— Ты же тоже его любишь, Ник, — продолжает этот защитник. Адвокат дьявола, блин! — Дай ему шанс все объяснить.
— НЕТ! — тыкаю указательным пальцем в грудь Сергея, — Нет! Я его не люблю! НЕ! ЛЮБЛЮ!
Все, хватит с меня! Молча разворачиваюсь и возвращаюсь в университет. Подруга идет рядом. Молчим. Слава богу, что Сергей не стал нас догонять на этот раз. Я бы больше не выдержала. И так на ресницах слезы стынут, но я креплюсь.
Заходим в учебный корпус, сдаем верхнюю одежду в гардероб. Хотя и остается еще целых пятнадцать минут до начала пар, но в столовую я уже не пойду — аппетит пропал.
— У меня сейчас пара на третьем этаже, потом окно и после ещё одна, — говорит Ро. — А ты во сколько освобождаешься?
— У меня сейчас еще одна пара и все, — отвечаю, доставая вибрирующий телефон из сумки. Снова незнакомый номер. Чует мое сердце, что я знаю кому он принадлежит. Как и предыдущие девятнадцать штук, которые я отправила в черный список сразу следом за номером Дамира. — Черт!
— Снова он?
— Похоже на то. Надо было не его номера банить, а свой поменять. Сразу после пар зайду в салон связи и куплю новую карту. Так что какое-то время буду недоступна, потом сразу скину сообщение тебе.
— Хорошо. Только будь осторожна. На улице скользко.
— Слушаюсь, мамочка! — смеясь, прикладываю ладонь к голове, отдавая честь самопровозглашенной заботливой курочке-наседке. После того, как я сказала Ро, что оставляю малыша, она трясется надо мной, как над хрустальной. С одной стороны, это иногда дико бесит, а с другой — я бы, наверное, без нее просто свихнулась.
— Очень смешно! — картинно возмущается подруга, а потом, смеясь, показывает мне язык и убегает на пару.
Оставшись в одиночестве, решаю все же сходить в столовую и перекусить, а то начинает немного подташнивать. А у меня это первый признак того, что я проголодалась. По пути в столовую мне становится как-то не по себе. В ушах гудит, голова чугунная, а в глазах периодически то темнеет, то все плывет. Останавливаюсь, облокотившись на стену, пытаюсь продышать тошноту и хоть как-то прийти в себя. Во рту сухо, как в пустыне. Воды бы…
— Эй, ты в порядке? — смутно знакомый голос рядом. Какая-то девушка. Поворачиваю голову. Передо мной та самая незнакомка, с которой у кафе разговаривал Сережа. — Ау! Ты меня слышишь? Может, тебе воды?
— Да, пожалуйста, — хриплю в ответ.
— Слушай, до куллера тут далековато, а ты вот-вот в обморок шмякнешься. Вот, возьми мою бутылку. Она чистая, я из нее еще не пила, только открыть успела, — подает мне бутылку с водой и я жадно начинаю вливать в себя желанную жидкость.
— Спасибо, — становится легче почти сразу. Ого, что ж это такое со мной было? Неужели от голода? Надо бы не нарушать режим, а то еще маленькому наврежу. — Спасибо большое. Я Ника, — все же нужно представиться, а то человек помог. Невежливо как-то…
— Я Оля. А тебя я знаю, ты девушка Дамира Громова.
— Что?
— Ну, вы же вместе. Об этом весь универ гудит, — вот только слухов мне еще не хватало… Интересно, в этих слухах есть что-нибудь о его споре?
— Мы не вместе, нет, — отрицательно качаю головой.
— Вот как… Я думала, что у вас чуть ли ни свадьба на носу. Ну, с учетом твоего “положения”, — она демонстрирует “кавычки” и указывает взглядом на мой живот. И снова шок!
— Как? — голос от волнения осип, но я прочищаю горло и продолжаю говорить, — с чего ты вообще взяла, что я… Что мы… — Боже, если знает она, то Дамир тоже? Или нет? — Я не беременна! Ты ошиблась! — заявляю уже твердо, взяв себя в руки.
— Странно… Не может такого быть. Я видела тебя в женской консультации, слышала твой разговор с Авророй, — продолжает настаивать на своем Оля. — Но ты не бойся, я не из болтливых и никому не скажу о вашем секрете, — улыбается и подмигивает мне. А мне почему-то становится дико не по себе рядом с этой девушкой, словно от нее веет какой-то наигранной заботой, а это весьма настораживает. — Тебе уже лучше, я смотрю. Ты допила? — выхватывает из моих рук пустую бутылочку от воды. — Я заберу ее, ладно? Она мне нужна.
— Давай я в столовой куплю тебе новую? — не отпускаю бутылку из рук, Оля выдергивает ее с силой.
— Нет, мне нужна именно эта! — шипит злобно. Но потом будто берет себя в руки, понимая, что ведет себя, мягко говоря, странно и добавляет уже мягче: — Тут просто промокод на этикетке. Ну пока! Рада была познакомиться, Ника.
Оля разворачивается на каблуках и быстрым шагом скрывается за углом, где расположена лестница, ведущая наверх. Странная какая-то… Но я не успеваю подумать обо всех ее странностях, потому что меня одолевает паника, что если она тусуется в компании Сергея и Дамира, то где гарантии, что она не расскажет кому-то из них о моем секрете?
Надо бежать! И бежать подальше! В Прагу! Потому что моя и без того расшатанная нервная система не выдержит разборок с Дамиром по поводу моей беременности. Я ведь еще не решила говорить ли ему о том, что у нас будет малыш.
Прислушиваюсь к своему состоянию. Вроде, все хорошо. Странный приступ слабости прошел. Наверное, очередное проявление токсикоза. Вера Ивановна говорила, что он у всех разный.
В столовую уже не успеваю, а потому по пути на пару перекусываю ореховым батончиком. Мммм, вкуснятина!
После занятий забегаю в салон связи, покупаю себе новый номер и уже в общежитии, сидя в кровати и греясь после уличного мороза, отправляю сообщения Косте, бабуле и Авроре с просьбой сохранить мой новый номер.
Клонит в сон. Сильно. Тяжело сопротивляться. Веки словно свинцовые, закрываются сами, а открыть их совершенно невозможно. Наверняка, снова моя “тема”. Заваливаюсь на кровать и погружаюсь в блаженную темноту.
Сквозь сон слышу крики Авроры. Чувствую, что она меня трясет за руку. Больно. Но глаза открыть по-прежнему не могу.
— Алло, скорая! Пожалуйста, приезжайте скорее! Адрес…
Странно, кому Ро скорую вызывает. Может, кому-то из соседей плохо?
— Дамир! Дамир! Ника, она… — ну что ты творишь, Аврора! Так и хочется встать и наорать на нее! Зачем она ему звонит? — Что? Да, сейчас. Все ты на громкой.
— Ника? Ника? — слышу такой родной голос, но почему-то сильно взволнованный. — Ника, проснись, малышка!
— Дамир, я не могу ее разбудить, — в слезах кричит подруга. Кого она не может разбудить? Меня что-ли? — И кровь… Тут так много крови…
— Блядь! — рычит Дамир. — Я еду уже! Еду! В скорую звонила?
— Конечно, сразу же, как ее нашла. Только потом тебе. Дамир, что делать?
— Я подъезжаю. Через три минуты буду. Не отходи от нее ни на шаг, пытайся разбудить.
Дальше слышу только всхлипы Авроры. Но глаза так и не открываются. Боже, что происходит? Почему мне так трудно удержаться на плаву? Я словно погружаюсь на глубину, прижатая бетонной плитой.
Ро говорила что-то про кровь… Нет, только не мой малыш… Я ведь уже привыкла, что он у меня есть.
Это последняя моя мысль, которая успевает промелькнуть в моей голове. Дальше дикий грохот, крики… Потом я словно парю по воздуху. Снова шум. Кожу почему-то покалывает будто от мороза. Чувствую чье-то горячее дыхание у виска и едва различимый шепот: “Все будет хорошо”. А затем сознание все же уплывает…
***
Дамир
Что я знал о страхе? Как выяснилось, нихрена. Потому что то, что я испытал, пока нес бледную, хрупкую, будто сломанную куклу, Нику до кареты скорой помощи, было для меня абсолютно новым чувством, которое и страхом-то назвать сложно. Этому чувству больше подойдет название лютый ужас, от которого кровь не то, что стынет в жилах. Она просто испаряется и ты, вроде как, больше не живешь. Все процессы в организме замедляются и трудно даже сделать очередной вдох. Вот, что я испытывал в те мгновения, что казались вечностью.
После того, как я сорвался и из офиса отца рванул прямиком к той, что своим идиотским вмешательством в мою жизнь, граничащим с одержимостью, отец поставил мне условия, которые я не мог нарушить. Все дело в том, что когда я добрался до Оли, чуть не придушил суку. Серый едва разжал мою руку на ее шее. Я уже видел, как она краснеет… Чувствовал ее пульс и не готов был останавливаться. Такую ярость я не испытывал раньше. Понимал, осознавал, что не смогу сам остановиться. Поэтому был безмерно благодарен брату, что он был со мной в этот момент и оторвал меня от этой дряни.Не помню, что тогда говорил ей. Да и говорил ли… Скорее уж орал и рычал, как раненый зверь, у которого отобрали самку и вот он — виновник той боли, что испытывает зверь.
И, вроде, если мне не изменяет память, договорились до того, что она все-таки сваливает из студгородка и больше не отсвечивает. Она даже кивала мне в ответ.
Но и здесь что-то пошло не так. Не успел я доехать до дома родителей, как меня тормознули менты и увезли в отделение. Оказывается, эта тварь на меня заяву накатала, что я типа ее чуть не убил. Даже побои успела снять, ушлая гадина.
Отец тогда впрягся, поручился за меня, но сказал мне оставаться дома под его присмотром, чтобы я снова не начудил и уже реально никого не грохнул. “Тебе следует выдохнуть, сынок!”, сказал он мне в тот вечер. Тогда я не готов был сидеть на месте, мы орали друг на друга, сильно поругались. Но потом до меня дошло, что он снова оказался прав. А дошло это до меня тогда, когда я, оказавшись в своей комнате, расхерачил ее в хлам. И вот, стоя на осколках стекла и дерева, я и понял, что я неадекватен сейчас и реально могу грохнуть эту суку. И тогда меня закроют на десятки лет, а моя Ника достанется какому-нибудь утырку. При мысли об этом снова психанул и доломал к чертям кресло. Ну, а что, хуже ведь уже не будет. И после этого меня отпустило. Я спустился вниз в кабинет к отцу. Мы поговорили, я извинился. Мировой он у меня мужик, все же, несмотря на наши разногласия и бесконечные стычки в прошлом. Мы договорились, что я сижу дома и не появляюсь на горизонте у Ники. За ней присматривает Серега. А через пару недель, когда все участники этой ситуации немного подостынут, тогда и можно будет попытаться поговорить.
Все эти долгие дни без Ники были для меня адом. Я как сопливая девчонка перечитывал наши переписки, с усердием прожженного мазохиста воскрешал в памяти моменты нашего секса, после чего приходилось либо принимать ледяной душ, либо вспоминать пубертат и дрочить в “кулачок”. Пиздец, конечно, ситуация.
Мама как могла поддерживала меня. Собственно, как и отец с Серым. В какой-то момент всем сразу стало понятно, что это не простое увлечение, а то самое “настоящее чувство”.
Я подыхал без своей девочки и думал, что хуже быть уже не может. Блядь, как же я ошибался…
Сегодняшний день, вроде, ничем не отличался от череды предыдущих. Но когда Серый рассказал, что видел Нику и она практически скатилась в истерику при одном лишь упоминании обо мне, я решил, что уже пора. Пора возвращать свою малышку. А то слышал как-то одну мудрость, что размер происходящего пиздеца пропорционален количеству времени, потраченного женщиной на его обдумывание. Это значило, что тянуть больше нельзя. Ника со временем не успокаивается. Наоборот, отдаляется, купаясь в своей боли.
Уже на подъезде к общаге, где обитала Ника, зазвонил телефон. Увидев на экране имя подруги Ники — Авроры, напрягся. Мы с ней никогда не ладили. Значит, скорее всего, что-то случилось. Не раздумывая ни секунды, ответил на звонок и тогда впервые ощутил те самые ледяные щупальца страха, которые прошлись по всем моим внутренностям, сжимая сердце.
— Дамир! Дамир! Ника, она… — девчонка не могла и двух слов связать.
— Что? Что с Никой? — рычал на нее, не контролируя свой голос. — Врубай громкую!
— Что? Да, сейчас. Все ты на громкой.
— Ника? Ника? — сорвался на хрип, — Ника, проснись, малышка!
— Дамир, я не могу ее разбудить! И кровь… — помню, как в голове отчаянно пульсировал вопрос, отдавая болью в виски: Какая, к черту, кровь? Чья? — Тут так много крови… — сквозь туман моих размышлений врывался в сознание голос Авроры.
— Блядь! Я еду уже! Еду! В скорую звонила?
— Конечно, сразу же, как ее нашла. Только потом тебе. Дамир, что делать? — если бы я знал…
— Я подъезжаю. Через три минуты буду. Не отходи от нее ни на шаг, пытайся разбудить.
Когда я влетел в комнату, просто напросто снося к хренам двери, на мгновение впал в ступор. Ника лежала на кровати, бледная, мокрая, а простыня под ней была пропитана кровью. Сука, никогда крови не боялся. Сколько драк за спиной, сколько разбитых коленей, носов. Но такого шока от количества крови я не испытывал никогда.
Подошел к кровати, схватил свою малышку на руки и понес ее вниз. Если скорая не приехала еще, значит, сам рвану в больницу.
Спускаясь по лестнице, слышал быстрые шаги сзади и всхлипывания Авроры. Она только и шептала: “Боже… Боже… Боже…”
— Дамир, — окликнула она меня, рыдая уже почти в голос. — Дамир, Ника… она беременна… — Что? Как? — От тебя, Дамир, — добила меня.
Блядь, да конечно от меня! Сам понимал это.
Шок…
Аккуратно, но быстро спускаясь по общаговским ступенькам, пытался вспомнить хоть одну молитву. Хоть несколько слов из нее, но память как отшибло. Я был в панике. Но не от того, что Ника оказалась беременной, нет. А от того, что сейчас моя девочка истекает кровью, теряя нашего малыша.
Нашего малыша…
Оказавшись на улице, заметил карету скорой помощи и рванул к ним. Навстречу уже бежали доктора. Перехватывая с моих рук Нику, параллельно уже сканировали ее состояние.
— Она беременна, — прохрипел не своим голосом и врачи засуетились еще быстрее.
Когда двери машины захлопнулись, увозя с собой самых дорогих мне людей — мою любимую девочку и моего ребенка, меня накрыл сильнейший откат. Я рухнул на мокрый асфальт и уткнулся в свои ладони, пытаясь перевести дыхание перед тем, как садиться за руль и гнать в больницу. В нос ударил едкий металлический запах. Запах крови.
Господи, Отче наш, Иже еси на небесех. Да святится имя Твое…
Вспомнил!
Господи, умоляю, помоги. Защити и спаси Нику и нашего ребенка. Умоляю!
Я сижу на асфальте и просто не знаю, что мне делать дальше. Страх за любимых сковал мое тело. Ощущение, что мне оно больше не принадлежит. Сердце отказывается биться, внутри все болит. Все важные жизненные процессы замедляются до критических показателей. Смотрю в одну точку. Перед глазами до сих пор неестественно бледное лицо Ники, ее почти синие губы и кровь на моих руках. Да что там на руках! Вся моя одежда пропиталась ее кровью, пока нес свою малышку на руках.
Чья-то маленькая ладошка касается моего плеча. Аврора.
— Что произошло? Что с ней, блядь произошло? Кто это с ней сделал? — начинаю кричать, подрываясь с земли.
— Не знаю, Дамир, — пугается моей реакции девчонка. — Мы были в универе, потом пошли в кафе на большой перемене, там встретились с Сережей, — перечисляет, — но после того, как Ника разнервничалась мы быстро вернулись в корпус и я оставила ее возле гардероба. Договорились, что увидимся уже в общаге.
— И все?
— Да, — кивает. — А потом я зашла в комнату и… — начинает рыдать. Притягиваю к себе и обнимаю. Понимаю, что испугалась за подругу сильно.
— В какую больницу ее увезли знаешь?
— В третью городскую.
— Погнали.
Уже в машине Аврора предлагает позвонить Косте, брату Ники. Соглашаюсь. Он ее самый близкий родственник, он должен знать, что его сестра в больнице. Пока Аврора пересказывает Косте все произошедшие события, тот уже несется в аэропорт, а она снова плачет. Блядь, самому хреново. У меня нет сил еще и девчонку успокаивать.
— Возьми себя в руки! — рычу на нее. — Хватит реветь! И так тошно!
— Это ты! — срывается, — ты во всем виноват! Ты со своим дурацким спором! — поворачивается ко мне, впивается в меня злым взглядом, начинает бить меня своими мелкими кулаками. — Это ты довел ее до такого состояния! Это из-за тебя она может потерять вашего ребенка. Боже, сколько она плакала, сколько рыдала в подушку, думая, что я не слышу и не понимаю. При мне крепилась, бодрилась, но как только наступала ночь, то я раз за разом слышала ее всхлипы. Боже, какой же ты мудак, Дамир! Мало тебе было той бедной девочки, что из-за тебя в психушку загремела, так теперь ты пошел дальше и решил угробить двоих!
Слышать все это было больно. Очень больно. Моя малышка страдала, а меня не было рядом, чтобы уберечь, успокоить. Сука, да что ж так все херово-то?!
Продолжение следует…
Контент взят из интернета
Автор книги Северова Ася