Мы направились в отведённое нам жильё, рассматривая украшения этого дома. Лестница, по которой мы поднимались была в стиле русских теремов, деревянная и украшенная вдоль стен лампами под керосиновые, открытые резные двери позволяли рассмотреть узкий коридор, стены которого были обтянуты светлым тёсом (я сразу узнала берёзу). Пол был покрыт упругим зелёным паласом. Выходившие в коридор двери номеров, были также светлыми, с резьбой по краю и сделаны из бука.
– Дорого, – прошептал Боб, – это же всё из натурального дерева. Это ужас сколько сюда деньжищ вколотили.
– Ты даже не представляешь! Двери из бука! – поведала я ему.
Боб, не стесняясь своего невежества, сразу спросил:
– А что это?
– Это дерево здесь не растет. Только на Кавказе. Значит всё привозное.
– Уже волнуюсь, что будет в номере, – прошептала ГНусена
Мы молча вошли в номер, расположенном справа вторым после лестницы и замерли осматриваясь.
– Вот это да! – в восхищении прошептала Гусёна, осматривая номер.
Окна обрамляли шёлковые шторы цвета тополиного листа, собранные золотыми шнурами в фестоны. У окна две огромные деревянные кровати, накрытые стёганными атласными зелёными покрывалами, гордо несли пирамиды подушек. В центре стол, на котором стоял кувшин с водой и стаканы. Справа и слева от стола огромный шифоньер, стеклянная горка с посудой для чая и электрочайником. У каждой кровати тумбочка с лампочками под старинные керосиновые лампы со стеклянным зелёным абажуром.
Самой удивительной была вторая половина комнаты. В нише, сразу за шифоньером, стояла большая кровать, а напротив её мягкий и уютный диван, заваленный думками. По сути, это была вторая комната.
Боб немедленно кинул свой рюкзак у кровати у окна.
– Эта моя!
Гусёна робко улыбнулась:
– Кай, ты не против, если я тоже у окна? Я обожаю спать у окна.
– Да, ради Бога! Я вот тут, на этой кровати-сейнере.
– Это почему на сейнере? – благодарно улыбнулась Гусёна за то, что я не отправила в нишу Боба.
– Так она трёхспальная! – засмеялась я.
Боб прыгнул на свою кровать, растопырился, как лягушка, и простонал:
– Класс! У меня такой никогда не было.
Мы потратили полчаса, распихивая свои вещи по полкам шифоньера и деля «плечики». Только мы переобулись, как в номер постучали, и вплыла пышная дама, конечно же, в русском сарафане, который ей очень шёл. Голову украшал красивый платок.
Дама сочным альтом пропела:
– Поспешайте, гости-дорогие! Я сестра-хозяйка и горничная, – она положила на стол бумагу. – Это расписания времени трапез и экскурсий, в которых вы можете участвовать, при хорошей погоде. Завтрак через двадцать минут. Столовая-трапезная внизу на первом этаже.
– Постойте, а где же здесь все удобства? – прошептала Гусёна.
Пышка улыбнулась.
– У нас всё иначе. Душевые кабины и туалеты между номерами. Не волнуйтесь, для мужчин и женщин раздельные. Там все написано на дверях. У нас в кабинах специальные табуреточки есть для немощных. Мы все это стерилизуем каждый день. Учтите, у туалетов разовые стульчаки, там кнопочка есть. Разберётесь. Баня и сауна внизу.
Пышка выплыла, а мы, ошарашенные заявлением про табуреточки для немощных, так и не узнали, как её зовут.
Боб неожиданно потребовал:
– Отвернитесь, я переоденусь к завтраку, – мы с Гусёной отвернулись, скрывая улыбку, потому что Боб всегда ходил в джинсах, летом он носил майки, а зимой толстовки и джемперы. Уж чем он нас поразить собирался, непонятно? Боб сердито обошёл нас и, сопя, сдёрнул джемпер с оленями на груди. Мы с Гусёной уставились на его поджарое, незагорелое тело. – Вот! Смотрите! Я видел, как вы улыбались. Думаете, я хиляк?
– Дypaк! – сказали мы хором с Гусёной.
Боб благодарно улыбнулся и, натянув чёрную толстовку с красным кругом на животе и пылающей надписью Azino777, повертелся перед нами.
– Нравится?
– Это что? – воззрилась на него Гусёна.
– Выиграл в покер! – он нежно погладил свой ноутбук. – А вызнаете, что здесь есть Интернет? Класс, вот уж отдых, так отдых!
– В лесу, Интернет? – засомневалась я.
– Ты в путёвку смотрела? Там код входа в Сеть, – он сердито засопел.
– Боб, ты же отдыхать приехал! – напомнила я ему.
– Именно! Давайте наряжайтесь, нам надо произвести хорошее впечатление. Я пока в окно посмотрю, чтобы не смущать вас.
Гусёна натянула голубую кофточку из поплина и пиджак, цвета маренго, чёрные туфельки, чёрные брючки и превратилась в изящную француженку.
Я подумала и решила создать промежуточный вариант, нарядившись в джинсы и тунику синего цвета, расшитую жёлтыми одуванчиками и голубыми васильками по подолу и рукавам. Следуя примеру Гусёны, я тоже надела чёрные туфельки, которые обожала, но без высоких каблуков.
Боб осмотрел нас и благосклонно покивал нам. В таком виде мы ввалились в местную столовку.
Она была просторной с высоким потолком, на котором сияли люстры из дерева и лампочками, вытянутыми, как пламя свечи. Тяжёлые деревянные столы были большими, но заняты только три стола, и один был накрыт, видимо, для нас.
Трапезная косила под дорогое кафе, но если номера в этом доме были прекрасными, то трапезная вызывала раздражение своей цветовой гаммой. На окнах – каскады малиновых штор. Тяжёлые стулья с бархатными опять же малиновки спинками и сидениями. На столах со скатертью цвета вареной свеклы стоял фарфор, хрусталь и серебро. Видимо здесь любили демонстрировать дороговизну отдыха.
– Вот это да! – пролепетала Гусёна. – Убила бы дизайнера за помпезность.
Милая девушка в сарафане, кокошнике и фартуке, подвязанным под грудью, провела нас к столу и, улыбаясь, проворковала:
– На время отдыха здесь это будет ваш стол.
У хозяйки гостевого дома был явно сдвиг в сторону русской старины. Посмотрев на девушку, мы порадовались, что она не в лаптях.
Под пристальными взглядами остальных отдыхающих мы расположились за столом, рассматривая наших соседей.
За столом, расположенным ближе всего к нашему, сидело замечательное семейство: пышная матрона в длинной синей юбке и довольно нелепой пёстрой кофте с воланами; рядом сидел поджарый, как гончая, мужчина в светло-сером костюме и невероятно ярко-оранжевой рубахе, ужас его наряда довершал жёлтый шейный платок. Напротив них сидели мальчишки близнецы лет двенадцати в одинаковых серых джемперах со снежинками на груди и в обычных джинсах. Матрона от нашего рассматривания зарделась, мужчина нахмурился, а близнецы потупили глаза.
За вторым столом расположилась не менее примечательная компания. Женщина-вобла с длинными чёрными кудрявыми волосами, выдающими её уже даже и не бальзаковский возраст, хотя волосы и были ухоженными и уложенными красивыми прядями, в трикотажном обтягивающем красном платье и длинном жемчужном ожерелье. Судя по длине ожерелья и размеру бусин, жемчуг был искусственным. Напротив неё сидел худощавый парень, почему-то подстриженный под горшок, с татуировкой на щеке – иероглиф «удача». Он был в чёрно-красной полосатой рубахе. Справа от него сидела девушка в чёрном платье, с очень короткими, почти белыми волосами, черными губами и очень печальными карими глазами. Напротив неё вальяжно расположился представительный мужчина с бородкой эспаньолкой, в чудесном, цвета сливочного масла, твидовом костюме и шоколадной рубахе. Они смотрели на нас отстранённо, без улыбок.
Самой удивительной была кампания за третьим столом. Молодые ребята были нашего возраста, как нам показалось. Они шушукались, всё время трогали друг друга руками и были утомляюще ярко наряжены. Девушки блондинка и шатенка в чёрных брючках и ярких туниках из шелка, на шатенке преобладало сочетание ярко-фиолетового и жёлтого, а на блондинке – красного, синего и зелёного. Парни в джинсах и дорогих вязанных бежевых джемперах, оба были шатенами и различались только шейными платками. У одного он был голубой, а другого жёлтый.
– Вот это да! – прошептала Гусёна. – Мы здесь серые утицы.
– Только не ты, – прочирикал Боб, плотоядно осматривая стол, на котором уже стояли фарфоровые блюда с нарезкой сыров и колбас, а также красивое блюдо-поднос с восхитительно пахнущими, румяными сырниками.
Через пару минут перед каждым из нас стояла каша (овсянка, которую я ненавижу) и пара варёных яиц на блюдце.
Боб мёл всё молча, как будто до этого голодал несколько дней. Гусёна ела только кашу, она считала, что только так надо питаться по утрам, ну а я – сырники. Мы запивали эти яства, отлично сваренным кофе и соком.
Я наблюдала, как и кто ест. В детстве бабуля говорила, что характер и намерения людей можно определить по тому, как они едят, поэтому я с сестрами никогда не торопилась за едой, и никогда не доедала. Дома всегда порции были очень большими. Мама меня ругала, что я недоедаю, а бабуля всегда защищала, говоря, что надо порции делать небольшими. Однако в нашем доме ничего не менялось, возможно поэтому я по тому, как завтракали сёстры, знала, будет день спокойным или предстоят баталии из-за душа или чего-нибудь ещё.
Завтракающие все внимательно рассматривали нас, что заставляло меня и Гусёну кушать как в ресторане – чинно и используя все предложенные столовые приборы, Боб в отличие от нас ел так, как привык.
Неожиданно матрона тонким голосом провозгласила:
– Давайте познакомимся! Ведь нам вместе отдыхать! Мы приехали все вчера. Может, вы представитесь?
– А может Вы и начнёте? – с набитым ртом просипел Боб и закашлялся.
– Лучше бы вы начали, а мы с вами постепенно познакомимся… В процессе отдыха, – рассердилась Дама, её муж кашлянул, и она, порозовев, провозгласила, – но нам нечего скрывать! Меня зовут Клавдия Николаевна. Это мой муж Анатолий Александрович и сыновья – Коля и Толя.
Боб встал, поклонился и представился:
– Боб! Справа от меня Гусёна, слева – Кай.
– Странные имена, – проговорил один из парней сидящий с яркими девушками, откинул чуб. – Вот я Серж, а что значит Боб? Борис?
Гусёна сморщила свой изящный носик.
– Серж, скажите, а у вас тут на лыжах катаются?
– Если они у вас есть, – проговорил парень в полосатой рубахе, и поклонился – Я Владлен. Вам не повезло с погодой. Я слушал прогноз, так сегодня ожидается метель. Не покатаешься.
– Вот это да! – расстроилась Гусёна. – Я вчера смотрела прогноз на неделю, обещали солнечную погоду и лёгкий морозец не ниже минус десяти. Ох, уж этот Гисметео! Написали бы, все вопросы к Богу.
Представительный мужчина поклонился.
– Максим Максимович! Прогноз легко проверить. Вы, когда приехали, заметили? Пахомыч у ворот сидел и курил, или в домике спал?
Гусёна, вспомнив сонное лицо сторожа, улыбнулась.
– В сторожке спал.
– Значит, будет весь день валить снег. Я не первый год здесь отдыхаю, и всегда удивлялся его способности, столь необычным образом реагировать на непогоду. Посмотрите в окно, вам не кажется, что снегопад усилился?
Все одновременно повернулись к окнам. Увы! Он оказался прав снег, валил крупными хлопьями, и заметно потемнело.
– О! Вовремя мы прошмыгнули, – Гусёна укоризненно взглянула на меня, но я не захотела поддержать беседу. Она бросилась в атаку. – А что же здесь делать, когда непогода?
Дама в красном скривилась и представилась:
– Я Таисия Дмитриевна. Рекомендую посетить местные процедурные кабинеты, расписание висит на двери столовой. Поверьте, процедуры того стоят.
Матрона всплеснула руками.
– Здесь очень хорошо! Есть тренажёрный зал с дивными тренажёрами, бильярдная, кинозал, с великолепным набором весёлых и лёгких фильмов. Мы сегодня намерены посмотреть «Властелин колец». Присоединяйтесь!
– Да уж, – Серж презрительно выпятил губы. – Очень весёлый фильм! Вряд ли вы поклонники бильярда, но внизу есть игровая, там много настольных игр. Есть и карты, можно в покер сыграть. Хотя вряд ли вы играете.
Боб сердито запыхтел:
– Девчонки точно не будут! А может сразимся в компьютерные игры?
Владлен громко провозгласил:
– Я презираю геймеров! Они жалкая отрыжка буржуазной культуры.
Лицо Боба вытянулось, но в отличие от обыкновенного он благоразумно промолчал.
Я встала и убедительно проговорила, так, чтобы все слышали:
– Приятного аппетита! Ребята, переоденемся и в тренажёрный зал!
– Я вас догоню, – кивнул Боб.
В нашем номере, мы быстро переоделись, потом плюхнулись на диван и стали ждать Боба.
– Кай, ты почему всё время молчишь? Я просто надрывалась, чтобы быть любезной, – возмутилась Гусена.
– Наблюдаю за теми, с кем будем отдыхать.
– И что скажешь, аналитик ты наш? – она села поуютнее.
– Не сердись, но нелегко отказаться от привычки рассматривать клиентов. Я, когда составляю букеты, стараюсь побольше узнать о заказчиков. Реже ошибаюсь.
– Кай, не тяни! Что ты углядела? – рассердилась Гусёна.
– Видишь ли, мне на завтраке как-то было неуютно. Они все что-то изображают. Да и мы с тобой сидели, как на приёме. Больше так не хочу и не буду. Теперь о нашем окружении, с которым мы будем сталкиваться во время еды. Семья с детьми вроде обычная, но у них абсолютный патриархат, а в моей семье наоборот. – Гусёна хихикнула, а я развела руками. – За столом, где сидит Максим Максимович, солянка сборная, и у каждого свои причины отдыха здесь. Они приехали отдельно и, кажется, не собираются дружить. А «попугайчикам-неразлучникам» мы не понравились, не понимаю почему, хотя они вроде бы и вместе, но… Кстати, мне они не понравились.
Гусена хихикнула:
– Мне тоже не понравились. У нас взаимная нелюбовь.
– Ну и что? Имею право любить и не любить, кого хочу.
– Конечно имеешь, – Гусёна вздохнула и стала переодеваться. – Здорово ты их назвала – «попугайчики»! Знаешь, когда такие приходят к нам, я стараюсь даже разговаривать с ними меньше. Они очень скандальные, хотя… Не понимаю… Они же такие молодые…
– Плюнь на них!
– Точно. В конце концов мы приехали отдыхать, и нам никто не сможет помешать. Природа, погода! Красота! – Гусена запрыгала по комнате на одной ноге, переживая подъем, из-за того, что мы уже отдыхаем.
– Ага! – и я показала на окно, снег уже сплошной пеленой затянул окно, но, как и она, напялила спортивный костюм.
В номер ввалился Боб и честно сообщил:
– Девчонки, я обожрался! Ну не мог остановиться. Так вкусно! Не обижайтесь, я вчера спал всего три часа. Всё! У меня дневной сон! Буду спать, – с этими словами он стал сдирать с себя одежду, мы, улыбаясь, смотрели, как он в одних трусах прыгал вокруг кровати сдирая покрывало. Боб возмутился. – Ну что вы на меня уставились? На мне приличные чистые трусы, почти шорты.
Мы одновременно запулили в него пледом и думкой. Он счастливо улыбнулся.
– Ладно, не сердитесь за мой язык! У меня есть классная пижама, но я её одену на ночь, когда вы на меня не будете смотреть глазами классного руководителя пятого класса, – он рухнул на кровать, и спустя мгновение засопел, завернувшись в плед, из которого торчала только его встрёпанная голова и красные носки в чёрную полоску.
– Ну откуда у него такая тяга к полосатым носкам? – Гусёна покачала головой. – Ведь всегда ходит в полосатых, как ребёнок. Ты заметила?
– Мне кажется, что это что-то из детства. Видимо, он тогда их был лишён.
– Ох! – Гусёна покраснела. – Не будем ему мешать. Пошли в спортзал.
– Гусёна… – я долго смотрела ей в глаза, но, видимо, она не готова была к откровенности.
Я направилась к двери, а Гусёна, порозовев, едва слышно прошептала мне вслед:
– Да, Кай! Да! Он очень мне нравится! Я после, как мой отец оказался мерзавцем, уже и надеяться перестала, что кто-то мне… Что в кого-то я… Кай! Он же всё время молчит! Даже когда мы с ним бываем только вдвоем… Молчит, или про игры рассказывает. Ну как мне понять, кто я для него?
Я не знала, что ей ответить, да и какой из меня был советчик, если все сведения о любви я почерпнула из литературы и фильмов.
Мужчин, описанных в романах, по-моему, в жизни не существовало. Я всякий раз удивлялась, как мои однокурсницы влюблялись, когда разглядывала объекты их тайной или явной страсти. Теперь, когда я узнала о чувстве Гусёны к Бобу, то обрадовалась. Они были бы замечательной парой. Добрые, честные, очень одинокие и мечтающие о семье. Гусёна, конечно, по сравнению с Бобом была красавица, но, наверное, людей любят не за красоту, если она его полюбила.
За что можно любить из романов нельзя было понять. Однажды я даже провела сравнительный анализ мужчин из романов, сражающих женщин наповал, и была ошеломлена полученными данными. Мужчин любили красивых и уродливых, верных и ветренных, честных и мерзавцев, богатых и бедных, трудяг и бездельников. Когда я к анализу добавила сказочные персонажи, то совсем растерялась. В сказках женщины любили высоких или карликов, сильных и хилых, смелых и трусливых, рыцарей и подонков. Вот как тут девицам влюбляться?
Теперь у меня появился шанс всё узнать. Я вытолкала подругу на лестницу и прошептала ей на ушко:
– Как ты узнала, что любишь? По каким признакам?
От моего напора Гусёна растерялась. Видимо она никогда не задавалась этим вопросом. Она шла и молчала. Мы почти дошли до тренажерного зала, который был почти в конце коридора первого этажа, когда она выдавила:
– Хочу, чтобы он был рядом! Без него сердце останавливается и не бьётся, пока не увижу его.
Услышать такое от врача я не ожидала, но, увидев её лицо, поняла, что это правда. Он живёт в её сердце, вот поэтому-то она и не может без него.
– Что делать будешь?
Гусёна опять долго на меня смотрела, переваривая вопрос, потом улыбнулась и заявила:
– Буду сердце тренировать, – и толкнула дверь тренажёрного зала
Поговорить больше нам не удалось, мы были одни минут двадцать, потом в зал осторожно заглянула матрона в лиловом тренировочном костюме. Какой враг ей посоветовал его купить?
Она осмотрелась и, чуть задыхаясь, поинтересовалась:
– А это не опасно после завтрака так напрягаться?
– Надо калории сжечь, – проговорила Гусёна, вертя педали тренажёра. – Мы как-то сегодня слишком уж много поели.
– А вам-то зачем? – матрона неспешно пошла по пешеходной дорожке.
– Не только калории, – я решила поддержать Гусёну. – Гиподинамия.
Минут десять мы ещё поизмывались над организмами и отправились в свой номер. Захватив полотенца и халаты, забрались в душ. Накупавшись, мы последовали примеру Боба, и дремали на своих кроватях, завернувшись в пледы, под завывания ветра, которые были слышны даже через закрытое окно.
– Знаешь, я иначе представляла гостевые дома, – лениво проговорила я.
– Я тоже и теперь зауважала Боба, который считает, что отдыхать надо только на родных просторах. Ты хочешь поговорить о здешних красотах? – едва слышно прошептала Гусёна, и заснула.
На это я уже не смогла ответить, мой организм уже спал, а язык заснул в первую очередь.
Продолжение следует...
Предыдущая часть:
Подборка всех глав: