Как же я ненавижу этот запах! Приторно-сладкий аромат цветущей герани на подоконнике смешивается с удушающим запахом жареного лука. Свекровь опять готовит свой фирменный супчик “для Сашеньки”. Мой муж обожает эту стряпню, а я едва сдерживаю тошноту.
— Людмила Петровна, может, не нужно? Я уже приготовила обед, — мой голос звучит неуверенно.
— Наташенька, — нарочито ласково тянет свекровь, — ты же знаешь, Сашенька любит мой суп. А твои эти... салатики... — она морщится, словно разжевала лимон.
Я молча отступаю на свою половину кухни. Да-да, у нас теперь даже кухня поделена на территории. Три месяца назад мы с мужем переехали к его матери — временно, пока не накопим на первый взнос по ипотеке. Я была против, но Саша настоял. “Мама одна, ей тяжело, да и нам экономия”, — убеждал он.
Экономия... От этого слова меня уже трясет. Каждый поход в магазин превращается в допрос: сколько потратила, почему так дорого, зачем столько всего накупила? А то, что я работаю и вношу свою часть в семейный бюджет — это как будто не считается.
Звонок телефона прерывает мои мысли. Это Саша.
— Милая, я сегодня задержусь. Важная встреча с клиентом.
— Хорошо, — отвечаю механически. — Ужин разогреешь сам?
— Не волнуйся, мама покормит, — в его голосе слышится улыбка.
Конечно, мама покормит. Мама всегда покормит своего Сашеньку. А я... Я здесь так, квартирантка.
Вечером, разбирая белье для стирки, нахожу в кармане Сашиных брюк чек из ресторана. Дата — вчерашняя, сумма — почти половина моей зарплаты. А ведь вчера он тоже “задержался на работе”.
— Мама, ты представляешь? — доносится с кухни его голос. — Такой контракт сорвался!
Выхожу на кухню, сжимая чек в руке. Саша сидит за столом, уплетая мамин борщ. Людмила Петровна хлопочет рядом, подкладывая добавку.
— Какой контракт, Саш? Тот, который ты вчера в ресторане обсуждал? — мой голос дрожит.
Тишина обрушивается на кухню, как сошедшая лавина. Саша замирает с ложкой у рта, а свекровь резко оборачивается.
— Ты что, следишь за ним? — шипит Людмила Петровна. — Роешься в карманах?
— Я собирала вещи в стирку, — чек в моей руке превращается в мятый комок. — И вообще, почему вы переводите тему? Саша, ты можешь объяснить?
Муж неловко откашливается, избегая моего взгляда:
— Наташ, ну что ты начинаешь? Да, встречался с друзьями. Имею право иногда отдохнуть.
— Отдохнуть? — мой голос взлетает на октаву выше. — На пятнадцать тысяч? Когда мы каждую копейку считаем?
— Вот! — торжествующе восклицает свекровь. — Вот оно! Попрекаешь моего сына каждой копейкой! А сама-то? Духи купила намедни, я чек видела.
— Людмила Петровна, духи за восемьсот рублей в “Магните” и ужин в ресторане за пятнадцать тысяч — это, по-вашему, одно и то же? К тому же, духами можно пользоваться несколько месяцев, а ужин – это развлечение на пару часов. Потом только в туалет сходить.
— Не смей! — она стучит половником по столу. — Не смей указывать моему сыну, как ему жить! Ты...
— Мама, не начинай, — устало произносит Саша.
— Нет, я начну! — Людмила Петровна распаляется всё больше. — Я молчала, когда она твои рубашки плохо гладила! Молчала, когда супы пересаливала! Но это... Это уже слишком! Следить за тобой, проверять карманы...
Я смотрю на мужа, ища поддержки, но он только отводит глаза. Как всегда. Комок подкатывает к горлу.
— Знаете что? — мой голос звенит от еле сдерживаемых слёз. — Надоело. Всё надоело. Эти вечные придирки, контроль, двойные стандарты...
— Вот и прекрасно! — Людмила Петровна победно вскидывает подбородок. — Ты здесь никто! Квартирантка! Пришла на всё готовое...
— Мама! — наконец-то подаёт голос Саша. — Перестань!
Но Людмилу Петровну уже не остановить:
— Какая из тебя жена? Какая мать? Даже забеременеть не можешь! А я внуков хочу, пока жива ещё!
Это удар ниже пояса. Последние полгода мы с Сашей действительно пытаемся завести ребёнка, но пока безуспешно. Я прохожу обследования, пью витамины, высчитываю дни... А она... она вот так просто...
Слёзы всё-таки прорываются. Выбегаю из кухни, захлопнув за собой дверь. Трясущимися руками достаю чемодан, начинаю швырять в него вещи.
— Наташ, ты что делаешь? — Саша появляется в дверях. — Ну куда ты на ночь глядя?
— К маме поеду. Хватит. Насмотрелась я на вашу “семейную идиллию”.
— Брось, — он пытается обнять меня. — Ты же знаешь маму, она отходчивая. Завтра и не вспомнит.
— А ты? — отстраняюсь, глядя ему в глаза. — Ты тоже завтра не вспомнишь, как промолчал? Как позволил ей унижать твою жену?
— Да что ты преувеличиваешь...
В этот момент в комнату врывается Людмила Петровна:
— Правильно, уезжай! Скатертью дорога! Найдёт мой Сашенька себе нормальную девушку, из приличной семьи! Которая не будет его пилить и контролировать, и родить сможет!
— Мама! — Саша наконец-то повышает голос. — Прекрати!
— Что “прекрати”? — она подбоченивается. — Правду говорю! Месяцами живёт тут, объедает нас...
— Объедаю?! — я резко выпрямляюсь. — Да я половину расходов на себя взяла! И готовлю, и убираю...
— Знаете что, — говорю я спокойно, — давайте разойдёмся мирно. Я соберу вещи и уеду.
— Наташ, не делай глупостей, — Саша берёт меня за руку. — Давай всё обсудим.
— Обсуждать будем, когда каждый успокоится, — складываю последние вещи в чемодан. — Мне нужно время подумать. И тебе тоже.
Людмила Петровна молча наблюдает за сборами, поджав губы. В её глазах читается смесь торжества и беспокойства — всё-таки она не ожидала, что я действительно уйду.
Звоню маме, она сразу соглашается меня принять. Через полчаса такси уже ждёт у подъезда.
— Позвони, как доедешь, — тихо говорит Саша на прощание.
Киваю, не доверяя своему голосу. В такси наконец-то позволяю себе расплакаться.
Телефон вибрирует — сообщение от мужа: “Прости. Я всё исправлю.”
Вытираю слёзы. Может быть, это действительно к лучшему? Иногда нужно отступить на шаг назад, чтобы потом сделать два шага вперёд.
Но я теперь не знаю, нужна ли мне такая семья? Семья, где нет поддержки, но есть упреки. Нет готовности помогать и сочувствовать, но всегда наизготове критика и желание уколоть побольнее.
А как бы вы поступили на моём месте?
Истории, которые могут вам понравиться:
🎀Подписывайтесь на канал, чтобы узнавать о выходе новых историй и рассказов.