- Мам, а может в этом году ты не полетишь? - голос Миши в телефоне звучал глуше обычного.
Анна присела на краешек кровати, машинально разглаживая безупречно отглаженную форменную юбку. За окном кружил крупный снег, превращая московское утро в открытку с зимней сказкой. До выхода оставалось сорок минут.
- Мишенька, мы же говорили. Это двойная оплата, а тебе через полгода в языковой лагерь...
- Не нужен мне никакой лагерь! - В трубке что-то грохнуло, видимо, сын от досады стукнул кулаком по столу. - Я просто хочу быть с тобой! Хотя бы в Новый год!
Она прикрыла глаза, пережидая острый приступ вины. Восьмой год подряд. Восьмой Новый год, который она встретит в небе, глядя сверху на россыпи огней чужих праздников.
- Милый, бабушка приготовит твой любимый салат, а я обязательно позвоню в полночь. И привезу тебе...
- Привезешь? - Мишка горько усмехнулся совсем по-взрослому. - Очередной крутой гаджет? Знаешь, мам, я недавно старые фотографии смотрел. Там, где мне пять лет, мы на даче, все вместе. Ты улыбаешься и обнимаешь меня. А я даже не помню этого дня...
В прихожей требовательно звякнул звонок - такси. Анна вздрогнула, глядя на часы.
- Солнышко, мне пора. Я позвоню...
- Конечно, мам. Ты всегда звонишь, - в его голосе звучала такая недетская усталость, что у Анны защемило сердце. - Счастливого полёта.
Звонок в прихожей повторился. Анна торопливо чмокнула трубку:
- Целую, родной! С наступающим!
Закончив разговор, она ещё несколько секунд сидела неподвижно, глядя на телефон. Потом решительно тряхнула головой, поправила безупречную причёску и, подхватив лёгкий чемодан, направилась к выходу. В конце концов, это её работа. А работа - это деньги. А деньги - это...
- Всё для тебя, сынок, - прошептала она, запирая дверь. - Всё для тебя...
За окном такси проплывала предпраздничная Москва. Витрины магазинов подмигивали гирляндами, спешили с пакетами прохожие, кто-то тащил ёлку. Анна прислонилась лбом к холодному стеклу. В голове всё ещё звучал голос сына.
"Я даже не помню этого дня..."
Она помнила. Тот день на даче у свекрови был одним из последних светлых - через месяц Игорь ушёл к своей беременной любовнице, оставив их с четырёхлетним Мишкой и ипотекой. Стюардессой она пошла работать почти случайно - подруга посоветовала. "Зарплата отличная, а твой английский им понравится". Первый год был самым тяжёлым - Миша плакал, не отпускал. Потом привык.
- Привыкаем ко всему, да? - пробормотала Анна, разглядывая своё отражение в стекле. Усталые глаза, идеальный макияж.
- Что, простите? - обернулся таксист.
- Нет-нет, это я так... Долго ещё до Шереметьево?
- Да минут сорок в такой-то пробке. Все на праздники разъезжаются.
Таксист попытался завязать разговор, но Анна только кивала в ответ. Мысли снова и снова возвращались к утреннему разговору. Что-то было в голосе сына... что-то новое. Не просто обида или каприз - усталость. Как будто он начал понимать что-то важное, недетское.
Телефон тихо звякнул - сообщение от мамы:
"Не волнуйся, я уже у вас. Миша делает уроки. Немного грустный, но держится. Счастливого полёта, доченька!"
Анна закусила губу. Мама никогда не упрекала её, но иногда в её голосе проскальзывали странные нотки. Особенно когда она рассказывала о своём детстве - как её собственная мать, медсестра, работала сутками, а маленькая Ниночка засыпала одна...
- Приехали, аэропорт! - бодро объявил таксист. - С наступающим вас!
- Спасибо, - Анна протянула деньги. - И вас также.
Выйдя из машины, она на секунду замерла, глядя на огромное здание аэропорта. Где-то там, за стеклом и бетоном, её ждал очередной новогодний рейс. А дома остался сын, который уже не помнит, как она обнимала его на даче...
"Но зато у него есть всё необходимое", - привычно напомнила она себе, направляясь к служебному входу. "Всё, что я могу ему дать".
В голове некстати всплыла строчка из старой песни: "Важней всего погода в доме..."
- А у нас дома всегда только прогноз погоды по телевизору, - вдруг горько усмехнулась Анна и толкнула тяжёлую дверь.
В комнате предполётного брифинга было шумно и оживлённо. Экипаж собирался на последний в этом году рейс Москва-Бангкок.
- Анька, с наступающим! - Лариса, старшая стюардесса, чмокнула её в щёку. - Как там твой богатырь?
- Растёт... - Анна попыталась улыбнуться. - Двенадцать уже.
- Да ладно! - Лариса округлила глаза. - А я его всё ещё пятилетним помню. Помнишь, как он к нам в аэропорт приезжал? Такой смешной был, всё про самолёты спрашивал...
Анна помнила. Тогда она ещё пыталась совмещать - брала Мишку с собой, показывала, где работает. А потом начались эти бесконечные "мама, не улетай", слёзы в подушку, и она решила - лучше реже видеться, чем травмировать. Проще объяснять про подарки и возможности, чем каждый раз переживать расставание.
- Так, экипаж! - в комнату вошёл командир корабля. - Прошу внимания. Рейс непростой, новогодний. Пассажиры все праздничные, настроение соответствующее. Наша задача...
Анна машинально записывала информацию, но мысли были далеко. Вспомнился прошлый Новый год - как звонила Мише прямо из самолёта, а связь постоянно прерывалась. "Мам, ты меня слышишь? Мам?" А она в ответ кричала что-то про подарки и успехи в школе...
- Бортпроводник Соколова! - голос командира вернул её в реальность. - Вы с нами?
- Да, конечно. Простите.
- Повторите, пожалуйста, порядок действий при разгерметизации салона.
Она отбарабанила инструкцию без запинки - восемь лет практики. Командир удовлетворённо кивнул.
- Отлично. Все свободны, встречаемся через час у стойки регистрации.
Лариса тронула её за плечо:
- Ты какая-то сама не своя сегодня. Что-то случилось?
Анна покачала головой:
- Всё нормально. Просто... Миша сегодня утром сказал, что не помнит, как мы вместе на даче были. Когда ему пять было.
- А сколько той дачи было? День, два? - пожала плечами Лариса. - Зато у пацана есть всё, что нужно. Не то что у нас в детстве.
"А что нужно?" - чуть не спросила Анна, но промолчала. Вместо этого она достала телефон, открыла галерею. Вот он, тот самый день на даче - они с Мишей на качелях, оба смеются. Солнце, лето, счастье...
Которое сын даже не помнит.
В самолёте Анна привычно улыбалась, помогала пассажирам с ручной кладью, отвечала на вопросы. Девять часов полёта, праздничный рейс. У каждого своя история, своя причина лететь в новогоднюю ночь.
- Мама, а мы успеем до двенадцати? - девочка лет семи дёргала за рукав молодую женщину.
- Конечно, солнышко. В Бангкоке будет только девять вечера.
Анна украдкой разглядывала их, пока проверяла ремни безопасности. Мать с дочерью были удивительно похожи - одинаковые вздёрнутые носики, русые хвостики. Девочка крепко сжимала потрёпанного зайца.
- А правда, что Дед Мороз летает на самолёте? - донеслось до Анны.
- Конечно, - улыбнулась мать. - Иначе как бы он успел ко всем детям?
"К кому успевает, а к кому нет", - подумала Анна, вспоминая все те утра первого января, когда Миша находил подарки под ёлкой. Дорогие, выбранные с любовью - только вот не из мешка Деда Мороза, а из duty free.
- Анечка, - окликнула её пожилая пассажирка из бизнес-класса. - А шампанское когда будете разливать? В полночь по Москве?
- К сожалению, правила безопасности запрещают открывать шампанское на борту. Но мы приготовили для вас праздничный ужин и безалкогольные напитки.
Женщина разочарованно вздохнула:
- Жаль. Первый раз за тридцать лет встречаю Новый год не дома. Внук в Таиланде заболел, вот, лечу к нему...
Она достала телефон, показала фотографию улыбающегося мальчишки.
- Вылитый отец в детстве. Знаете, я ведь тоже много работала, когда сын маленький был. Всё некогда было, всё дела... А теперь жалею. Годы так быстро прошли...
Анна почувствовала, как к горлу подкатывает комок. Она механически кивнула и поспешила в хвост самолёта, к служебному отсеку.
- Ты чего? - удивилась Лариса, увидев её лицо.
- Всё нормально, - Анна отвернулась к иллюминатору. Внизу проплывали облака, похожие на сугробы. Где-то там, под ними, в заснеженной Москве, её сын готовится встречать Новый год. Без неё. Снова без неё.
Телефон в кармане завибрировал - пришло сообщение от Миши:
"Мам, я тут старые фотки на компе нашёл. Помнишь, как мы в зоопарк ходили? Мне четыре было. Я тогда так слона испугался, а ты меня на руки взяла..."
Анна прислонилась лбом к холодному стеклу иллюминатора. За восемь лет она выучила все маршруты, все правила, все инструкции. Не выучила только, как объяснить сыну, почему мамы вечно нет рядом. И себе не научилась объяснять.
В наушнике пискнуло - до полуночи по Москве оставалось пятнадцать минут. Анна начала готовиться к праздничному ужину, раскладывая на тележке контейнеры с едой. Руки делали привычную работу, а мысли путались.
Тот день в зоопарке она помнила отчётливо. Огромный слон показался Мише настоящим чудовищем. Он вцепился в неё, уткнулся лицом в шею, а она гладила его по спине и что-то шептала на ухо. Потом они ели мороженое, и Миша измазал всё лицо шоколадной глазурью. Она достала салфетки, вытирала его щёки, а он хохотал...
- Анна Сергеевна! - раздался детский голос. Та самая девочка с зайцем стояла рядом. - А можно вас спросить?
- Конечно, солнышко.
- А у вас есть дети?
Анна замерла. В горле снова встал предательский комок.
- Да. Сын. Ему двенадцать.
- А он где сейчас?
- В Москве. С бабушкой.
Девочка нахмурилась:
- А почему вы не с ним? Ведь сегодня же Новый год!
- Лиза! - одёрнула её мать. - Не приставай к стюардессе, у неё работа.
- Но ведь в Новый год все должны быть вместе! - упрямо сказала девочка. - Вот мы с мамой даже в Таиланд вместе летим. Потому что мы всегда вместе. Правда, мам?
Женщина смущённо улыбнулась:
- Простите её. Она у меня очень... непосредственная.
- Ничего, - прошептала Анна. - Всё правильно она говорит.
До Нового года оставалось десять минут. Анна достала телефон, включила передачу данных. Связь над облаками была слабой, но сообщение от Миши всё-таки пробилось:
"Мам, тут бабушка оливье доделывает. А я нашёл ещё фотки. И знаешь, я вспомнил тот день на даче. Вспомнил, как ты меня на качелях качала. И как пахли твои духи. И как мы пекли пирог с яблоками. Я всё-всё вспомнил, мам..."
Анна закрыла глаза. По щеке скатилась слеза, оставляя дорожку на безупречном макияже.
До Нового года оставалось пять минут. Пять минут до того момента, когда она снова позвонит сыну и снова пообещает привезти что-нибудь особенное.
Что-нибудь, кроме себя самой.
За иллюминаторами расстилалась бесконечная снежная пустыня облаков, подсвеченная луной. До Нового года оставалась одна минута.
- Внимание, уважаемые пассажиры! Через минуту мы встретим Новый год по московскому времени... - голос командира корабля звучал торжественно и празднично.
Анна стояла у своего откидного кресла, сжимая телефон. Связь появилась - слабая, но была. Гудки... Один, второй...
- Мама! - голос Миши звучал взволнованно. - Мам, ты слышишь меня?
- Слышу, родной! С Новым годом!
Где-то в салоне пассажиры начали отсчёт: "Десять! Девять! Восемь..."
- Мам, а знаешь... - в трубке что-то зашуршало. - Я тут подумал... Может, не надо мне в этот лагерь летом? Может, лучше...
"Пять! Четыре! Три..."
- Может, лучше мы просто побудем вместе? Как тогда, на даче? Я теперь всё помню, правда! И качели, и пирог, и как ты смеялась...
"Два! Один! С Новым годом!"
Салон взорвался аплодисментами. Анна смотрела в иллюминатор, где среди облаков отражалась женщина с безупречной причёской и потёкшей от слёз тушью.
- Мишенька... - голос дрогнул. - Сынок... Я скоро прилечу и мы...
Связь оборвалась. Анна ещё несколько секунд держала телефон у уха, слушая короткие гудки. Потом решительно вытерла слёзы и направилась в кабину пилотов.
- Командир, я должна сообщить... Это мой последний рейс. Я увольняюсь.
- Что-то случилось? - удивлённо поднял брови командир.
- Да, - Анна улыбнулась сквозь слёзы. - Я наконец-то поняла, что самое важное в жизни не купишь ни за какие деньги. Оно просто утекает сквозь пальцы. Как песок. Как время...
В этот момент самолёт вынырнул из облаков, и в иллюминаторах засверкали звёзды - яркие, как детские глаза, когда мама наконец возвращается домой.
Бангкок встретил их влажной духотой и россыпью огней. Пока пассажиры выходили из самолёта, Анна стояла у выхода, привычно улыбаясь и желая счастливого Нового года. Та самая девочка с зайцем остановилась рядом с ней:
- А вы теперь к сыну полетите?
- Да, солнышко. Сразу же, как только смогу.
- Здорово! - девочка просияла. - Значит, у него тоже будет праздник!
Мама увлекла её к выходу, но девочка всё оборачивалась и махала рукой.
В пустом самолёте было непривычно тихо. Анна медленно шла по салону, собирая забытые пассажирами вещи. Под одним из кресел что-то блеснуло - маленькая брошка в форме самолётика. Она подняла её, повертела в руках.
Телефон снова поймал сеть. Пришло сообщение от Миши, отправленное ещё час назад:
"Мам, ты представляешь, я нашёл свой старый альбом с самолётиками! Помнишь, ты мне их из каждого рейса привозила? Я их все хранил. И до сих пор храню..."
Анна прислонилась к спинке кресла. Да, она помнила эти самолётики. Покупала в каждом аэропорту, привозила сыну, думая, что этим можно заменить своё отсутствие. А он просто складывал их в альбом - как засушенные цветы, как память о редких минутах вместе.
- Я возвращаюсь, сынок, - прошептала она, сжимая в ладони найденную брошку. - Теперь уже насовсем.
- Ань, ты скоро? - позвала Лариса из хвоста самолёта. - Нас уже автобус ждёт.
- Иду! - Анна в последний раз окинула взглядом салон. Восемь лет жизни. Сотни рейсов. Тысячи пассажиров. И один маленький мальчик, который хранит игрушечные самолётики и помнит запах маминых духов.
В гостиничном номере Анна первым делом открыла ноутбук. Руки слегка дрожали, пока она искала обратные билеты. Вылет через двое суток - слишком долго. Завтра - всё раскуплено. Она в отчаянии откинулась на спинку стула.
Зазвонил телефон - мама.
- Анечка, с Новым годом! Как долетели?
- Нормально, мам. Как Миша?
- Только что уснул. Весь вечер альбомы разбирал, фотографии пересматривал... - мама помолчала. - Доченька, знаешь, он сегодня такую вещь сказал... Говорит: "Бабуль, а ведь мама, наверное, думает, что нам нужны все эти подарки. А мне просто хочется, чтобы она рядом была. Просто рядом..."
Анна закрыла глаза. В горле стоял ком.
- Мам, я увольняюсь. Прямо сегодня написала заявление.
В трубке повисла пауза.
- Знаешь, - наконец сказала мама, - я всё ждала, когда ты это поймёшь. Помнишь, я тебе рассказывала про свое детство? Как мама моя сутками в больнице пропадала? Она потом всю жизнь жалела. Говорила: "Нинуль, прости меня. Я думала, что делаю как лучше..."
- А я думала, ты осуждаешь меня, - тихо сказала Анна.
- Что ты, доченька. Я же понимаю - ты для Миши старалась. Но знаешь... Дети так быстро растут. Не успеешь оглянуться - а они уже взрослые. И никакими деньгами не купишь упущенное время.
За окном громыхнул фейерверк. Небо расцветилось разноцветными огнями, как будто звёзды спустились ближе к земле.
- Мам, я не могу билет найти на ближайшие дни...
- А ты попробуй через Сингапур? Там обычно есть места.
Анна бросилась искать. Действительно - на послезавтра был рейс через Сингапур. Дороже, с пересадкой, зато...
- Нашла! - выдохнула она. - Мам, я послезавтра вылетаю! Только... Мишке пока не говори, ладно? Я хочу сюрприз сделать.
- Хорошо, доченька, - в мамином голосе слышалась улыбка. - Возвращайся. Мы ждём тебя.
В самолёте Анна впервые за много лет сидела как обычный пассажир. Непривычно было просто смотреть в иллюминатор, не думая о работе. За стеклом проплывали рваные облака, похожие на страницы старого альбома с фотографиями.
Она достала телефон, открыла галерею. Вот Мишка совсем маленький, только пошёл - смеётся, протягивает руки. Вот они на пляже - он лепит куличики, а она строит вокруг крепость. Вот тот самый день на даче - качели, солнце в листве, счастливые лица... Почему она решила, что можно заменить эти моменты подарками? Почему поверила, что деньги важнее времени?
- Красивый мальчик, - раздалось сверху. Пожилая соседка по креслу с интересом заглядывала в экран телефона. - Ваш сын?
- Да, - Анна улыбнулась. - Лечу к нему. Восемь лет была стюардессой, а теперь вот... возвращаюсь.
- О, я знаю, что это такое, - женщина понимающе кивнула. - Сама всю жизнь в торговом флоте отработала. Дети выросли без меня. Сейчас внуки уже, а до сих пор больно вспоминать, сколько я пропустила.
Она помолчала, разглядывая проплывающие облака.
- Знаете, что самое обидное? Когда дети говорят "а помнишь?", а ты не помнишь. Потому что не была рядом, не видела, пропустила... И ничего уже не вернёшь.
Анна судорожно сжала телефон. На экране светилось последнее сообщение от мамы:
"Миша весь день какой-то притихший. Всё старые игрушки перебирает. Нашёл того плюшевого зайца, помнишь? Которого ты ему на первый день рождения подарила..."
- Я успею, - прошептала она. - Ещё не поздно. Я всё исправлю.
За окном медленно гасло солнце, окрашивая облака в розовый цвет. Где-то там, впереди, её ждал дом. И сын, который помнит запах её духов и вкус яблочного пирога.
***
Москва встретила её колючим морозом и хрустящим снегом под ногами. Было раннее утро третьего января. Анна почти бегом шла по знакомой улице, сжимая в руке чемодан. Сердце колотилось где-то в горле.
Старый двор, детская площадка с занесённой снегом горкой, их подъезд... На скамейке всё так же сидела баба Клава из пятой квартиры - она кормила голубей каждое утро, сколько Анна себя помнила.
- Анечка! Вернулась? - окликнула старушка. - А твой-то только что во двор выбежал. С этим, как его... с самолётиком.
Анна замерла. Сквозь падающий снег она увидела знакомую фигурку в синей куртке. Миша стоял посреди двора, запрокинув голову, и запускал в небо маленький пластиковый самолёт. Тот, который она привезла из первого своего рейса - белый, с синими крыльями.
- Мишка... - позвала она тихо.
Сын обернулся - и замер, всё ещё держа руку поднятой. Самолётик выскользнул из пальцев, спланировал в сугроб.
- Мама?
Она не помнила, как преодолела разделяющее их расстояние. Просто вдруг оказалась рядом, обняла, прижала к себе - такого родного, тёплого, пахнущего домом и детством.
- Я теперь насовсем, - прошептала она, целуя его макушку. - Слышишь? Насовсем.
- Правда? - он поднял лицо, и она увидела в его глазах недоверчивую радость. - А как же работа? А как же...
- Работу новую найду. Здесь, на земле. Главное - мы теперь будем вместе. Будем гулять, печь пироги, ездить на дачу... Наверстаем всё, что пропустили. Хочешь?
Вместо ответа он крепче прижался к ней. А потом вдруг отстранился, бросился к сугробу - искать упавший самолётик.
- Смотри, мам, он совсем не сломался! - радостно крикнул Миша, отряхивая игрушку от снега. - Может, запустим вместе?
Анна улыбнулась сквозь слёзы:
- Давай. Только сначала домой зайдём? Я так соскучилась по маминому чаю с пирогами...
Они поднимались по лестнице, и Миша взахлёб рассказывал про найденные фотографии, про старые игрушки, про то, как бабушка учила его печь тот самый яблочный пирог... А она слушала, крепко держа его за руку, и думала о том, что наконец-то вернулась домой.
Не в съёмную квартиру между рейсами, а по-настоящему домой. Туда, где её ждали. Туда, где время измеряется не часами полёта, а минутами счастья.
- Сюрприииз! - раздался мамин голос, когда они открыли дверь квартиры.
На кухонном столе дымился свежеиспечённый яблочный пирог, два заварочных чайника (мама всегда заваривала чай в разных - себе чёрный, им с Мишкой - с травами), а на плите что-то аппетитно шкворчало.
- Я знала, что ты сегодня прилетаешь, - улыбнулась мама, обнимая дочь. - А по запаху этого пирога Миша всегда просыпался, помнишь?
- Помню, - Анна прижалась к маминому плечу, как в детстве. - Спасибо, что всё это время...
- Ну-ну, - мама погладила её по спине. - Главное - ты дома. А остальное наладится.
Миша уже сидел за столом, нетерпеливо поглядывая на пирог:
- Мам, а помнишь, как ты меня учила дуть на горячий чай? Показывала, как делать в чашке воронку?
- Конечно, помню. Ты тогда так старался, что половину чая на скатерть пролил.
Они рассмеялись все втроём. А потом пили чай с пирогом, и Миша рассказывал про школу, про новых друзей, про то, как научился кататься на скейте... Анна слушала, боясь пропустить хоть слово. Столько всего упущено, столько нужно наверстать.
- А самолётики твои, - вдруг сказал сын, - я всегда с собой в школу брал. В рюкзаке носил. Чтобы ты как будто рядом была...
Анна почувствовала, как глаза снова наполняются слезами. Потянулась через стол, взяла его руку в свою:
- Теперь я всегда буду рядом. Обещаю.
За окном падал снег, укрывая город белым покрывалом. Начиналась новая жизнь - без взлётов и посадок, без дальних стран и дорогих подарков. Просто жизнь, в которой главной ценностью было время, проведённое вместе.
И это было самое важное путешествие в её жизни - путешествие домой.
Конец.