Анна вернулась домой только в начале восьмого, когда за окном уже начали зажигаться первые фонари. Голова гудела от бесконечных совещаний, плечи ныли от напряжения – сегодня она трижды переделывала презентацию для придирчивого клиента. А потом еще эта авария на проспекте... Она провела в пробке почти час, нервно поглядывая на часы и представляя, как Егор опять сидит один над уроками.
Все, о чем она мечтала – принять горячий душ и закутаться в любимый плед с чашкой чая. Но едва переступив порог квартиры, она почувствовала: что-то не так.
В прихожей царил полумрак. Ботинки Егора были небрежно брошены у двери, а школьная куртка висела на спинке стула вместо вешалки. Привычный беспорядок двенадцатилетнего мальчишки, но сегодня он почему-то особенно резанул глаза.
– Егор! – позвала Анна, снимая туфли. – Ты где?
Из детской донеслось неуверенное шуршание. Сын появился в дверном проеме – взъерошенный, в мятой футболке, с виноватым выражением лица.
– Мам... – начал он, теребя край футболки. – Я тут с математикой... Никак не получается задачу решить. Уже два часа сижу...
Анна почувствовала, как внутри начинает закипать раздражение. Она бросила взгляд на приоткрытую дверь гостиной, откуда доносилось тихое жужжание телевизора и периодическое пиликанье телефона.
– А папа? – спросила она, уже зная ответ.
Егор опустил глаза:
– Он сказал, что устал после работы и ему надо отдохнуть...
Анна решительным шагом направилась в гостиную. Олег полулежал в своем любимом кресле, уткнувшись в телефон. На экране мелькали какие-то видео, а рядом стояла пустая чашка из-под кофе.
– Ты снова не помог с уроками нашему сыну, – она старалась говорить спокойно, но голос предательски дрожал. – Почему с этим постоянно разбираюсь я?
Олег поднял глаза от телефона, и в его взгляде промелькнуло что-то похожее на чувство вины, но оно тут же сменилось привычной усталостью.
– Ань, ну ты же знаешь, какой у меня был день...
– А у меня, значит, день был легкий? – перебила она, чувствуя, как раздражение перерастает в настоящий гнев. – Я тоже работаю полный день, но почему-то нахожу время помочь ребенку с уроками!
В дверном проеме снова показался Егор. Он переводил встревоженный взгляд с мамы на папу, нервно комкая в руках тетрадь по математике. На его лице застыло выражение, которое Анна видела уже не раз – смесь вины, страха и желания стать невидимым.
Она глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. Нет, только не снова. Только не еще одна ссора при ребенке.
Олег резко выпрямился в кресле, откладывая телефон. На его лице появилось то самое выражение, которое Анна знала наизусть – смесь обиды и защиты.
– Я, между прочим, весь день провел на стройке в грязи по колено, – его голос стал жестче, а на шее вздулась вена. – Три объекта проверил, два часа под дождем с бракованными материалами разбирался. С подрядчиками чуть до драки не дошло – представляешь, они бетон разбавленный привезли! Ты думаешь, это легко – отвечать за сотню рабочих? За каждый кирпич? За каждую копейку в смете? А потом еще с этими бесконечными отчетами возиться...
– Ах, значит, это я должна понять тебя? – Анна почувствовала, как предательски задрожали руки. – А ты хоть раз попытался понять, каково мне? Прихожу с работы – и сразу за уроки, за готовку, за стирку. А ты только и знаешь, что в телефоне сидеть!
Егор сделал шаг назад, прижимая тетрадь к груди как щит. В его глазах блеснули слезы.
– Может, не надо...
– Сынок, иди к себе, – мягко прервала его Анна, но тут же снова повернулась к мужу: – Вот именно из-за такого отношения у ребенка проблемы в школе! Когда ты в последний раз интересовался его оценками? Знаешь, что у него тройка по геометрии? А что его на физкультуре...
– Хватит! – Олег вскочил с кресла. – Я работаю как проклятый, чтобы вы могли жить нормально! Чтобы у Егора были эти чертовы кроссовки за пятнадцать тысяч, чтобы ты могла позволить себе эти твои спа и маникюры! А ты попрекаешь меня какой-то геометрией?
Его голос эхом отразился от стен. Где-то в глубине квартиры хлопнула дверь – Егор закрылся в своей комнате.
Анна почувствовала, как к горлу подступает ком. Она смотрела на мужа и не узнавала его. Где тот Олег, который когда-то часами возился с маленьким Егоркой, строил с ним замки из конструктора, учил кататься на велосипеде? Когда все изменилось?
– Знаешь, что самое страшное? – ее голос упал до шепота. – Ты даже не замечаешь, что теряешь сына. Да, у него есть модные кроссовки, новый телефон и компьютер. Но ему нужен отец, а не спонсор!
Олег дернулся, словно от пощечины. На секунду в его глазах мелькнуло что-то – боль? обида? – но он тут же спрятал эмоции за маской раздражения.
– Я не собираюсь это слушать, – он схватил куртку. – Пойду проветрюсь.
Входная дверь захлопнулась с такой силой, что зазвенела люстра. Анна осталась стоять посреди гостиной, чувствуя, как по щекам катятся горячие слезы. Из детской доносились приглушенные звуки – кажется, Егор разговаривал по телефону. Ей нужно было пойти к сыну, обнять его, сказать, что все будет хорошо...
Но она не могла заставить себя сдвинуться с места. Потому что впервые не была уверена, что все действительно будет хорошо.
Олег бесцельно бродил по вечерним улицам, засунув руки в карманы куртки. Ноябрьский ветер забирался под воротник, но он не замечал холод. В голове крутились обрывки ссоры, злые слова, которые они с Анной бросали друг другу... Через час или два ноги сами принесли его к детской площадке возле дома.
Телефон остался дома – и слава богу, не хотелось сейчас ни с кем разговаривать. Да и что он мог бы сказать? "Прости, я был неправ"? Или "Ты заставляешь меня чувствовать себя плохим отцом"? Обе фразы застревали в горле.
Он тяжело опустился на скрипучие качели – те самые, на которых когда-то катал маленького Егорку. Тот визжал от восторга, требовал: "Папа, выше! Еще выше!" А он, молодой отец, гордился тем, как ловко подхватывает сынишку, как умеет рассмешить его...
Ветер усилился, принося прохладу и первые капли дождя. Пора возвращаться. В конце концов, не ночевать же на улице.
В подъезде было тихо. Олег поднялся на свой этаж, стараясь не шуметь. Ключи он достал еще внизу, чтобы не греметь ими у двери. Осторожно повернул замок...
Из квартиры доносился приглушенный голос сына. Видимо, Егор снова разговаривал с другом по телефону – последнее время это стало его любимым занятием по вечерам.
– да нет, Димон, задачу я уже решил. Мама помогла, – голос звучал глухо, как будто Егор говорил в подушку. – Но знаешь... мне кажется, я никому не нужен. Папа никогда со мной не сидит за уроками. Наверное, я просто тупой, раз не могу сам разобраться...
Олег замер у двери детской, не решаясь ни войти, ни отойти. Каждое слово сына било, словно камнем по стеклу.
– Нет, он не злой, – продолжал Егор после паузы. – Просто... ну, ему неинтересно со мной. Когда я был маленький, мы часто играли вместе. А теперь он все время занят. Или устал. Или в телефоне...
В горле появился противный ком. Олег прислонился к стене, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Его сын, его Егорка считает себя тупым и ненужным? И это он, отец, внушил ему такие мысли своим равнодушием?
Память услужливо подбросила картинки: вот Егор показывает дневник с новой пятеркой, а он отмахивается – "потом посмотрю, сейчас занят". Вот сын зовет его поиграть в новую игру – "не сегодня, устал". Вот просит помочь с задачей – "спроси у мамы, она лучше объяснит"...
Сколько раз за последний год он вот так отмахивался? Сколько раз предпочитал спрятаться за экраном телефона, чем провести время с собственным ребенком?
Хотите узнать, как эта история будет развиваться дальше? Подписывайтесь на канал и следите за обновлениями! Продолжение в следующей части.
Алена Мирович| Подписаться на канал
Вторая часть: