока они сидели, «вечером Верочка куда-то ушла», а потом исчезла и Соня, оставив парочку наедине.
Впрочем, несмотря на намеки на близнецов еще до отъезда в Италию, Софья так же писала, что потом уже «Софья Николаевна говорила, что я уехала за границу в целях устроить себе fausses couche (аборт), что я считала преступлением». Тут же в тексте говорится, что репутацию ей испортил дворник (а дворники тогда все видели, все знали и были гораздо лучше осведомлены, чем советские бабушки на скамейке и управдом), бывший боцман, потому что видел, как Александр Васильевич иногда и до двух ночи засиживался у Софьи Федоровны, уже своей невесты. «...Но относился он ко мне по-рыцарски почтительно и, конечно, ставил на недосягаемую высоту».
Еще интересная деталь. По словам Софьи, в Малом театре давали пьесу «Огни Ивановой ночи», в которой играла одну из ролей двоюродная сестра Александра Васильевича Люба Селиванова, с которой у него там что-то намечалось, но его Софья «у нее отбила в начале 1903 года». Надо отметить, что Любовь Селиванова в 1902 — 1907 и 1912 — 1913 годах была актрисой Александринского театра, и именно в этом театре шла вышеозначенная пьеса, в которой Селиванова играла Марику, поэтому театры Софья, по всей видимости, перепутала.
С двоюродной сестрой очень непонятный момент, потому что кого было отбивать, если она двоюродная, ведь церковь такие браки запрещает (как сама Софья отмечает, что в этом случае дети незаконные), либо же Софья что-то напутала и сестра не двоюродная, а троюродная. Но если все же двоюродная, то его в любом случае отбил бы кто-то другой.
Она так же упоминает дядю Романа, «когда Федя, Катя и я жили в Канонерском переулке», и который «в свое время оказал мне большую услугу, без которой я не вышла бы замуж за лейтенанта Колчака — «на таких не женятся». Гидрография, в которой Колчак работал, не допустила бы. Ведь Никоша женился [...]. А я была опозоренная».
Здесь, конечно, полная тайна и непонятно, какого рода была эта услуга и в чем она заключалась, но этого Софья не уточнила. И наверняка эта ситуация для ее семьи не была из приятных. Возможно, дядя Роман помог ей в ее поездке за полярный круг, чтобы там дождаться экспедицию и наконец-то встретиться с женихом.
Так почему же, зная все про Софью, Колчак все-таки сделал ей предложение? Когда он приехал прощаться и привез деньги, он ей сказал, что уезжает на верную гибель (искать барона Толля). Это ли не повод, чтобы сделать знакомую барышню, двоюродную сестру своего друга, несколько счастливее и избавить ее от этого клейма брошенной невесты? Ведь если он погибнет, она уже не опозоренная, а приличная барышня, потерявшая своего жениха. Совсем другое уже положение у нее будет. Пожалел? Возможно.
В первой части статьи я писала о том, что Александр Васильевич просил благословения на брак у своего отца, который хотел его женить на сестре (возможно, двоюродной) его и Митиного товарища по корпусу Анне Дмитриевне Пещуровой. Это имя называла Софья в воспоминаниях. Но вот что интересно: в другой части своих воспоминаний она уже пишет о том, что Василий Иванович хотел женить сына на Серафиме Дмитриевне Пещуровой. Здесь Софья опять запуталась. Впрочем, Анна и Серафима Пещуровы — сестры; Анна — старшая, 1875 года рождения, и младшая Серафима, 1877 года рождения. Обе они умерли в 1942 году во время блокады Ленинграда.
Возможно, обе барышни были подходящими, с точки зрения отца Колчака, и, возможно, женитьба ни на одной из них Александра Васильевича не прельщала. Кстати, Анна Пещурова была подругой его младшей сестры Екатерины.
По поводу анонимных писем еще хотелось бы сказать, потому что с ними нет полной ясности из-за самой же Софьи, которая никак не могла определиться, читала она первое письмо сама, или Колчак ей читал, или же она не читала его вовсе.
В одном месте своих воспоминаний, помеченных датой 15 августа 1950 года, Софья пишет, что анонимки были «от дамы с Дальнего Востока» и далее «Почерк, как у горничной, я не могла даже разобрать, что написано».
Получается, он ей письмо показал, но текст она разобрать не смогла и, тем не менее, далее она пишет про то, что «она ему напоминала, что «железный» Александр Васильевич был во Владивостоке как «кисель» после прогулки вдвоем со Случевским на парусной лодке, когда они едва не погибли». То есть, этот текст она вполне себе разобрала.
18 августа 1950 года у Софьи есть такие строки (до этого она пишет, какие подарки дарил ей Колчак — книгу в роскошном издании, конфеты и изумруд с бриллиантами):
«...все честь по чести, лучше и нельзя. И вдруг перед отъездом письмо жениху. Что в нем было, до сих пор не знаю».
Вот тебе раз. Три дня прошло между записями.
А уже 17 ноября 1950-го:
«Пришел Колчак ко мне прощаться с анонимным письмом в руках, но почерк был мне незнакомый и то, что он мне читал, невразумительно. А на вокзале ему передали другое письмо».
Из этой фразы понятно, что Александр Васильевич невесте зачитал это письмо, и она сочла текст, можно сказать, бредовым. Так она его читала сама, или все же не читала, а он просто ей показал, как факт, что вот оно письмо, или же он его ей зачитал?
Вряд ли первая анонимка как-то обеспокоила Колчака, потому что после этого он настоял, чтобы невеста взяла тысячу рублей, и ничего в их отношениях после этого письма не изменилось. Ну, действительно, мало ли кто из завистников мог гадостей нелепых наговорить.
Но, если она путается насчет первого письма, то со вторым как раз все понятно. Колчаку передали это письмо на вокзале, и именно там он впервые представил Софью своему отцу, Василию Ивановичу, о чем она сама и пишет. Странный момент. Жених уезжает в экспедицию и представляет невесту своему отцу в последние минуты отъезда. Но вернемся к письму. Он его прочитал и сильно занервничал, «был суетливым и насмешливым невпопад». И, по словам Софьи, они нехорошо расстались. И именно после этого письма от него уже не было ни ответа, ни привета из экспедиции. То есть, можно предположить, что в этом письме содержалось что-то очень сильно неприятное по части Софьи, и, скорее всего, с некими доказательствами, которые уверили Колчака в правдивости написанных в анонимке слов. Это вполне объясняет его поведение.
Колчак отправился в Иркутск 9 февраля (Софья пишет, что это было 8-е и поехал он, судя по ее словам, через Москву), и из Москвы он мог бы ей написать и из Иркутска, но не написал, и далее, к 8 марта участники предстоящей экспедиции были уже в Якутске, откуда тоже можно было бы написать Софье или отправить телеграмму. Однако Александр Васильевич этого не сделал, что говорит о том, что в последней анонимке было что-то действительно серьезное и с доказательной базой.
Как писал в своей книге «Адмирал Колчак. Драма Верховного правителя» историк Владимир Геннадьевич Хандорин, «это была волевая женщина с непростым и независимым характером (во многом это в дальнейшем сказалось на ее сложных отношениях с мужем), хотя брак был по любви, и в первые годы молодых супругов соединяли самые искренние чувства». К сожалению, там с самого начала были сложные отношения, хотя все же какая-то теплота между ними присутствовала. Но это как раз и неудивительно, ведь дети у них как-то рождались, да и в браке они были не так уж мало. Однако теплота в отношениях и любовь — чувства разные.
«Не любишь ты меня, но я тебя люблю» — строки из стихотворения Софьи.
Здесь же Хандорин отмечает, что Софья была воспитанницей Смольного института благородных девиц. Но нет, первоначально она была зачислена в Петербургское Александровское училище (с 1891 года — институт) воспитанницей и выбыла из третьего класса института в 1892 году «согласно прошению по домашним обстоятельствам».
Александровское училище (позже институт) не совсем Смольный, оно было при Смольном. С 1859 года оно приобрело профессионально-педагогическую ориентацию, а до этого готовило дворцовых служительниц.
Интересно то, что Софья Федоровна позже искала причину своего неудавшегося брака с Александром Васильевичем немного, как мне представляется, не там. Она в своих рассуждениях задается вопросом: кто же все-таки погубил в итоге адмирала Колчака? Кто и почему? Ведь он «был чужд интриги», так «за что предали и погубили его?»
И тут же она приводит слова Александры Васильевны Подгурской, в доме их семьи Тимирева встретилась с Колчаком в 1915 году: «Она [Анна Васильевна Тимирева] его и погубила».
«Понимала ли она, что делала? Понимала ли, какое горе было в моем доме?» — пишет Софья.
Видимо вопрос этот не давал ей покоя и в 1911 году высказала свое мнение и Анна Семеновна Посохова, судя по всему, родственница по линии матери Колчака. Она тоже «старалась понять и объясняла наше житье неладное психическим заболеванием моего мужа». Здесь, вероятно, имеется в виду дикая вспыльчивость Колчака. Вот еще одна версия от Софьи, почему их брак был таким неудачным.
В этой связи хочется вспомнить подарок Колчака невесте — золотой крест с цепочкой и кольцо с изумрудом и бриллиантами, на котором камни так же крестом были выложены. «... А этого не надо было делать. Говорят, не следует крестов дарить — жизнь будет тяжелая». Ну, слава богу, теперь мы знаем, в чем здесь дело. Крест все испортил.
Понятное дело, что всегда проще найти кого-то виноватого, чем искать причину в самой себе. Но вернемся в начало 1903 года.
Пока Колчак добирался из Иркутска в Якутск, Софья уже начала беспокоиться и стала его разыскивать — вспоминаем ее письмо от 21 февраля, приведенное в первой части статьи.
Между тем, экспедиция продолжалась, время шло, а вестей никаких. Все же просьба Софьи в том письме не осталась без ответа и уже в сентябре она отправилась за полярный круг ждать жениха, где она и наблюдала «северное сияние [...] на Булуне в устьях Яны». Об этом написала Софья в воспоминаниях, но, что характерно, об этом у нее больше ничего нет, только то, что она наблюдала северное сияние. Зачем она там была, для чего — написать она забыла, судя по всему. Это тем более странно, потому что она сама писала, что хотела бы назвать книгу «Две жизни», и в ней показать, каким на самом деле был адмирал Колчак. Вот только из ее рваных воспоминаний, которые очень сложно читать, мы узнали поименно всех родственников и жизнь Софьи, но как раз на воспоминания о муже у нее времени так и не хватило. Капля в море — во всей книге об этом чуть.
Как пишет Павел Зырянов в своей книге «Адмирал Колчак. Верховный правитель России», встреча Софьи и Колчака состоялась только 7 декабря, в то время как Софья дожидалась прихода экспедиции за полярным кругом с начала сентября. Из каких источников эта история, непонятно, но тем не менее, я ее приведу.
Тогда молодым, заметьте, еще неженатым, выделили отдельную квартиру и даже устроили небольшой праздник.
Если до этого у Колчака и была мысль не жениться на Софье после тех анонимок, то теперь уже точно было деваться некуда. И, как говорится, как честный человек уже был обязан. Тем временем, Софья вернулась в Петербург, а экспедиция двинулась дальше.
Не могу ручаться за историю в книге Зырянова. Если кто знает первоисточник (Зырянов-то ее тоже откуда-то взял), озвучьте, пожалуйста.
По другим же источникам, Софья с Колчаком вместе добирались до Якутска и она никуда не уезжала. Например, об этом говорится в книге Майоровой «Александр Васильевич Колчак: Нет ничего выше родины и служения ей».
При этом сама Софья, как видно по некоторым фразам, не особо-то питала иллюзии по поводу любви к ней Колчака. Есть место, где она описывает, что упала и разбила ручное зеркальце (уже в эмиграции), которое ей муж подарил, когда ее любил и добавляет, что да, все же было такое время.
1904 год
26 января 1904 года Колчак приехал в Якутск и отправил телеграмму о результатах поисков барона Толля. Там же он узнал о начале Русско-японской войны.
Я не буду здесь описывать подробно о передвижениях Колчака, но далее его путь лежал в Иркутск, чтобы отправиться в Порт-Артур на войну.
Его телеграмма секретарю РПЭ Бианки от 29 января 1904 года гласила: «Иду на войну из Иркутска [...] Если есть распоряжения, телеграфируйте срочно». Торопился уехать, но не получилось быстро.
А далее мы читаем уже у Черкашина «Адмирал Колчак. Диктатор поневоле», что в Иркутске Александра Васильевича ждал сюрприз: мало того, что приехал отец, так он был еще и с его невестой Софьей.
Зная вечную путаницу у Черкашина, скорее наоборот — они приехали уже после Колчака. Об этом же говорил и сам Колчак на допросах, что отец и невеста приехали к нему в Иркутск. В некоторых статьях мне попадалась информация, что он отправлял телеграмму Софье, якобы, давай скорее приезжай, можем успеть повенчаться. Если кто-то хочет сказать, что так оно и было, скрин телеграммы можете оставить в комментариях.
Было еще такое где-то, что Софья в Петербурге первоначально обратилась к сестре Колчака Екатерине и затем уже к его отцу, и затем они уже вместе отправились в Иркутск. В конце концов, пора парня женить, хватит бегать от невесты.
А вот телеграмма о том, что 27 февраля 1904 года Колчак просил разрешения у великого князя Константина Константиновича на брак с Софьей Омировой, имеется в архиве.
Учитывая все вышесказанное, слабо верится, что Колчак с радостью отправился под венец. Софью тоже можно понять: она вроде как невеста, и все родственники об этом уже знают. Когда ее бросил Никоша, она осталась опозоренной, а теперь еще и невеста не невеста. С другой стороны, с Никошей у нее были отношения, но Софья же говорит, что с Александром Васильевичем у нее ничего не было, ибо он вел себя по-рыцарски. А если так, то и переживать не о чем.
Еще хотелось бы обратить внимание вот на что. Девушки сняли квартиру на Покровской, 45 в 1902 году. И за это время у Софьи намечались отношения с несколькими мужчинами. Но все сбежали. Так вот теперь вопрос: когда она успела влюбиться в Колчака? Или же ей просто нужно было выйти замуж? Кто из вас, читатели дорогие, влюблялся в нескольких потенциальных невест/женихов в один год?
Приперли ли Александра Васильевича в итоге к стенке с этой женитьбой или нет, понять сложно, но свадьба в итоге состоялась и 5 марта 1904 года (по старому стилю) он и Софья обвенчались в Михаило-Архангельской Харлампиевской церкви. А затем Колчак спешно отправился в Порт-Артур.
Автор: Ольга Дунчик
Третьей части быть.
