Вот что-то надоело мне писать всё время только про музыку.
Решил я написать про знаковые места Ленинграда, которые, увы, утрачены навсегда. Про все места писать не буду, напишу только про те места, которые напрямую и непосредственно связаны с моей жизнью.
Несмотря на то, что в 2008 году в бытность градоначальником небезызвестная Валентина Ивановна Матвиенко (известная в народе под ласковым погонялом "Валя пол-стаканчика")
вместе со вверенным ей правительством СПБ выдала на гора́ так называемую "Красную книгу памятных мест Санкт Петербурга" (в которой был перечень объектов, запрещённых не то что к ликвидации, а даже и к перепрофилированию, с обязательствами по полному сохранению их исторического облика), большинство этих памятных мест, естественно, были или закрыты или перепрофилированы.
Что вполне неудивительно, потому что бо́льшая часть всех благих начинаний наших городских властей начинается и заканчивается на бумаге, что, впрочем, вполне естественно, так как Валентина Ивановна, будучи уроженкой славной украинской Шепетовки, чихала и кашляла на эти памятные места.
Впрочем, и теперешний наш градоначальник, будучи уроженцем азербайджанского Баку занимается ровно тем же самым, то есть лихо с молодецким задором кладет мощный азербайджанский прибор на эти самые памятные места.
Все заслуги Валентины Ивановны перед моим родным городом (кроме разрушения исторических зданий и продаже всего, чего можно, всем, кому нужно) заключались во внедрении в русский лексикон поражающего воображение слова "СОСУЛИ", которые она предлагала сбивать лазером с помощью привлечения специально обученных снайперов.
Хотя относительно нынешнего гражданина-начальника по фамилии Беглов (пошедшего уже то ли на второй, то ли на третий срок царствования)
я даже и этого сказать не могу, потому что он вообще мне ничем не запомнился, так как слов он новых не придумывал и идеями про лазеры и снайперов не фонтанировал.
Снова зима?!? 👇
Поэтому вопросов к Беглову не имею, ну разве что только вот этот вопрос👇
Ну а мне, петербуржцу вот уже в пятом поколении, судьба этих памятных мест абсолютно не параллельна, а вполне перпендикулярна.
_______________
"Родной дом"
Начну с самого памятного для меня в моей жизни места, которое в этой Красной Книге тоже имелось и было обозначено там следующим образом: "Часовые магазины на Невском, 23, где до революции находился магазин фирмы «Павел Буре»". С этим самым домом я связан напрямую и самым непосредственным образом. В этом доме я родился и прожил там очень большой отрезок своей жизни до тех пор, пока не переехал к 5 углам..
В этом доме родилась моя мама, моя бабушка и жил мой прадед. В нем родились мои старшие сыновья.
На моём старом канале у меня была огромная статья - "История одного дома и одной семьи". Канал я этот удалил и эту статью, соответственно, тоже. Писать её по новой у меня нет сил. Честно говоря, просто физически не могу написать теперь снова эту статью... уж больно она мне тогда тяжело досталась... я ее прям кровью сердца полил.
Скажу лишь, что в этом доме моя мама бабушка и маленький брат жили (вернее - выживали) в блокаду, маленький брат, то бишь мой дядя, умер тут от голода, а потом мама и бабушка уехали в эвакуацию в Сибирь. Дедушка мой, то есть мамин отец, который воевал на ленинградском фронте, так и не смог в этот дом вернуться, потому что их машина, в которой он возвращался в Ленинград подорвалась на мине под Зеленогорском и он там и похоронен в братской могиле. Хоть блокада была уже прорвана, бабушка с мамой уже вернулись в свою квартиру в этом доме и ждали его. Но так и не дождались... Честное слово, нет сил пересказывать всю эту историю. Те, которые мои постоянные читатели - приятели, должны, наверное, её помнить. Ну а если и не помнят - невелика трагедия. Это ж моя личная история и вряд ли она многим будет интересна.
____________
Скажу только, что в этом доме до самых недавних пор, начиная с 1815 года была часовая мастерская Павла Буре, а потом часовой магазин под конец уже и с ювелирным ассортиментом вдобавок к часовому. Но все равно общий часовой профиль у дома оставался более 200 лет.
В народе дом так и звали - "Дом Павла Буре".
👆Вот моя родная парадная Направо за дверью был вход в салон, прямо - вход на лестницу.
Уже после того, как я оттуда уехал, вход на лестницу замуровали и всех жильцов стали гонять на лестницу через двор. А весь парадный вход единолично себе захапал этот салон, который тогда еще был "Буре".
Ну и слава Богу, что я этого не застал.
Но несколько лет назад, вполне естественно и вопреки всяким предыдущим устным и письменным клятвенным заверениям городского правительства и Красным Книгам (в которую этот адрес был внесён) 👇
этот часовой магазин был перепрофилирован, сначала там был вроде как спортивный магазин, потом пункт приёма заказов Икеи, а когда Икеа помахала ручкой и гордо ушла из расейской федерации, то даже не знаю, что там есть теперь, да и совсем неинтересно это знать. Я вообще стараюсь на свой родной дом не смотреть, даже когда прохожу мимо.
Ибо--
Путешествие в обратно
Я бы запретил,
Я прошу тебя, как брата,
Душу не мути
_____________
Вот таким этот дом пусть навеки останется в моей памяти. Вон там - на третьем этаже, начиная справа - пять моих окон. 👇
Было вот так 👇
Вы только вчитайтесь в эту фразу.
НАВСЕГДА. Что-то трагическое в ней. Правда ведь? 👇
А теперь вот так 👇
Короче, говоря словами Егора Летова 👇
А В ГОРЛЕ СОПЯТ КОМЬЯ ВОСПОМИНАНИЙ
________________________
Пойдём дальше
Сегодня расскажу о паре памятных мне знаковых мест моего Ленинграда, которые были расположены буквально в шаговой доступности, в пяти - десяти - пятнадцати минутах ходьбы от моего родного дома.
"Лягушатник"
На Невском проспекте, практически напротив моего дома, который Невский 23, было заведение, известное в народе под названием "Лягушатник".
Адрес - Невский проспект, дом 24.
Это «Доминик» — первое кафе в Российской империи. Почему «Доминик»? Так звали швейцарца Доминика Риц-а-Порта, который его открыл. Риц-а-Порта это известнейшая плеяда швейцарских кондитеров!
Кафе очень удачно располагалось, и потому было очень прибыльным и невероятно популярным, популярным настолько, что есть даже картина В.Е. Маковского «У Доминика».
Кафе работало с 1841 года в Санкт-Петербурге по адресу Невский проспект, дом 24. Кафе посещали Ф. М. Достоевский, Д. И. Менделеев. Кафе упомянуто в произведенияx М. Е. Салтыкова-Щедрина, А. П. Чехова. Постоянные посетители («доминиканцы») и интерьеры привлекали внимание И. Е. Репина и В. Е. Маковского.
Это кафе было очень популярно у купцов и интеллигенции Петербурга, нравилось оно и иностранцам.
Лит.: Лурье Л. Я. Встретимся у "Доминика" // ЛП. 1987. № 3. С. 35-36; Ковалевский В. Душа деянием жива. СПб., 1999. С. 95-98.) 👇
"ДОМИНИК", первый в России кафе-ресторан. Открыт в мае 1841 на Невском просп., 24 выходцем из Швейцарии, "кондитерского цеха мастером" Домиником Риц-а-Порта "для удовольствия публики высшего класса". Славился хорошей кухней и доступными ценами (в меню - "чай, кофе, шоколад, глинтвейн, бивстекс и др."), пользовался популярностью у любителей бильярда, домино, шашек, шахмат (здесь часто играл М. И. Чигорин).
Публике предлагались также рос. и иностр. газеты. Ежедневно у "Д." бывало до 1,5 тыс. чел., среди пост. посетителей - Ф. М. Достоевский, Д. И. Менделеев (завсегдатаи называли себя "доминиканцами"). "Д." упоминали в своих произв. М. Е. Салтыков-Щедрин, А. П. Чехов и др. писатели, его интерьер запечатлен на рис. И. Е. Репина. В 1917 "Д." закрыт, с 1920-х гг. в его помещении - кафе-мороженое (с 1960-х гг. его называли "лягушатником" - из-за зеленой обивки диванов).
_____________
Кафе прочно вошло в историю российских шахмат. Здесь на деньги играли выдающиеся шахматисты, включая Чигорина и Шифферса. Игра с мастером требовала уплаты 20 копеек кафе за аренду места, а также денежной ставки; сильные игроки использовали гандикап.
В кафе проводились первые российские шахматные турниры, по крайней мере с 1876 года.
___________
Как и подавляющее большинство ресторанов и кафе, «Доминик» закрылось после революции. В советское время в здании было открыто кафе-мороженое, получившее прозвище «Лягушатник», как уже было сказано, из-за зелёного цвета диванов.
Время открытия «Лягушатника» спорно: называются 1920-е годы (существует фотография, на которой название ещё старое — «Доминик» — но уже в новой орфографии), по другим источникам, кафе вновь открылось незадолго до Великой Отечественной войны.
Невский 24...знаменитый "Лягушатник". Заметка из газеты "Вечерний Ленинград" от 6 июля 1953 года. 👇
В этом самом "Лягушатнике" прошёл большой кусок моей жизни. Я тогда любил водить туда девочек.😊
Алкоголя там, вроде бы не было, не считая шампанского (во всяком случае, я крепкий алкоголь там не помню и пил я алкоголь в других заведениях и уже попозже), но зато там было отличное мороженое и очень вкусная газировка. Может быть, кто-нибудь помнит, большие такие конусообразные емкости со всякими вкусными сиропами, которые наливали в стакан, покрутив краник внизу, а потом сверху наливали газированную воду, которая издавала замечательный звук "пш пш пш"? 300 грамм ассорти с двойным сиропом и сифон за 20 копеек..., и представьте себе - ничего не слипнется...!!! 😉
Роль кафе-мороженых в СССР вообще интересная тема.
После революции производство десерта было кустарным, но в начале 30-х годов чиновники отправились за новыми технологиями в Америку, после чего увлеклись идеей собственного промышленного производства мороженого.
Для этого построили первые хладокомбинаты и обширные розничные сети торговли, а в Ленинграде из-за трудных жилищных условий особенно прижилось кафе-мороженое. Молодёжь предпочитала проводить свободное время в кафе, вместо коммуналок (которых в городе было полным-полно) и одним из любимых мест стал «Лягушатник»
Витрина "Лягушатника" 70-х
Рядом с Лягушатником был педагогический институт (ныне РГПУ им. Герцена) и ФИНЭК (финансово - экономический институт), поэтому с точки зрения обилия посетителей расположение было очень удачным.
Цены там были доступными и студенты посещали кафе до 15:00, а ближе к вечеру в заведении собирался всякий диссидентский бомонд.
Мороженое стоило 19 копеек, на уютных диванчиках можно было сидеть до самого закрытия. Это было место, где студенты заедали институтские двойки. Стояли сифоны с лимонадом, а мороженое с разными вкусами подавали в металлических креманках».
Кто помнит такие креманки родом из СССР? 👇
«Лягушатник» состоял из двух залов: кафе быстрого обслуживания и ресторана.
Одним из завсегдатаев заведения был Виктор Цой, который заказывал в кафе 200 граммов ассорти мороженого с вареньем и запивал десерт кофе-гляссе.
«Виктор всегда, для затравочки, приобретал себе 200 граммов ассорти с вареньем. В этот набор входили: шоколадное мороженое, крем-брюле, чёрносмородиновое и ореховое. Всю эту вкуснотищу сверху варенья он просил посыпать тёртым шоколадом и запивал кофе-гляссе».
(Вспоминает посетительница кафе)
Отлично помню гардероб, маленький, отделанный деревом, с вечно забитыми вешалками, так как места для одежды там было мало.
Направо от входа в этом заведении была «забегаловка», где никогда никто не сидел, и были ещё два зала, обитых зелёным плюшем. Справа был гардероб, дальше – туалеты (редкость для предприятий общепита советского времени), а слева стояли очень уютные полукруглые диванчики, где можно было устроиться так, что тебя почти не видно.
Нигде в Ленинграде мороженное не было таким вкусным, как в самом Лягушатнике!
А торшеры, люстра огромная... Столы с зеленными скатертями и стеклом, сверху... Воспоминания только и остались.
В начале двухтысячных на месте «Лягушатника» заработало первое в городе интернет-кафе.
В 2018 году в здании попытались восстановить исторический ресторан «Доминик» под названием Paclette, но он вскоре закрылся.
Сейчас в здании работает демократичный ресторан Marketplace, сувенирный салон, а в верхнем этаже здания расположен арт-салон «Невский, 24»
Никаких песен я про это кафе, естественно, не нашёл. Поэтому предлагаю послушать вот такую ностальгическую песню, раз уж у нас сегодня такой день ностальгических советских воспоминаний. Мне эта песня очень нравится! Не потому, что я прям такой упертый и твердолобый сторонник СССР. Не.. Просто я ж молодой тогда был. Да и все, уважаемые читатели, тоже. А молодость - это и есть счастье. Жаль, что понимаешь это только под старость.
"Сайгон"
Пойдём неспешным шагом теперь от моего Невского 23, не переходя на другую сторону — мимо Казанского собора, Гостиного двора, Катькиного садика, Дворца пионеров, перейдем Фонтанку через Аничков мост — до следующего "места общественного питания" в моем сегодняшнем списке. Хотя вряд ли его можно таковым назвать в прямом смысле слова "питание".
Потому что, как пишут в Википедии - это:
«Сайго́н» — неофициальное название «легендарного» кафе в Ленинграде (Невский проспект, дом 49, Владимирский проспект, дом 2) при ресторане «Москва», место обитания «героев андеграунда», «непризнанной» и «гонимой» в позднесоветские годы (годы «застоя») «творческой интеллигенции», так называемых «неформалов».
В этом кафе скорее не питались, а напитывались всякими новыми знакомствами, свободой, информацией и идеями. Короче, питались, только не той пище, которая для брюха, а той пищей, которая для сердца и души.
И в этом самом месте "общественного питания" в вышеуказанном выше смысле я провёл тоже огромный отрезок своей жизни. Многих там повидал и со многими там общался. Зависал я там часами, короче говоря.
Кафе в здании гостиницы «Москва» было любимым заведением представителей современного искусства, неформалов и героев андеграунда, которых не признавали в советские годы. Изначально заведение называлось «Подмосковье», так как оно находилось под рестораном «Москва». Потом оно приобрело название «Петушки», поскольку художник Евгений Михнов расписал стены большими петухами. Легендарное название «Сайгон» кафе получило, как гласит легенда, благодаря стражам порядка.
В период, когда курение в кафе было запрещено, милиционер сказал девушкам с сигаретами: «Что вы тут делаете? Безобразие! Какой-то „Сайгон“ устроили». Так называлась столица Южного Вьетнама, которая пользовалась дурной репутацией.
Столица южного Вьетнама — Сайгон считался родиной многих пророков, но был тогда известен в СССР за множество баров, преступных группировок, секс-работниц и продажу наркотиков
В 1970-е годы Сайгон выступал своего рода молодёжным клубом. В помещении "Сайгона" была возрождена дореволюционная традиция - зачитывались перед другими литераторами тексты и стихи, зачастую запрещённые цензурой.
Милиционеры «всегда находились около „Сайгона“, чтобы мести и грести тех "Руссо туристо", кто не соответствовал представлениям органов правопорядка об "Облико морале!"
Проверки документов у посетителей и внутри заведения с последующим приводом в милицию тоже не были редкостью. И я могу вспомнить историю, как и меня "винтили" у этого кафе и даже пару раз вынимали прямо из-за столика. Рожа моя, видимо, не нравилась этим бравым ребятам. И я их понимаю. Такой подозрительный чувак в рваных джинсах и с волосищами до середины спины вряд ли мог внушать симпатию этим порядочным коротко и аккуратно подстриженным гарным хлопцам в дюже красивой форме.
Какие нервные лица - быть беде! (с) 👇
«Сайгон» посещали Виктор Цой, Константин Кинчев, Юрий Шевчук, Александр Васильев, Майк Науменко, Боб Гребенщиков, Евгений Рейн, Иннокентий Смоктуновский, Борис Смелов, Михаил Шемякин, Евгений Михнов, Сергей Довлатов.
Да практически весь питерский рок-клуб в 80-е (во второй период Сайгона) там зависал, благо до Рубинштейна 13 - рукой подать. Хотя я начал там околачиваться еще в семидесятых годах, ещё до всяких там рок-клубов.
Днем здесь тусовались спекулянты и торговцы книгами, а вечером наступала очередь творческой неформальной молодежи. В "Сайгоне" иногда случались и драки и пьяные дебоши. И такое тоже бывало.
Кофейная карта в "Сайгоне" была такой: "Маленький простой", "Маленький двойной", "Большой двойной" и "Большой четверной". Цены на конец 70-х и начало 80-х были такими: "Маленький простой" стоил 14 копеек (брать его было непрестижно), "Маленький двойной" стоил 28 копеек (именно этот напиток вошёл в историю заведения, т.к. его постоянно заказывали как известные люди, так и обычные посетители кафе), "Большой двойной", в который вместо сахара добавляли сгущенку, стоил 22 копейки, а "Большой четверной" - 52 копейки. Желающих выпить кофе в знаменитом кафе всегда было много, поэтому и очередь в заведении была очень большой.
В интерьере "Сайгона" не было ничего особенного: буфетная стойка, на которой размещалось пять кофеварок, столики со стульями, которые потом заменили на простые круглые столы-стойки, большие окна, на стенах были нарисованы петухи. Также за кофейным залом находился небольшой закуток со стульями, где можно было поесть горячие блюда и выпечку.
На кухне «Сайгона» готовили песочные полоски и корзиночки, рис с курицей, люля–кебаб и пожарские котлеты. Алкоголь, по-моему, был запрещён, однако посетители проносили его тайно и распивали из-под полы. Хотя вроде как одно время в баре коньяк все-таки продавался.
Лучшими местами в кафе считались широкие просторные подоконники, на которых можно было спокойно уместиться с чашкой кофе и тарелкой. А тем, кто не успевал занять эти лучшие места, приходилось ютиться за небольшими столиками.
Цой рядом с Сайгоном👇
Немного истории
Начать стоит с истории самого здания: дом на углу Невского и Владимирского проспектов был перестроен в шикарную гостиницу в 1880 году зодчим П. Ю. Сюзором по заказу А. М. Ушакова. Вскоре после открытия при гостинице заработал ресторан — он занял всю площадь здания, когда её закрыли. За заведением сохранилось имя «Москва» — по названию гостиницы.
Кафе при ресторане открылось 1 сентября 1964 года — это было связано с кофейным бумом, который произошёл в середине 1960-х в СССР. Дело в том, что кофе считался в нашей стране аристократическим напитком: если чай могли наливать вёдрами, то кофе варили в маленьких кофейниках, а подавали в редких заведениях, причём стоил он весьма недёшево.
Ситуация изменилась, когда в Ленинграде появились первые кофе-машины, которые облегчили процесс производства напитка. В 1964 году пять венгерских эспрессо-машин «Омния Люкс» внесли в бывшее помещение табачного магазина, располагавшегося по адресу Невский проспект, 49. Кафе тогда имели номера вместо названий, поэтому жители города придумывали имя новому заведению сами.
Со временем публика в кафе менялась. В первом поколении больше других было писателей и поэтов. Среди них — Иосиф Бродский, Борис Куприянов, Виктор Кривулин, Евгений Вензель, Константин Кузьминский.
Вторая волна, середины 1970-х, более демократичная, была под знаменами хиппи. Многие просто искали здесь возможность быть причастным к контркультуре, то есть не жить согласно принятым сценариям советского быта.
Время конца 1970-х — начала 1980-х прошло под знаком рок движения, Ленинградского рок-клуба и художественного объединения митьков. Из музыкантов, проводивших много времени в Сайгоне, можно вспомнить *БГ, Виктора Цоя, Олега Гаркушу, Сергея Курехина - последний был самым активным завсегдатаем — и очень многих других.
А вот тот, "чьё имя не называется", с дочкой Алисой около Сайгона👇
Художественно-богемная публика была не единственными завсегдатаями «Сайгона», вторую по значимости группу составляли фарцовщики и другие околокриминальные персонажи.
Во время Олимпиады 1980 года кофе в заведении заменили на чай, чтобы таким образом отпугнуть хиппи, которые проводили там время целыми днями.
И снова Цой 👇
И вот этого точно должны узнать! Сергей "Африка" Бугаев (слева) и Сергей Курёхин (справа).
Вместо собственных рассказов о Сайгоне предоставлю слово известным людям:
— * Борис Гребенщиков о кафе "Сайгон"
"Сайгон" был разным в разное время суток.
Отчетливое утро — либо случайные посетители, либо такие люди, как я — с дикого похмелья, но никогда не похмеляющиеся, заходили просто кофе выпить.
Это был один "Сайгон", он еще был прибран, тихое место, можно было встретить знакомого. "Сайгон" после 12. С середины 70-х годов он заполнялся книжными спекулянтами, которые скромно завтракали, по моим подсчетам, на треху, съедая два бутерброда с красной икрой, еще с чем-нибудь, пирожное добавляли, запивали чашкой кофе или даже брали еще стакан сока. Они делали перерыв между 12 и часом, а потом снова уходили стоять около "Старой книги".
Потом воленс-ноленс "Сайгон" наполнялся мимоидущей публикой, которая пила кофе часов до четырех. Потом был санитарный перерыв. Самый бедлам начинался после пяти, когда на фоне обыденной и случайной публики появлялись так называемые завсегдатаи.
Фактически там было две толпы — пришлых и местных. Причем местные считали, что, употребляя здесь кофе каждый день, они имеют право получить его без очереди, и хотели это право использовать, чем, естественно, вызывали возмущение у публики. Возникали небольшие перебранки, которые кончались ничем.
— Дмитрий Шагин, художник
Первый раз о «Сайгоне» я услышал в 13 лет. Где-то году в семидесятом мне рассказывал о нём художник Арефьев. Он говорил, что есть такое место, где собираются «поэты с бородищами и глаза у них — аки сливы» и там они пьют кофе, стихи читают. И место это сейчас самое крутое. А попал я туда лет в 16. Познакомился с поэтом Даргомощенко и музыкантом Козловым из «Союза любителей музыки рок». Приблизительно тогда же увидел я и совсем юного Курёхина. В 1982 году я познакомился с *Гребенщиковым. Живя на улице Софьи Перовской, он тогда каждый день ходил в «Сайгон» пить кофе.
У самого входа был небольшой барчик с коньячком и столики со стульями. Место это было элитное и напоминало подпольный книжный магазин. Там-то и собиралась солидная публика — поэты. Я сразу проходил дальше, где была молодёжь, серые круглые стойки, широкие подоконники и пластинки «из-под полы». Люди были с хайратниками, с холщовыми сумками с Демисом Руссосом и почти все — с флейтами. Стояли в очереди к Стелле, она лучше всех заваривала кофе.
Здесь публика была очень разношёрстная: хиппи стреляли на кофе — «аскали на прайс».
В 80-х рядом обосновался рок-клуб — и в «Сайгоне» появились панки в своих забавных прикидах. Периодически были и драки — панков с гопниками. В одну из переделок «Сайгона» в конце зала появилось зеркало во всю стену. Все заговорили, что за этим зеркалом сидят кагэбэшники: всех снимают и всё записывают.
— Олег Гаркуша, музыкант
Я появился в «Сайгоне» где-то в начале 80-х, когда стал работать киномехаником в кинотеатре «Титан». Обычно мы с приятелем проводили обеденное время около «Сайгона». Рассматривали людей и милиционеров. Они всегда находились около «Сайгона», чтобы забирать тех, кто «не соответствовал».
Гребень на голове, остроносые ботинки, обрезанный галстук, чёрные очки — всё это считалось неопрятным. Особенно старался оперотряд, набранный из комсомольцев и студентов. Бывало, что меня для выяснения личности забирали по три раза в день.
Гаркуша (АукцЫон)... Узнаёте? Как раз рядом с Сайгоном 👇
Помню забавный момент во время съёмок фильма «Взломщик», когда по сценарию меня должны были забирать от «Сайгона» в милицию. Но сцена была разыграна раньше, чем ожидалось. Камеры тогда были установлены в кинотеатре «Титан», и пока они настраивались, нас с помощником режиссёра принялись забирать по-настоящему. Спасти нас удалось только директору картины, которая предъявила все возможные документы. Я знал, что в КГБ на меня есть дело. Раньше, говорят, был целый отдел, который занимался «Сайгоном».
Через «Сайгон» прошли все — люди совершенно разных профессий, убеждений и образа жизни. Здесь всегда что-то происходило. Ведь когда накладывается запрет, человек делает всё наоборот. Как ни странно, но я хотел бы, чтоб вернулись те времена. Ведь сейчас, к сожалению, всё можно.
— из интервью с начальником Управления уголовного розыска УВД Ленгороблисполкома // «Ленинградская правда», 19 июля 1987 года
«Сайгон» (кафе от ресторана «Москва») сейчас стал центром притяжения наших доморощенных «хиппи», панков и прочей плесени, но это выверты прежде всего другого рода…
____________
Рядом с «Сайгоном», на Стремянной, 9, находился его филиал — кафе «Эльф». Сквер возле «Эльфа» на пересечении Стремянной улицы и Дмитровского переулка получил название «Эльфийский садик» и служил местом встреч «сайгоновцев»
С местом, которое называли "Сайгоном", власть перестала считаться тихо и мирно, несмотря на то, что оно находилось в специальном месте и было известным и под присмотром ГБ и МВД.
Закрыли его достаточно хитро, без шума и пыли.
В 1989 году кафе закрыли на ремонт, но восстанавливать его не стали. После ремонта на его месте открылся магазин итальянской сантехники, а затем магазин аудиопродукции.
И мне было очень неприятно, когда я проходя мимо некогда любимого культового места видел там на витрине унитазы. При этом я себя чувствовал так, будто бы мне в душу на$рали.
В 1990 году Шемякин и Рейн попробовали создать в бывшем «Сайгоне» мемориальный центр, но идея провалилась. В 2001 году в здании вновь открылась гостиница, сейчас она называется Radisson SAS Royal hotel.
О «Сайгоне» напоминает мемориальная табличка, которую можно увидеть на стене гостиничного бара и старые фотографии, вывешенные в рамочке.
Петербургские газеты тогда писали, что
Американцам удалось захватить "Сайгон" без единого выстрела
Теперь там находятся гостиница и ресторан. 👇
"Сайгон" никогда и никем не задумывался как культовое место. Он не был рекламирован и не продвигался в СМИ, как сейчас продвигают разные рестораны или модные клубы. Но со временем и благодаря посетителям он стихийно стал настоящей городской легендой - около 50 песен имеют отсылки к "Сайгону", а его интерьер был воссоздан на одном из фестивалей во Франции. В 2001 году стало выходить издание "Сайгонская культура", посвященное эпохе и людям 60-80-ых годов. Все это - заслуженная память о месте, которое было "центром инакомыслия" и местом общения ярких, творческих людей.
_______
Хотел в этой статье обойтись без большого количества музыкального материала, но видно судьба моя такая.
Так что повыбираю чего-нибудь песенного о легендарном Сайгоне
"Мы познакомились с тобой в „Сайгоне“ год назад" — из песни Майка Науменко «сТрах в твоих глазах».
«Детство прошло в „Сайгоне“, / Я жил, никого не любя…» — из песни *Бориса Гребенщикова «Будь для меня как банка».
«Она берёт мне кофе в „Сайгоне“, / И ей всё равно, что будет со мной» — из песни *Бориса Гребенщикова «Герои».
«Ушла „Аббатская дорога“, ушли „Орбита“ и „Сайгон“, нам остается так немного от наших сказочных времен» — из песни * Бориса Гребенщикова «Прощание с „Аббатской дорогой“».
Тут необходимы некоторые пояснения. 👇
Песня «Прощание с “Аббатской дорогой”» из альбома «Притчи графа Диффузора» (1974) по понятным причинам ассоциируется со знаменитой Abbey road, на которой находилась студия “The Beatles”. Наверняка вы все помните знаменитую фотографию, где ливерпульская четвёрка переходит эту улицу, а на фоне стоит Volkswagen Beetle. Так вот, та самая Аббатская дорога на самом деле имеет опосредованное отношение к битлам в «Прощании» с ней.
В книге «Мой сын БГ» есть приложение – эссе Анатолия Гуницкого «Так начинался Аквариум». И в нём Анатолий «Джордж» Августович рассказывает, что знаменитый «Сайгон» отнюдь не был единственной аутентичной кофейней в Ленинграде начала 70-х:
«Параллельно в городе было ещё несколько кофеен, в которых тоже собирались любители лёгкого неформального общения: «Рим», «Ольстер», «Эльф», «Орбита». Кафе-автомат на углу Рубинштейна и Невского назывался «Ханой» или «Гастрит». Аквариум и его компания искали свой частный, камерный уголок, и в результате нашли небольшую кафешку на углу Литейного проспекта и улицы Некрасова. Назвали её “Abbey Road”. Некоторое время там, в «Аббатской дороге», принципиально собиралась вся аквариумная группировка, так была предпринята слабая попытка мелкой оппозиции «Сайгону». Правда, «Сайгон» всё равно победил».
Таким образом, «Прощание с “Аббатской дорогой”» лишь косвенно обыгрывает битловские реалии. Это – боль от потери друзей и единомышленников в самый важный период становления группы.
Пускай уходят годы, друзья и боги.
Для нас поют неназванные дороги.
Других мы назовём своими друзьями,
Если нам не по пути.
«Я знаю каждую собаку под „Сайгоном“, я оборачиваюсь на свист» — из песни Умки «В Питере стрёмно».
«Сайгон „Сантехникою“ стал, „Сайгоном“ быть перестал» — из песни Умки «Маленький двойной».
— Анна Горенко, 1988.
В городе где темные соборы
где зато блестящие газоны
я фаянсовый стакан позора
жадно выпив встала у Сайгона
кровельным железом смотрит небо
не мечтаю жребия иного
я любая справа или слева
от ворот прекрасного Сайгона
«…Когда закроют Сайгон, и разведут мосты…» — Зоя Ященко и группа «Белая гвардия»
Когда я дочитаю этот роман,
И в городе N закончится дождь,
Я спущусь на пару этажей, не спеша,
И выпью кофе.
И мне улыбнется симпатичный бармен,
А над кофейной чашечкой взметнется дымок...
О, этот запах переживаний
И философий!
Когда закроют Сайгон и разведут мосты,
Когда объявят очередной дефолт,
Продадут все билеты и устроят аншлаг
На Голгофе,
Когда введут налог на солнечный свет,
И мы будем, как кошки, гулять по ночам,
Я зайду по пути в небольшое кафе
И выпью кофе.
Сыграй мне на лютне, сыграй на трубе,
Разложи на ноты затменье луны,
Разбуди этот город, я знаю ты в этом
Профи.
Здесь так мало тех, с кем легко говорить,
Еще меньше тех, с кем не страшно молчать,
Я хочу заглянуть в твои глаза
Цвета кофе.
Здесь стреляют каждые четверть часа,
Но здесь редко смотрят друг другу в глаза,
И лица вождей на плакатах повернуты
В профиль.
Я спущусь на Невский, сверну на Арбат,
Посижу у Сорбонны, вдохну аромат,
И пока еще все это есть, я здесь
Выпью кофе.
— Зоя Ященко и группа «Белая гвардия»
«Стены кофейни послужат пристанищем тем, кто влюблён, дышит коричневым запахом зёрен спящий Сайгон…»
«Стоя у Сайгона, я гляжу на небо» — песня Фёдора Чистякова и группы «Ноль» «Школа жизни».
«Обдолбанный Вася с обдолбанной Машей стоят у „Сайгона“, на кубик шабашат…» — песня Ю. Шевчука «Обдолбанный Вася».
«Вот только жаль, что угроблен „Сайгон“, и стал московским весь питерский рок» — песня группы «Кафе» «Сладкое слово свобода».
«В „Сайгоне“ пьёт кофе в отставке пилот Косяков» — песня группы «Чайф» «В городе трёх революций».
«Дежурят ребята в народных дружинах, В „Сайгон“ выезжают в казённых машинах» — песня группы «Бригадный подряд» «Долой гопоту».
«Ровно в 6 мы с тобой у „Сайгона“ встречались, чтобы тут же расстаться через 10 минут» — песня группы «Кафе» «Про нас с тобой».
«Но в тот же вечер у входа в надоевший „Сайгон“ я был другой незнакомкой в момент покорён» — из песни «Телефон» группы «ГрАссМейстер».
Вторая песня из альбома «Компромисс» группы «ДДТ» называется «Они играют жёсткий рок (монолог в Сайгоне)».
«У моего приятеля есть новые пластинки /И я зайду в Сайгон и выпью чашку кофе и пойду к нему» — Виктор Цой, «Я иду по улице»
==============
(* - Гребенщиков - иноагент 😏)
==============
Ну, на этом нашу затянувшуюся прогулку, пожалуй, пора заканчивать.
Если вам было сегодня интересно вместе со мной погулять, в следующий раз можем продолжить. Памятных для меня мест осталось ещё немало и большинство из них, в принципе, расположено вот в этом самом злосчастном Бермудском треугольнике, в основании которого лежит Невский проспект, а вершиной. которого являются 5 углов. В этом самом Бермудском треугольнике и утонула вся моя жизнь.
Спасибо за внимание и терпение!
До встречи!
Удачи!
Пока!
___________
(все фотографии из открытых источников)
_______________
А если кому нибудь интересны такие исторические краеведческие музыкальные путешествия по городу - то почитайте статью про моё второе родное место в Петербурге 👇